Под знаком Альбатроса (СИ) - Гришин Алексей

Практически сразу вообще безо всякого сопротивления к восставшим присоединились ближайшие города, где нашлось немало желающих поквитаться с островитянами за унижения и разорение.

Да и кому там было сопротивляться? Бургомистрам и их жалкой охране? Так те были сильны лишь когда за их спинами стояли гарнизоны Дублина и Дрогеды. Но тех батальонов не стало, и добрые кельты прозрачно намекнули на свое неудовольствие, развесив представителей оккупантов по ближайшим деревьям.

Таким образом, уже к концу марта под командованием Фогартахха имелись две тысячи бойцов, сведенных в два полка, из которых лишь пятую часть составляли бывшие солдаты, перешедшие на сторону своих земляков.

Изменники? Ну да, твердо знающие, что в случае поражения их ждет неминуемая смерть. А потому полагающиеся не только на личное мужество, но и на своих новых товарищей, ничего не умеющих, но горящих желанием изучить военное дело по-кельтски уверенно и по-крестьянски досконально.

Все окрестные поля были отданы в распоряжение капральств, взводов, рот и батальонов. Грохот мушкетов, благо на дублинских складах удалось захватить огромный боезапас, крики сержантов и капралов, мерный топот боевых колонн. Постоянно, каждый день с восхода до заката. И в результате уже через месяц толпа бунтовщиков превратилась в почти организованную армию.

Этот месяц Линч провел у пушек. Да, командиром артиллеристов был назначен некий МакКаммаскейг, родственник Фогартахха. С пушками знакомый понаслышке, но хваткий и хозяйственный. Так что подчиненные его всегда были сыты и одеты, а пушки и все полагающееся к ним имущество перевозили могучие кони, способные небыстро, но уверенно переть свой тяжкий груз по любой грязи.

В ведении Линча оказалась первая батарея, неофициально закрепленная за первым же полком. Две двенадцатифунтовые, четыре шестифунтовых и пять трехфунтовых пушек — при должном умении грозная сила на поле боя. Что артиллеристы и продемонстрировали с блеском в первом же сражении.

Через месяц муштры лорд Фогартахх решил, что пора браться за дело. И двинул свои войска на портовый город Дандолк, раскинувшийся в сорока километрах от Дрогеды.

Линч рассчитывал на неспешную и комфортную осаду, в каких сам никогда не участвовал, но не раз слышал. От подвыпивших моряков в портовых кабаках. Из тех рассказов следовало, что лучше прочих в осаде живут именно артиллеристы, никуда не бегающие, не подставляющие животы под вражеские пули. Логика подсказывала, что если стреляешь ты, то и противник будет стрелять по тебе, но кого интересует та логика, когда перед боем бал правит надежда.

Тем более, что по слухам никаких крепостных стен в Дандолке не имелось, а стало быть, и неповоротливым пушкам нечего делать на его узких улочках.

Рассчитывал…

Но, как выяснилось, у командира островитян были иные планы. Он повел свои войска вперед. Встреча произошла в чистом поле в десятке миль от Дандолка и оказалась неожиданной для обеих сторон.

Первыми схлестнулись конные эскадроны авангардов. В жесткой скоротечной сече островитяне наглядно продемонстрировали кельтам преимущество профессиональных наемников, частью покрошив в фарш, частью обратив в бегство храбрых, но необученных вчерашних крестьян. Под молодецкий свист и веселые крики победители рванули дальше, но, увидев успевших перестроиться в боевой порядок пехотинцев, предпочли не искушать судьбу и повернули назад.

Войска стали готовиться к битве. Два дня на том же поле, где проходила дорога, на виду друг у друга противники строили редуты, рыли траншеи, а на ночь располагались в палатках или просто у костров под открытым небом. Впрочем, в палатках в основном ночевали островитяне, что добавляло им комфорта, а кельтам — боевой злости и желания победить, чтобы захватить и палатки, и богатый обоз противника.

Изначально артиллеристов Линча расположили на левом фланге, на берегу неширокой, ярдов в пять, реки. С небольшого холма отлично простреливалось поле, где должна была развернуться предстоящая баталия. Эту позицию артиллеристам определил сам МакКаммаскейг. Приехал на красивом вороном коне, ткнул пальцем и ускакал. Спасибо, хоть роту солдат заставил рыть бруствер.

М-да, хорошая позиция, можно сказать отличная. Высоко, все видно. Одна беда — до реки далеко, а вода необходима. Не мыться-купаться, а пушки остужать. Стволы в бою раскаляются, на них остаются частички тлеющего пороха, и, если в такой сыпануть заряд, разнесет к чертовой матери и ствол, и солдат. Потому после каждого выстрела ствол прочищают мокрым банником. Так что воды нужно много, а каждый поход за ней — это время и лишний шанс у бойца словить организмом нечто твердое и вредное.

Так что Линч своей волей перегнал орудия пониже, зато ближе к реке. Командир пехотинцев возмущаться таким самовольством не стал, здраво рассудив, что артиллеристам виднее, а его солдатам все равно, где копать. Главное, чтобы к ночи управиться.

Перед рассветом трубачи сыграли то ли «к бою», то ли «тревога», Линч в этом все равно ничего не понимал, но догадался, что пора вставать. Что бы там ни произошло, но поесть надо, чтобы сил хватило на любую драку.

Правда говорят, что у голодных больше шансов пережить ранение в живот, но что-то видеть таких выживших ни разу не пришлось. Зато обессилевших с голодухи — частенько.

— Кок, накормить бойцов!

Впереди, на расстоянии кабельтова (моряк привычно мерил расстояние на свой лад) горели костры пехотинцев. Мирно, словно и не было никакой войны.

Где-то вдалеке, в полутора-двух милях виднелась еще одна цепочка костров — островитяне точно также ждали приказа. Может, сегодня вообще ничего не будет? Кого-то эта мысль согревала, но большинство кельтов, кажется, злила. От патриотических чувств или от желания побыстрей добраться до нормального жилья и хорошей еды? Кто знает. Но окружающие и впрямь рвались в бой.

Вот через поле донесся еще один сигнал трубы, точно также не понятый Линчем, но отлично понятый командиром пехотинцев.

— Стройся! К бою!

Пехота построилась в плотные колонны. Основная масса — фаланги пикинеров, в восемь шеренг, с поднятыми к небу пиками ждали команды к атаке. Перед ними — две линии мушкетеров, готовых огнем проложить своим товарищам путь к победе. Небольшие, человек по сорок, колонны мушкетеров прикрывают фланги. Вероятно, привычная картина для сухопутных, но новая для моряка.

Пока команд нет, ждем. Артиллеристы так еще и с комфортом — для них построений не придумано, можно и посидеть, и прилечь. Жаль, костров разводить нельзя. Ну да ничего, начнется драка — согреются.

Само поле разрезала дорога на Дандолк, проходившая поперек боевых порядков по небольшой гряде, так что ни свой правый фланг, ни левый фланг противника Линч видеть не мог, да, в общем-то, и не интересовался. Ему, когда начнется, на своем месте забот хватит.

Сколько островитян готовилось расправиться с бунтовщиками Линч не представлял, но, очевидно, их командир был уверен в своем преимуществе, раз первым отправил свои войска в атаку. Но не на позиции Линча. Атака обрушилась на правый фланг кельтов. Вначале из-за гряды донесся ритмичный стук барабанов и мерный топот сапог. И через несколько минут началось.

Грохот пушек, мушкетов, ржание лошадей, стук сотен пик, крики пронзенных ими людей. И до рези в глазах яркие, достающие до небес вспышки. Не иначе, как маги сошлись в своей для простых смертных не предназначенной схватке. Там, за высокой дорогой. Микки? Хорошо, конечно, что и бунтовщиков маги поддерживают, но в ту разборку лучше не встревать. Своих проблем полно.

Линч взбежал на тот самый холм, где ему определили огневую позицию. Два дня назад. Словно в другой жизни.

Демон, если б расположился здесь, смог бы сейчас помочь? Черта с два! Все равно за грядой сражения не видно. А на гряде, аккуратно перерыв дорогу, стоит другая батарея. Вот там воюют — в эту безветренную, редкую на острове погоду пороховой дым плотно висит над артиллеристами, как они вообще видят, куда стреляют?