Портрет моего мужа (СИ) - Демина Карина

И ружье.

Хорошее такое ружье... нарочито простое с виду, но...

- Мне любопытно, - я выдержала его взгляд, в котором больше не было равнодушия. Скорее затаилось предвкушение. И клянусь, мне это было не по вкусу.

- Любопытство порой... опасно.

- Неужели?

- Этот остров лишь кажется простым, - Йонас поставил ружье на сапог. А вот сапоги тоже отличные, с высокими голенищами, темной кожи, на которую нанесли защитный слой. Наверняка, не промокают.

И по болоту ходить в таких - одно удовольствие.

Осталось выяснить, если ли здесь болота.

- Да?

- А то... плоский, скучный... на самом деле здесь столько всяких... мест и местечек, - мальчишка облизал губы. - Куда никто не заглядывает... никогда не заглядывает... по доброй воле... а еще других... вот, представь, здесь рядом есть болото.

Значит, все-таки есть?

- Местные про него знают, обходят стороной. Оно маленькое, с одного края другой виден, но при том глубокое, а выглядит сущей лужайкой. Ступишь на такую и провалишься... в прошлом году у одного идиота из местных коза провалилась. Утонула. Потом, конечно, вытянули за веревку...

- Ужас какой, - сказала я вполне искренне.

- А то... я бабушке так и сказал. Ужас. Следить за животными надо... они ведь, в отличие от людей, беззащитны... да и люди... но люди сами виноваты, если забираются туда, куда не стоит.

Как-то мне совсем не по вкусу нынешний разговор.

- Ты... охотился? - я похлопала ресницами.

- Вроде того.

Он вдруг выдохнул и поморщился.

- Конечно, если ты полезешь в теплицы, никто останавливать тебя не станет... - и шагнул ко мне.

Протянул руку.

Коснулся щеки.

- Какая... она кажется грязной, знаешь? Ты сама кажешься грязной. Как отец польстился на такое ничтожество? С другой стороны, мамочка моя еще та бледная немочь...

А сам он кто?

Тоже блеклый, выцветший, только у Лаймы эта бледность кажется естественной, а здесь... будто в подземельях его растили. Йонас красив. Не бывает некрасивых эйтов, но красота какая-то слишком уж резкая.

- Тебе не кажется, что...

Он прижал палец к губам.

К моим губам.

И клянусь, от этого пальца отчетливо пахло кровью.

- Не спеши, девочка, - Йонас наклонился, заглянул в глаза. - Не надо... в спешке можно натворить много глупостей, а глупости причиняют боль. Ты же не хочешь, чтобы тебе было больно?

Его палец коснулся моего виска.

Смахнул капли воды с волос. И клянусь, я не в силах была пошевелиться. Я смотрела на этого мелкого засранца, чувствуя, как бешено колотится мое сердце, и не могла пошевелиться.

- Никто не хочет, чтобы ему было больно... это же так естественно, боли избегать...

Палец замер на виске, будто Йонас тоже слушал мой пульс.

- Боишься? Правильно... страх - это тоже естественно. Он предупреждает нас, что нужно быть осторожней. Ты же будешь осторожна? Мне бы не хотелось, чтобы тебя убил кто-то другой.

- Что? - я все-таки отмерла и отшатнулась.

- Не хочу, чтобы тебя убили, - Йонас расплылся в улыбке, и в этот момент стал так похож на отца, что сердце болезненно сжалось: а ведь у нас тоже мог бы быть сын.

...или хорошо, что его не было?

Как-то...

- Я тоже не хочу, чтобы меня убили.

- Что ж, - он кивнул. - Тогда наши желания совпадают. В какой-то мере... а там, - Йонас указал на теплицы, - на самом деле ничего интересного, но если хочешь, я покажу.

Я не хотела.

Но и отступить, позволяя этому гаденышу запугать меня, не желала. А потому протянутую руку приняла.

- Буду благодарна.

- Будешь, - согласился Йонас, закидывая ружье на плечо. - Когда-нибудь... когда все поймешь... если поймешь. Почему-то меня все понимают превратно. Здесь вход скрыт. Бабушка не любит чужаков. Ей помогают големы. Отец говорил, что ты разбираешься в големах?

Разбираюсь.

И парочку паукообразных существ, застывших на каменных постаментах, оценила. Последняя модель. И не наша. Имперская. Хотя... что уж тут говорить, имперцы всегда вели в големостроении.

- По специальному проекту, - Йонас протянул было руку к темному панцирю, покрытому узором рун, но прикасаться не стал. - Не знаю, во что они обошлись...

...нет, не пауки, скорее крабы.

Уплощенные тела.

Многосуставчатые конечности, которые заканчивались острыми коготками. И пара манипуляторов. Сенсоры. Несколько пар узлов.

Утопленный блок обработки.

А вот и привязка к поводку-браслету, лежавшему здесь же.

- Попробуй, если есть желание, - Йонас играл любезного мальчика, а я не стала отказываться. Браслет оказался великоват.

И тяжеловат. Украшен десятком камней, из которых выделялся темно-вишневый кабошон. Я коснулась... что сказать, имперцы знали свое дело, хотя в управлении големы оказались несколько туговаты. Отклик на приказы поступал с задержкой, но в остальном... плавные движения.

Хорошая координация.

Расширенный набор команд. Внятный сканер и толковый блок обработки. Во всяком случае, на углы они не натыкались, друг с другом не сталкивались, да и вовсе по узким дорожкам бегали довольно-таки бодро. Проверять другие режимы я не рискнула, как и снимать печати с внешнего блока. Конечно, заглянуть внутрь големов хотелось, но...

- Спасибо, - сказала я вполне искренне, возвращая браслет на место.

Йонас чуть наклонил голову.

- Мне тоже показалось, что тебе они будут интересны. Я рад, что не ошибся... кстати, обрати внимание. Лезейский виноград...

Он предложил руку, а я... я не стала отказываться, хотя, конечно... что-то было не так в этом мальчишке. Виноград представлял собой тонкие, словно паутина, нити, на которых вызревали бледно-золотистые ягоды.

- Растет лишь в Лезейских предгорьях и, насколько я знаю, далеко не на всяких... в принципе, сам по себе он безвреден, - мальчишка сорвал ягоду и отправил в рот, слегка поморщившись. - Кислый, правда... но вот если сок его нагреть, и не просто нагреть, но довести до появления первых пузырьков, когда вот-вот закипит, а после быстро остудить, то вкус не изменится. Зато в соке появится некое вещество, вызывающее головные боли. К ним добавляются боль в суставах, затем и мышечные... так называемая лезейская лихорадка, болезнь виноградарей. Смерть наступает спустя год или полтора...

- Жуть какая...

- Это если дозу неправильно рассчитать. В малых... в очень малых дозах такой сок способствует восстановлению печени. А еще раны заживляет. Причем некоторые зарастают прямо на глазах. Это удивительно.

Я кивнула.

Куда уж удивительно... в оранжерее было все... не так.

Жарко.

Влажно.

Тропинка вьется меж деревьями. Разными такими... вот карлик с темно-красной корой и треугольными листочками, которые дрожат, хотя ветра в теплице нет. А рядом пара берез... то есть, сперва я решила, что это березы, но они лишь похожи. Белесая кора сочилась соком.

- Не стоит прикасаться, - предупредил Йонас. - Пустынная плакальщица... надо будет сказать бабушке, что пошел сок. Период выделения длится всего сутки. В естественных условиях она плачет после дождя, а дождь в пустыне явление редкое. Но ее сок местные собирают и хранят. Им смазывают стрелы... у сока интересное свойство. Он парализует, но не убивает. Местные охотятся... это очень удобно в песках, когда жертва остается живой. Нет нужды думать, как сберечь мясо.

Меня передернуло.

- А вот черная клалия, - Йонас присел у тропинки и коснулся невзрачной с виду травки. - Тоже весьма ядовита...

- Вы это все...

- Было время, когда бабушка надеялась, что я пойду ее путем...

- А ты...

- У меня свой собственный. И к сожалению, мое согласие не требуется. В последнее время я стал понимать... в последнее время... это как спать, а потом вдруг очнуться, - мальчишка протянул мне тонкий стебелек. - Возьмите. Высушите... не важно, как... хоть на солнце, хоть меж страницами книги. Носите с собой.

- Зачем?

Трогать неизвестную траву хотелось меньше всего.