Тень Нерона - Алферова Марианна Владимировна

“Значит, Люс тоже состарится и умрет до срока”, – подумал Корвин.

– Что ты знаешь о Петре, Главк? – спросил префект по особо важным делам у своего постоянного напарника.

Тот зашел в кабинет обсудить отчет по последнему, только что раскрытому делу.

Они практически все время теперь работали вдвоем. Один дополнял другого, но при этом их нельзя было назвать друзьями. Напротив, холодок в отношениях сохранялся и даже как будто усиливался. В их группу входил Корнелий Сулла, но этот аристократ держался особняком, а порой вообще отказывался участвовать в раскрытии очередного преступления. Корвин никогда не настаивал.

– Петра – не слишком приветливая планета, – попытался уклониться от вопроса Главк.

– А если конкретнее?

Главк пожал плечами:

– Жить там сложно, но многие находят в этом особую прелесть.

– Я просмотрел тут один из последних отчетов сената по Петре, – Марк вытащил из ящика стола заранее приготовленную распечатку. – Ничего прелестного я там не нашел. Особенно тяжела судьба тех, кто строит купола. Они живут просто в ямах, накрытых крышками, дышат спертым воздухом, питаются в основном сухарями и таблетками. Есть еще промышленная зона. Она автономна, в зоне работают заводы-автоматы, вахтовым методом их обслуживают инженеры и техники. Но есть еще “небольшое число” – так сказано в отчете – живой рабочей силы. Я выяснил: это восемь тысяч рабов. Восемь тысяч человеческих существ, которые заперты в заводских бункерах до самой смерти. Восемь тысяч раздавленных жизней. Почему Лаций допускает подобное?

– Петра – автономная колония, Лаций не вмешивается в ее внутренние дела, – напомнил Главк. – Ты как глава рода, сенатор…

– А я вмешаюсь! – взорвался Корвин. – И заставлю сенат рассмотреть дело Петры.

– Может быть, ты собираешься лететь на Петру? – скривил губы Главк. Видимо, подобный шаг ему казался невероятным.

– Именно так я и поступлю. Возьму охрану, пару хороших галанетчиков и посмотрю, что же там творится.

Главк собирался в этот момент с кем-то связаться по коммику, но передумал и повернулся к напарнику.

– Не надо вмешиваться, Марк. Оставь Петре ее проблемы. И делом Бена Орлова тоже пусть займется колониальная полиция, – посоветовал он. Похоже, его не на шутку встревожили планы Корвина.

– Что-то не верится, что они докопаются до сути, – вздохнул Марк.

– Дело обычное, – отрезал Главк. – Насколько можно назвать обычным самоубийство.

– Вот именно.

Повисла неприятная тишина. Кабинет префекта Корвина обладал отличной звукоизоляцией и, если закрыть дверь, внутри воцарялась абсолютная тишина и отрешенность – то, что так поразило покойного Бена Орлова в отеле Лация.

– Что тебе не нравится в моей поездке? – спросил Корвин.

– Зачем разыгрывать из себя идиота, Марк? На Петре живет в изгнании Фабий, тот, что собирался убить тебя и твою сестру. Да и молодого Друза был не прочь прикончить. По одной этой причине я бы не ездил на эту планету.

– Власти не в силах меня защитить?

– На Петру уже пять лет не летает никто из патрициев. То есть летают, но посещают только столицу – Сердце Петры, официальное представительство, жмут руки местным властям и возвращаются назад. Петрийцы очень не любят, когда кто-нибудь вмешивается в их дела.

– Даже Лаций? – Марк произнес это с вызовом.

– Лаций – не исключение. Хотя Петра и числится нашей колонией. Но губернатор просто звереет, когда Лаций пытается ему указывать. Местные чиновники вряд ли станут тебе помогать.

Оставь все, как есть. Дела Петры тебя не касаются.

– Патриция касается все на свете.

– Не делай глупостей! – взорвался Главк. – Тебе надоело жить? Или ты хочешь найти ее?

– Кого? – Марк почувствовал, что у него холодеет в груди. – Ты имеешь в виду Верджи? Да? Она на Петре? Да? Почему?

Но Главк не желал отвечать.

– Почему ты отправил ее на Петру? Кто позволил?!

– Ее приговорили к ссылке, – последовал наконец ответ. – Она нарушила с десяток законов. По поддельному идентификатору въехала на Острова Блаженных, использовала чужие документы, отказалась сотрудничать со следствием по важному вопросу.

– Она спасла мне жизнь!

– Поэтому наказания практически и не было. Ей разрешено жить в любом секторе Петры.

– Это ссылка. Изгнание!

– Ты не знаешь главного. Она из семьи колесничих. Ее отец – полковник в отставке. А братья…

– Мне плевать! – перебил Корвин. – Под каким именем она живет на Петре?

– У нее есть только номер. И она мне его не сообщила, – отрезал Главк.

– Ага! И это есть благодарность Лация за предотвращенную войну! – ехидно заметил Корвин.

– Считай это программой защиты свидетелей.

– Ты о чем?

– Колесничие нашли ее и пытались убить. У нее был выбор: либо умереть, либо жить на Петре. Она выбрала Петру.

– И ты называешь это выбором? – Корвин отвернулся и посмотрел в окно.

За квадратом псевдостекла сияло голубое небо.

“Справа над стеной светлое утреннее небо, огромное, глубокое, настоящее… – вспомнил он записку Бена Орлова. – Так стоял я у окна и смотрел. И не мог насмотреться. Я подумал: умру – приду сюда. Не знаю, как, но приду. Буду стоять у окна и смотреть. В одиночестве, в тишине. Ничего не желая. Буду видеть этот двор, цветы в горшках, освещенный утренними лучами золотой купол. Я побывал в раю. Теперь мне не страшно”.

На Петре нет настоящего неба. Только фальшивые голубые купола.

Друз приложил ладонь к считывающему устройству, дверь открылась. На цыпочках Друз вошел в атрий. Остановился. Прислушался. Тишина. Значит, андроиды уже отключились, а Лери, скорее всего, легла спать. Друз отправился в одну из маленьких боковых комнат, запихал сумку в шкаф и принялся стаскивать с себя одежду. Весь забрызганный черными, зелеными и бурыми пятнами, комбинезон был к тому же разорван на спине, один рукав был отрезан. Зажмурив глаза и закусив губу, Друз высвободил правую руку из обрывков комбинезона. От кисти до локтя рука была почти сплошь залита герметиком.

– Ах, черт! – Друз спохватился, вытащил сумку из шкафа, отыскал на дне аптечку и, достав сразу два пластыря с анальгетиком, налепил их на плечо.

После этого присел на кровать и прикрыл глаза. Он дышал часто и тяжело, ожидая, когда лекарство, наконец, подействует. После потянул носом воздух и удостоверился, что воняет от него мерзко – потом, кровью и больницей. Тогда он отыскал на полке в шкафу дезодорант, облился им, не жалея парфюмерии, нырнул в просторный синий халат, сунул ноги в домашние тапочки и, выбравшись в таком виде из комнатки, неспешно направился в спальню для гостей. Он рассчитывал принять там душ и кое-как привести себя в порядок, чтобы Лери не заметила его изувеченной руки. Но и сама спальня, и ванная рядом были уже изуродованы начавшимся ремонтом: здесь планировалось устроить детскую для будущего ребенка. Друз с тоской поглядел на перекрытые краны и содранное с пола покрытие. Ничего не оставалось, как отправиться в их общую спальню.

Время близилось к полуночи, Лери спала. Она лежала на спине очень ровно, сложив руки на заметно выступавшем животе. На лице ее, немного расплывшемся к последнему месяцу беременности, читались умиротворение и покой.

Друз постоял минуту, переводя дыхание и опираясь на спинку кровати, потом шагнул в сторону ванной.

– Лу, это ты? – Лери приоткрыла глаза и улыбнулась. – Ты задержался.

– Немного. Но теперь я проведу несколько дней с тобой. У меня маленький отпуск, дорогая.

– В холодильнике поднос с ужином. Все готово, надо немного разогреть. – Она смотрела на него из-под полуприкрытых ресниц. – Чудный халат, правда?

– Да, конечно. Не вставай.

– Тогда активируй андроида.

– Ни к чему, дорогая. Я в ванную. Немного поплещусь. А потом все сам разогрею. Не беспокойся.

По-прежнему на цыпочках Друз прошел в ванную. Включил воду, щедро плеснул шампунь прямо в струю, так что пузыри пены разлетелись во все стороны; среди многочисленных режимов купания выбрал самую простую программу и опустился в воду. Изувеченную руку положил на бортик ванной. Вытянулся, закрыл глаза. Анальгетик уже начал действовать. Как хорошо! Друз не чувствовал больше боли. А ведь он мог сегодня вообще не вернуться домой. И все потому, что идиот-помощник вместо того, чтобы выключить гравигенератор, перевел систему на максимальный режим.