Венец. Эпизод третий (СИ) - Останин Виталий Сергеевич

Правда, работают такие модули связи — «уники» — недолго. От трех дней до месяца. Зависит от расторопности местных бюрократов, точнее, скорости, с которой они обновляют данные в Едином Подушном Реестре. Соответственно, чем дальше в провинцию, тем дольше могут просуществовать подделки. В Керчи, с учетом особой здешней курортной неторопливости, срок жизни «мертвяка» вполне мог составлять пару недель.

— Но проверить стоит. Чтобы потом локти от досады не кусать, — сказал Годро. — Ноб, уточнишь?

— Конечно! Это же только у вас работы непочатый край, а гном-то ничем не занят! — проворчал наш специалист по безопасности. — Ладно-ладно! Сделаю я запросы на Масконова этого. Может, и правда живой.

— Просто на всякий случай, — кивнул орк.

Он ненадолго завис над коммуникатором и буквально через минуту сообщил:

— Госпоже про Кэйтлин я написал. Она за девушкой приглядит. Да и вряд ли наш подозреваемый настолько глуп, чтобы активировать спящего агента.

— А ведь она его видела, — не очень уверенно произнес я. — Венценосца нашего, в смысле.

— Когда это? — Ноб, занятый работой с Сетью, не сразу сообразил о чем я говорю, а вот Годро моментально подхватил мою мысль и развил ее:

— Посыльный? Не факт, что она смотрела ему в лицо, но шансы есть, и неплохие. Сканирование?

Было в идее таким образом использовать девушку что-то неправильное, но, как правильно заметил орк, лучше сделать и пожалеть, чем потом локти кусать. Понятное дело, он не совсем об этом говорил, но почему бы не попробовать? Так-то Кэйтлин внештатный сотрудник Секции, процессуальные нормы в отношении нее серьезно упрощены. А если вспомнить, что она иномирянка, так и вовсе необязательны. Да и сама она, когда выйдет из-под контроля, только спасибо скажет.

— А злодей об этом не узнает? — уточнил я. — А то еще отдаст приказ на остановку сердца или еще что?

— Я не могу гарантировать, что этого не произойдет, — честно признал орк. — Артефакт старый, как он работает, мы знаем только в самых общих чертах. В исторических документах говорится лишь о том, что подконтрольные венцу люди воспринимали команду офицера как откровение, а не приказ. То есть не слепо ей следовали, а творчески использовали свои возможности для выполнения указания.

Он развел руками, признавая свою неосведомленность. Я прошептал под нос орочье ругательство и стал мерить комнату шагами. Черт, вот еще этого нам для полноты счастья не хватало — бомба замедленного действия в лице Кэйтлин. Сиди и гадай — обойдется, или все-таки венценосец спишет очередную свою жертву со счетов и прикажет ей покончить с жизнью?

— Масконов, если вам еще интересно, мертв. Уже восемь дней как. Автомобильная авария, — проговорил в этот момент Ноб.

— Ожидаемо, — чуть ли не в унисон отозвались мы с Годро.

— Я еще чутка покопал… — продолжил гном осторожно.

— Старина, нам всем известны твои нездоровые пристрастия к нарушению правил конфиденциальности, — подался вперед орк. Я тоже навострил уши. — Что конкретно ты нашел?

— Человека, который заказывал перепривязку своего «уника» на Масконова, — со скромным достоинством ответил Ноб. И, хотя никто у него не спрашивал, как именно ему удалось это узнать, пояснил. — Крайне непрофессиональная работа! Не вычистить индивидуальный номер из руноскрипта «мертвого» модуля, а просто накатить сверху новые данные… Не, ну для Керчи-то сойдет…

Я был готов расцеловать бородатые щеки гнома. Мысленно, естественно — не самоубийца же я, в самом деле! Ноб бы такое никому с рук не спустил, разве что Шар’Амалайе.

— То есть, — так же осторожно, как и он до этого, уточнил я. — у тебя есть данные человека, чей «уник» был основой для Масконова?

— Ага, — расплылся в улыбке Ноб. — Вот этот парень.

— А чего мы сидим тогда?

Через несколько минут мы, забыв про слежку, но уведомив об изменениях в планах начальницу, уже ехали по адресу нового подозреваемого. На его номер Кэйтлин отправила последнее сообщение и, пусть он мог и не принадлежать к команде нашего венценосца, но вполне был способен указать дорогу к нему.

Человеком, заказавшим подделку «уника», оказался не один из наших подозреваемых (Годро в очередной раз сказал, что это было бы слишком просто), а такой же безликий, как Масконов, но, в отличие от него, вполне себе живой человек. Проживал он в доходном семиэтажном доме, в крохотной однокомнатной квартирке. Зайдя в которую, я, не теряя времени, начал колоть подозреваемого.

— Григорий Егорович? — спросил я у хозяина, средних лет мужчины со внешностью типичного мещанина — пивное брюшко и «модные», но совершенно не идущие ему усы.

— Я, — сразу же подобрался тот, расслышав в моем голосе нотки представителя власти. — Чем могу служить?

Значок Секции заставил его еще сильнее напрячься. Он даже вспотел моментально, вон как лоб влажно заблестел. Это радовало — наш человечек. По меньшей мере одно преступление за ним есть. Посмотрим, нет ли тут чего большего.

— Подделка и продажа уникального идентификатора, — с тщательно отмеренной ленцой в голосе произнес я, наблюдая за его реакцией. — Статья 319 Уголовного кодекса. Части один и три. Будете отрицать или сотрудничать со следствием?

— Клевета! — вскричал мужчина с визгливыми интонациями, но тут же сдулся и пробормотал виновато. — Бес попутал. Деньги были нужны…

— Хорошо, что не стали запираться, Григорий Егорович, — похвалил я его. — Содействие следствию вам зачтется. Кому продали?

— Так у лавёра сразу и оставил!

Этим словом, пришедшим из французского и обрусевшим до полной неузнаваемости, называли специалистов по работе с «униками». Прачки, ага. Точнее, стиратели. Броское и в чем-то даже гордое название для тех, чей труд заключался в изготовлении подделок. И, да, как правило, они сами скупали «уники» у таких вот Григориев Егоровичей, а затем продавали перепривязанные устройства криминалу.

— Имя, адрес?

Мужчина запираться не стал. Сообщил и адрес, и даже номер коммуникатора лавёра.

— Сидите дома, мы с вами позже закончим, — бросил я ему, выскакивая из квартиры.

Пока мы спускались на первый этаж, пока шли к машине, позвонила Шар’Амалайя и сообщила, что своего «клиента» она нашла и сейчас следует за ним. Подозреваемый уркаган[1] — так мы стали его между собой называть — совершал променад вдоль набережной и ни о чем не подозревал.

— Кэйтлин тоже ведет себя нормально, — сказала она. — На всякий случай я приготовила оглушающее заклинание, будем надеяться, что оно не понадобится.

Отключив связь и уже садясь в машину, я услышал испуганный женский вскрик. Закрутил головой, ища источник опасности, но ничего не обнаружил. А вот орк заметил. Толкнув меня, он указал рукой куда-то наверх.

Я поднял глаза в тот самый момент, когда Григорий Егорович оттолкнулся ногами от узкого подоконника и вытолкнул свое грузное тело в воздух. Квартировал он на четвертом этаже и теоретически мог бы выжить при падении. Но не в том случае, если прыгать «рыбкой», нацелив голову на бетонную мостовую.

От влажного хруста внутри у меня что-то содрогнулось. И одновременно с пронзительной ясностью высветилась уверенная мысль — венценосец. После нашего ухода Григорий Егорович сообщил своему «господину» о приходе агентов Секции и о том, что выдал им данные лавёра. После этого получил приказ на самоубийство. Который только что выполнил.

Ну в самом деле — какая еще могла быть причина выпрыгивать из окна у мужика, который так любит пиво и носит такие усы?

— Гони, — фактически приказал я гному, захлопнув дверь. Мертвым не помочь, а вот живым можно было попытаться.

Ноб молча вдавил педаль в пол, и арендованный внедорожник с места рванул в карьер. Сам же я набрал номер Амалайи и сказал ей только одно слово.

— Глуши.

Потому что… а черт его знает, что сейчас придет в голову нашему венценосцу! Может, он и от Кэйтлин решит избавиться?

— Сделано, — так же лаконично отозвалась эльфка.

Никаких лишних вопросов — опытная дама поняла, что события понеслись вскачь, и не стала тратить время на выяснение подробностей.