Людоед - Корнев Павел Николаевич

— Давно спит? — спросил я у Марты.

— С час, наверное.

Я с обреченным вздохом опустился на краешек кровати.

Хорхе, Хорхе! Как же, старина, мне тебя не хватает! Будто левую руку отрубили…

— Уве приносил еду? — спросил я, переборов приступ уныния.

— Растрепанный мальчик? Никак не мог решить, видит он меня или не видит. Что ты с ним сделал?

— Ничего особенного, — отмахнулся я и указал на маэстро. — Можешь привести в чувство?

Марта покачала головой.

— Разве сам не видишь, что творится с его эфирным телом? Его словно нашинковали, а потом смешали куски в одну кучу, да так и оставили.

— Не магией! Травами!

— И стоит переводить на этого пьянчугу хорошие травы?

— Стоит, раз я тебя об этом попросил.

Ведьма прищурилась.

— Когда ты начнешь учить меня магии, Филипп? — спросила вдруг она.

— В ближайшее время, — неопределенно сказал я, но девчонку такой ответ не устроил, и пришлось пообещать: — Завтра. Смогу уделять тебе по четверти часа в день.

— Час!

— Не торгуйся! Приступай!

— Если принять опьянение за одну из форм отравления… — пробормотала Марта и предупредила: — Уж прости, рвоту вызывать у него не буду. Здесь и без того нечем дышать.

— Делай, что нужно.

Ведьма поставила котелок с водой на огонь, выгребла кочергой из камина несколько углей, растолкла их и высыпала в кружку. Закинула туда же по щепотке разных трав, залила все это кипятком и принялась помешивать оловянной ложкой.

Когда жидкость остыла, общими усилиями нам удалось влить ее в рот Микаэля, и каким-то чудом его даже не вырвало. Впрочем, и заметного эффекта зелье тоже не произвело.

— Придется подождать, — заявила Марта в ответ на невысказанный мною вопрос, и тут в каморку осторожно поскреблись.

— Магистр! — послышался голос домовладельца. — Можно вас на минутку?

Я вышел и плотно притворил за собой дверь. Сначала подумал, что дело — в квартирной плате, и хотел отослать хозяина к магистру Киргу, но нет — в коридоре обнаружился Сильвио де ла Вега собственной персоной.

— Вас спрашивают…

— Филипп, поздравляю! — Южанин бесцеремонно отодвинул домовладельца в сторону и принялся трясти мне руку. — Видел вас у ратуши! Вы просто герой!

Я не стал интересоваться, каким образом Сильвио сумел отыскать мою квартиру, лишь скомканно улыбнулся в ответ.

— Филипп, можем поговорить наедине? — спросил тогда де ла Вега. Вопреки обыкновению, сегодня он был одет не в лен и бархат, а в кожу и шерсть, и оттого походил на записного бретера, что так любят задирать в темных переулках припозднившихся прохожих. Образ разбавляла лишь неизменная серьга с зеленым самоцветом, слишком дорогая для кормящегося с острия шпаги наемника.

— Разумеется, Сильвио! — не стал отказываться я от разговора. — Идемте ко мне, если вы ничего не имеете против скрипучих лестниц.

Подъемом под крышу южанина оказалось не смутить, и я повел гостя в мансарду. Сильвио прошелся по комнате, затем глянул на меня с непонятным выражением лица. Я первым разговор начинать не стал, кинул перевязь с пистолями на кровать, а всученный бургграфом кинжал безо всякого почтения бросил к скопившимся на каминной полке безделушкам.

Де ла Вега воспользовался случаем и взял подарочное оружие, выдвинул клинок из ножен и покачал головой.

— Сталь не ахти, — сказал он с видом знатока, — а хвостовик столь тонок, что переломится при первом же хорошем ударе. Халтура!

— Вы ведь не об этом пришли поговорить, Сильвио? Я бы предложил вам выпить, да, боюсь, кроме воды, у меня ничего нет.

— Здесь написано: «Филипп Олеандр вон Черен, магистр Вселенской комиссии по этике». — Южанин до щелчка задвинул клинок в ножны и вернул его на каминную полку. — Прежде я считал вас простым лектором и потому, уж простите за прямоту, думал, будто вы лезете не в свое дело. А теперь вижу, что был не прав.

— О чем это вы, Сильвио? — отнюдь не наигранно удивился я.

— Раз вы из Вселенской комиссии, значит, интересовались обстоятельствами нашего знакомства отнюдь не из досужего любопытства. Вынужден признать, что был откровенен с вами не до конца.

Азарт! Наверное, в этот миг стоило бы ощутить охотничий азарт, я же остался на удивление спокоен.

— Не уверен, что понимаю вас, Сильвио.

Де ла Вега взглянул на меня с укором.

— Филипп! На днях вы интересовались, случайно ли я попал в тот дилижанс, помните? Так вот, я оказался в нем не по воле случая. Я работаю на Банкирский дом Мастоци и собираю по поручению одного из клиентов образчики древней письменности. Имени коллекционера назвать не могу, не просите. Мне оно неизвестно.

— А зачем его знать мне? — задал я наводящий вопрос.

— Дело в том, Филипп, что у меня были четкие инструкции, где и когда перехватить этот дилижанс и что сказать кучеру. Я понятия не имел о замыслах этих душегубов, требовалось лишь поговорить с их нанимателем касательно одного старинного трактата. Что-то на тему овеще… овеществ… Тьфу! Проклятье! В той работе говорилось о способах придания материальности небесному эфиру!

— О-о-о! — понимающе протянул я. — Ваш клиент интересуется секретом создания философского камня?

Южанин презрительно фыркнул.

— Философский камень — выдумка недалеких алхимиков! — отрезал он и слегка даже смутился. — Простите мою резкость, но, занимаясь древними книгами, я поневоле нахватался вершков. Моего клиента интересует не философский камень, но камень солнечный. Секрет создания подобных артефактов был утерян во времена развала Полуденной империи. Он воистину бесценен!

— Всегда полагал солнечный камень эвфемизмом, обозначающим именно камень философский! — парировал я.

— Не уверен, что правильно понимаю значение слова «эвфемизм», — улыбнулся де ла Вега и пригладил черную бородку, — но это действительно два разных обозначения некоего состояния эфира. И одновременно эти названия подразумевают два принципиально различных пути достижения искомого состояния. Трансмутационный и неосуществимый в первом случае. Мистический и вполне реальный во втором.

Я вскинул перед собой руки.

— Полагаю, мы отклонились от темы разговора, мой друг. Что еще скажете о дилижансе и чернокнижнике?

— Я лишь получил указание, где он будет проезжать, — уверил меня южанин. — Когда началась заварушка, сказать по чести, я растерялся и не мог решить, на чью сторону встать. И потому решил положиться на волю случая.

Ответ собеседника показался искренним, поскольку в день нашей встречи он был именно растерянным. Непростительное состояние для человека действия! И все же было непонятно, полностью Сильвио сейчас откровенен со мной или же ведет некую хитрую игру.

— Могу поинтересоваться, — осторожно начал я, — чем вы заняты сейчас?

— Да все тем же! — рассмеялся де ла Вега. — После Стожьена я направился в Кларн, оттуда через Ольс прибыл сюда, а вскоре отбуду в Свальгрольм. Клиенту интересны знания, заключенные в древних фолиантах. Я встречаюсь с книжниками и пытаюсь отыскать в их пыльных коллекциях нужные раритеты. Что-то покупаю, что-то вымениваю, но чаще просто оплачиваю работу переписчика.

Ответ южанина объяснял решительно все, и я даже не знал, радоваться мне этому или огорчаться. Решил поразмыслить об этом позже, а пока просто поблагодарил Сильвио за разъяснения.

— Я не хочу, чтобы меня связывали с той мерзкой историей, — невесело улыбнулся южанин. — Человеческие жертвоприношения — это… просто за гранью добра и зла!

— Не могу с вами не согласиться.

— Быть может, пообедаем вместе? Я угощаю!

— Звучит заманчиво, — вздохнул я в ответ, — но бургграф счел нужным пригласить мою скромную персону на сегодняшний званый ужин.

— Тогда как-нибудь в следующий раз, — не стал настаивать на своем де ла Вега, в двух словах объяснил, где найти его в случае необходимости, и покинул мансарду, оставив меня наедине со своими нелегкими раздумьями.

Если Сильвио не лгал, то было решительно непонятно, что за игру вел брат Стеффен, зачем он прикончил косоглазого книжника и какую опасность могли представлять для него Хорхе и я сам. Действовал ловчий по собственной инициативе или работал на барона аус Баргена?