Истории, рассказанные шепотом. Из коллекции Альфреда Хичкока - Эллин Стенли

Лето уже близилось к концу, и по вечерам в доме бывало зябковато, поскольку отопление еще не включили. Графтон угрюмо смотрел в бокал с пятой порцией мартини — ему не хотелось глядеть на жену в красном платье с вырезом на спине.

— Я замерзла, Гови, — сказала она. — Подай мне, пожалуйста, вон тот меховой шарф. Я не хочу простудиться.

— Не хочу простудиться, — свирепо передразнил он хриплым от злости голосом. — Почему ты не могла последить за собой месяц назад, черт побери! Теперь можешь свалиться хоть с воспалением легких, мне плевать.

Она посмотрела на него холодно и оценивающе, словно изучала какую-то новую форму жизни, но ничего не ответила. Прежде чем она повернулась и вышла из комнаты, он успел заметить, как на ее губах промелькнула легчайшая, едва различимая улыбка. И тогда Говард Графтон понял, что ему просто необходимо стать вице-президентом — не только потому, что он очень этого хочет, но и потому, что больше у него ничего не осталось.

На следующий день после работы он пошел в бар Билтмора и по-настоящему напился. Этим вечером он не вернулся домой, а переночевал в гостинице. Наутро он опоздал на работу и весь день мучился головной болью. Правда, отчасти его утешало то, что Уэзерби Фоллстоун тоже явно страдает похмельем.

Явившись вечером домой, Графтон заперся в кабинете с бутылкой виски и попробовал собраться с мыслями. Он может пойти к Фоллстоуну и поставить вопрос ребром: они кидают монетку, и проигравший увольняется из фирмы «Дж. Л. Гертон и Компания». «Черта с два, — подумал он, — никаких сделок с этим подонком! Можно нанять частного сыщика, составить досье на Фоллстоуна и отдать его Джей-Элу». Но уже через полминуты он отказался от этой идеи: во-первых, у него не было денег; во-вторых, Джей-Эл мог уволить его самого; в-третьих, сыщики Фоллстоуна, последуй он его примеру, справились бы со своей задачей не менее успешно. Хорошо было бы отыскать компрометирующие соперника материалы и заинтересовать ими какого-нибудь фельетониста с Бродвея, но кто возьмется это печатать? Их имена абсолютно никому не известны. Он не мог убить Фоллстоуна собственноручно: он не знал, как это сделать, и вдобавок боялся. Он не знал, как нанимают профессиональных убийц, и боялся этого тоже. Одолев три четверти бутылки, он понял, что ему остается только мучиться и ждать.

В пятницу утром состоялось совещание, которое только усугубило его муки. Джей-Эл похвалил Фоллстоуна не менее трех раз, а одна из любимых схем Графтона была отвергнута как «плохо продуманная». Джей-Эл также сделал ему замечания за то, что он слишком долго говорит, за то, что он перебивает Фоллстоуна, и, наконец, за невнимательность. Во второй половине дня, когда ему позвонила секретарша Джей-Эла, у него засосало под ложечкой и начали дрожать руки. Он проглотил три противогастритные таблетки и отправился в кабинет к Джей-Элу.

— Послушайте, Гови, — сказал Джей-Эл, — у вас, кажется, есть такая штучка, чтобы газировать воду в сифоне? Захватите ее завтра, когда поедете ко мне: у моей испортилась прокладка и на замену уйдет пара дней.

— Конечно, Джей-Эл, — ответил он.

«Больше я этого не вынесу», — думал Графтон на следующий вечер, сидя за рулем машины и направляясь к загородному дому Джей-Эла. Линор сидела рядом с ним, бесконечно желанная в своем зеленом шелковом платье под цвет глаз, но деталь сифона лежала между ними, как обнаженный меч. Линор смотрела прямо вперед. Когда он обращался к ней, она отвечала коротко и вежливо, но ни разу не заговорила первой.

«У меня язва, — размышлял Графтон, — я слишком много пью; моя жена ненавидит меня; и я скоро потеряю работу, потому что уволюсь, когда они выберут Фоллстоуна. Больше я этого не вынесу, я должен что-то придумать».

Не помогло делу и то, что они прибыли на место одновременно с Фоллстоунами. Графтон весело хлопнул Фоллстоуна по плечу и тут же заметил, что у соперника появился нервный тик: его щека задергалась, как живая. Их жены, издавая приветственные возгласы, запечатлевали свои поцелуи в долях миллиметра от лиц друг друга. Графтон обнял Марсию Фоллстоун осторожно, чтобы не помять ее платье. Когда Фоллстоуны двинулись в дом первыми, он обратил внимание на их взаимную отчужденность. «Почти как у меня с Линор, — подумал он с приливом надежды.

Только после коктейлей и закуски, подойдя к бару за вторым хайболом, Графтон увидел добродушного, часто моргающего человечка в нелепом клетчатом пиджаке, полосатой рубашке и кричащем галстуке.

— Чудесный вечер, — сказал человечек. — А я так редко выбираюсь на люди. Давно вы знакомы с мистером Гертоном, мистер…

— Графтон. Я работаю в его фирме, мистер…

— Ди, доктор Ди. Эксперт по божественному и противоестественному. — Человечек испустил тонкое, визгливое ржание. — По божественному и противоестественному, — повторил он. — Это маленькая шутка по поводу моей профессии.

— Чем же вы занимаетесь? — спросил Графтон. Он сам не заметил, как доктор Ди увлек его через боковую дверь в большой внутренний двор, к бассейну.

— Я владелец магазинчика, торгующего разными священными предметами: книгами, картинами, иконами, всем, чего душа пожелает.

— А как насчет противоестественного?

Доктор Ди понизил голос:

— Как вам известно, мистер Графтон, на свете существует много религий, и кто мы такие, чтобы определять истинную? Если покупатель хочет приобрести мандрагоров корень или маленький мешочек на шею, кто я такой, чтобы ему отказывать? Он может получить это в задней комнате. Некоторые хотят купить приворотное зелье, чтобы добиться благосклонности любимой девушки, или просят меня уничтожить их врагов. Я не гарантирую таким клиентам, что мое средство сработает, ибо закон запрещает подобные вещи, — но если человеку угодно верить в успех, я продам ему это средство в своей задней комнате.

— И дорого вы берете?

— За религиозные книги? Нет, цены вполне умеренные.

— Я имею в виду другое.

— Другое стоит немало. Но я не требую уплаты в день продажи. Только после того, как клиент будет удовлетворен.

— И все платят исправно?

— Как правило, да, мистер Графтон. Если клиент получает удовлетворение, его вера в меня укрепляется. Он уже не хочет заставлять меня ждать и приносит деньги.

— Доктор Ди, — сказал Графтон, — как вы знаете, я работаю в рекламной фирме. Некоторые ваши идеи весьма интересны, они могут мне пригодиться. Мы не могли бы встретиться на следующей неделе?

— Вот моя карточка, мистер Графтон. Магазин открыт с девяти до девяти. Только в понедельник, боюсь, не получится. Я отправляюсь на встречу с моим сапожником. Что делать, — добавил человечек, — у меня неправильная форма стоп, нужна специальная обувь. Вы представить себе не можете, сколько он дерет. Хоть босиком ходи.

Графтон мельком взглянул на ботинки доктора Ди. Они были высокими и черными, начищенными до блеска и маленькими, чтобы не сказать крохотными. У них была какая-то странная форма, и через секунду Графтон понял, в чем заключается эта странность: они были почти такими же в ширину, как и в длину; и, несмотря на это, казалось, что в них еще что-то подложено. «Бедняга, — подумал он, — ходить в таких ботинках, должно быть, сущий ад, а у него хватает мужества улыбаться».

— Спасибо, доктор Ди, — сказал Графтон, взяв карточку. — Может быть, я загляну к вам на той неделе. Рад был познакомиться.

— К вашим услугам, мистер Графтон.

Позже, когда они отправились домой, Графтон был не совсем трезв. За руль пришлось сесть Линор. Всю дорогу Графтон полулежал на сиденье, чувствуя легкое головокружение и странную отрешенность. Несмотря на большое количество выпитого, он спал плохо, его мысли и сновидения мешались в одно. Сначала доктор Ди вручал ему огромный золотой ключ под рукоплескания Линор и Джей-Эла, а в следующий миг он уже потел, очнувшись, и вспоминал, как скуден его банковский счет. «Забудь об этом чудаке, — подумал он, — на такое никто не способен». Но потом сказал себе, что если ничего не выйдет, то и платить не придется. «Почему бы и не попробовать — бывают же на свете чудеса. Я ничего не потеряю, а все прочие варианты уже испробованы. Если меня ждет неудача, я, по крайней мере, останусь при своих, а если дело выгорит, не жалко будет заплатить любую сумму». Потом он снова заснул, но в ту долю секунды, когда совершался переход от бодрствования ко сну, успел принять решение.