Не магией единой (СИ) - Петровский Александр Владимирович "Алекс"

— Сдаюсь, — безучастно сказал он. — Не знал, что у тебя два кинжала. Может, и третий есть?

— Есть, — кивнул Ник.

Я подошла к ним, Его Высочество — тоже. Вблизи я увидела, что из плеча магистра торчит кинжал. Я даже не заметила момент броска.

— Ваше Высочество, я сдался, потому что он мог всадить мне кинжал куда угодно, но бросил не в горло, а в плечо.

— Не переживайте, лорд магистр, вы проиграли поединок ещё когда объявили условия. Вы сказали «любым оружием, которое имеем при себе». Уверен, что у Николаса при себе найдётся ручное огненное оружие Иного мира.

— Будь ты проклят, порождение Иного мира! — магистр произнёс это с горечью, и сплюнул на землю, в его плевке крови было больше, чем слюны. — И ты, и твоя боевая техника!

— Гильдия мудрецов не признаёт силу проклятий, — напомнил принц. — И вообще, поединок окончен, был весьма неплох, главное, оба остались живы, так что незачем разводить вражду. Раны пустяковые, за целительницей я уже послал, она быстро приведёт в порядок и одного, и другого.

— Нет! — категорически заявила я. — К Нику я её на арбалетный выстрел не подпущу!

— Надо же! Я думал, леди Алиса под заклятием безразличия, а тут такая буря страстей.

— Под заклятием. Но не подпущу!

— Завидую тебе, дружище Николас. Она так в тебя влюблена, что никакое заклятие её не остановит. Мне даже показалось, что леди Алиса собиралась вмешаться в поединок всей своей огневой мощью, а в её роду умеют призывать огненную стихию!

— Ты же поклялась! — упрекнул меня Ник.

— А вот это мне как раз особенно безразлично, — улыбнулась я ему. — Заклятие такое.

— Ладно, лорд магистр, признавайтесь уже, — предложил Ник. — Вы же поняли, что нам известно о деньгах. Некуда вам деваться, признавайтесь.

— Не при Его Высочестве, — потребовал магистр.

Принц молча отошёл. Он не собирался мешать расследованию. Если захочет, сможет всё выяснить позже. И магистр признался в своём преступлении, во всех подробностях. Ник произнёс несколько непонятных слов, наверно, на языке Иного мира. Это могли быть только ругательства, причём самые грязные. Если бы не заклятие безразличия, я бы добавила и от себя несколько фраз в том же духе.

Магистром занялась целительница, а мы с Ником побрели к себе в комнаты. По пути встретили старшего сыщика, и Ник всё ему рассказал. Сыщик тоже выругался, потом смутился и извинился передо мной. В другое время я бы за такое сделала ему грандиозную выволочку, но заклятие ещё действовало, и мне были безразличны все ругательства мира, и нашего, и Иного, и Тонкого.

В комнате Ника всё ещё царил разгром, там никто и палец о палец не ударил. Ник сказал, что хочет не просто убить главного магистра, а разорвать на мелкие кусочки, но вместо этого пошёл ко мне. Мой амулет показал, что никого и ничего связанного с магией поблизости нет, я уже собралась спокойно войти в свою комнату, но Ник настоял, что сначала нужно убедиться, что нет никаких механических ловушек. Как я и ожидала, ничего не нашёл, и с сознанием исполненного долга собрался лечь на мою кровать в чём был, сняв только пояс с мечом и кинжалом.

— Ты валялся в пыли, — напомнила ему я. — Незачем тащить эту пыль в мою постель. К тому же нужно заняться твоими ранами.

— Ими могла заняться художница. Между прочим, это её обязанность, — он хоть и спорил со мной, но не лёг, остался сидеть на кровати.

— Довольствуйся мной, — я не удержалась и хихикнула. — Снимай сапоги, раздевайся. Полностью раздевайся.

— Я стесняюсь, — покраснел Ник.

— Нечего стесняться. Я буду осматривать тебя как целитель, а не как женщина.

— Ты не женщина, а девочка.

— Ник, я под заклятием безразличия. Твои дурацкие шуточки меня совершенно не трогают.

— Уговорила, — он попытался снять рубашку, но скривился от боли и замер.

— Что такое? — удивилась я. — Не помню, чтобы магистр тебя бил. Ты только разок упал.

— Да тут всё вместе, и сегодняшняя драка, и вчерашняя поездка верхом.

Пришлось раздевать его самой. Рубашку запросто сняла, хоть она кое-где присохла к ссадинам, а вот один из сапог пришлось разрезать. Я заметила, что Ник прихрамывает, но не думала, что всё так серьёзно. Лодыжка здорово распухла, и сквозь голенище не пролазила.

— И как мне теперь в одном сапоге? — мрачно вопросил он.

— Купишь новые, — успокоила я. — Или ходи в тапочках. У нас так не принято, но все уже знают, что ты из Иного мира, так что не удивятся.

Я магически прощупала его кости, ни переломов, ни трещин не нашла. Даже вывиха нет. Значит, нужно только туго перетянуть сустав бинтами, и всё само пройдёт за пару дней. Разобравшись с лодыжкой, стала стягивать с него штаны. На них тоже кое-где проступили кровавые пятна, но отдирать от ран не пришлось.

— Набедренную повязку сам снимешь, или тоже мне?

— Погоди. Ты уверена, что разбираешься в целительстве?

— Меня учили. Справлюсь. Думаешь, я никогда не падала с дерева или с лошади? И мои браться не падали? Один раз я даже деду кость по кусочкам собрала, он на винтовой лестнице споткнулся, хорошо, что руку сломал, а не шею. Замковая целительница тогда сказала, что и она лучше бы не сделала. А ты запомни — тот, кто не верит в своего целителя, поправляется гораздо медленнее. Если вообще поправляется.

— Но такие травмы нужно перетягивать эластичным бинтом! Меня, между прочим, тоже учили оказывать первую помощь!

— Каким бинтом? — не поняла я.

— Эластичным! Давящим! Посмотри в моей сумке аптечку, там такой есть.

— Что такое «аптечка»?

— Белая шкатулка с большим красным крестом. В ней бинты и всякие снадобья.

Аптечку я нашла. Не знаю, можно ли её назвать шкатулкой, слишком уж плоская. Когда я обыскивала его сумки на привале в лесу, её там не было. Наверно, лежала в тайнике в седле. Её стенки на ощупь показались странными, и я пощупала их магически. Готова была ко всему, даже к Пустоте, но нет, ничего особенного, только вещество совсем незнакомое.

— Из чего она сделана? — спросила я.

— Из пластмассы.

— Мне это слово ни о чём не говорит.

— Ну, что-то вроде затвердевшего древесного сока, с разными добавками. Не знаю, как объяснить.

— Ладно, неважно, — я открыла шкатулку и нашла в ней растягивающийся бинт. — Это, что ли?

— Да.

— В нём что, примесь каучука?

— Понятия не имею, что такое «каучук». Не забыла, что я не из твоего мира, и язык мне не родной?

— Забыла. Ты очень хорошо говоришь по-нашему. А каучук — это сок гевеи, дерева такого, она у нас не растёт, но купцы импортируют… Постой, выходит, шкатулка сделана из каучука?

— Ты нашла тему для разговора! Вызвалась исцелить мои раны, так исцеляй!

— В который раз говорю — сними набедренную повязку.

Уговаривать пришлось долго, но я умею убеждать. По крайней мере, хочу думать, что умею. Так что в конце концов обнажённый Ник постоял на одной ноге, опираясь рукой об стену, а я его осмотрела. Серьёзного ничего не нашла, из ссадин самая большая нашлась на локте, но тоже сущая ерунда, у детей вечно ссажены локти и колени, и ничего. Ещё было несколько мелких ожогов, но это совсем легко — я постоянно вызываю огненную стихию, так что поневоле научилась исцелять ожоги.

— Жить будешь, — заявила я. — Осмотр окончен.

— Посмотрела, и всё? — удивился Ник. — А как же исцеление?

— С ожогами — всё. А ссадины смажу чуть позже. Тогда и ногу тебе перебинтую.

— Но почему не сразу?

— Потому что ты, дорогой, сейчас пойдёшь и смоешь с себя грязь. Снадобья лучше накладывать на чистые раны.

Ещё совсем недавно он шёл, лишь едва прихрамывая, а сейчас почти не мог ступить на ногу. Пришлось в прямом смысле подставить ему своё плечо, и опираясь на меня, Ник смог добраться до душевой. Пока он мылся, сменила платье на халат, а сапоги — на тапочки. Переоделась быстро, и захотела ещё раз взглянуть на аптечку Иного мира. Там многие снадобья упакованы в стальную фольгу. Что же там внутри, если упаковка настолько дорогая?