Людоед - Корнев Павел Николаевич

— Мы еще поговорим об этом, Филипп!

Я пристально глянул в ответ и кивнул. Серьезного разговора и в самом деле было никак не избежать.

Глава 3

Уве и Марту мы отыскали в той самой подворотне, где и велели дожидаться нашего возвращения. Точнее, отыскали там моего слугу. Он стоял в темном углу с приведенным к бою мушкетом и при нашем появлении с нескрываемым облегчением перевел дух и вытер покрытое мелкими бисеринками пота лицо.

— Тут такое, магистр… Тут такое! — зачастил Уве от избытка чувств, возвращая мне оружие.

— А где… — начал было я, и лишь тогда Марта шевельнулась, позволяя стечь с себя укрывшим ее теням.

Морок был наведен столь искусно, что до того момента я и не подозревал о присутствии девчонки, пусть и стоял всего в паре шагов от нее. Суеверное сознание ведьмы извратило заурядные чары до полной неузнаваемости, но даже так в их основе ощущалась некоторая академическая упорядоченность.

— Смутьяны подожгли миссию! — горячился Уве. — А вас все нет и нет! Я думал бежать на выручку, а там как полыхнет! Они же все сгорят! Просто сгорят!

— Не осталось там живых, — с безжалостной категоричностью заявил маэстро Салазар. — Рассказывай, что здесь творилось!

Паренек захлопал глазами, потом взъерошил и без того растрепанные волосы и неуверенно произнес:

— Ну… когда начался пожар, весь этот сброд повалил на улицу. Сначала спорили и ругались, потом разошлись.

— Пора и нам честь знать, — по-волчьи усмехнулся Микаэль, и я был с ним целиком и полностью согласен.

Действительно, пора.

Вернув чехол с мушкетом за спину, я изучающе посмотрел на трофейную шпагу, но избавляться пока от нее не стал и скомандовал:

— Уходим!

Ночь преподнесла изрядное количество неприятных сюрпризов, не стоило давать ей шанс свести нас с чем-то действительно смертельным. И без того не представляю даже, как теперь расхлебывать заваренную герхардианцами кашу. Сожженная миссия ордена мало заботила меня, и даже пропажа древних пергаментов была лишь досадной неприятностью; все предельно усложняло исчезновение формулы призыва эфирных червей.

Оставалось тешить себя надеждой, что записи увезли с собой таинственные всадники и бумаги не сгорели при пожаре. Я обязан был отыскать их! Просто обязан! Должность магистра-надзирающего в паршивом городишке далеко за пределами империи отнюдь не была вершиной моих карьерных устремлений, а без протекции епископа Вима получить достойный перевод будет не так-то и просто. Да и управу на черно-красных здесь не найти. А едва ли тому, кого добрые братья считают своим врагом, уготована в Рёгенмаре легкая жизнь.

Ох, братец, я снова тебя подвел…

Колокольный звон давно стих, людей на улицах поубавилось, многие еще недавно полыхавшие на перекрестках костры прогорели и потухли. Теперь Старый город освещала лишь плывшая в небе луна. Но Рёгенмар не спал. Где-то голосили пьяные компании, где-то во всю глотку распевали похабные песни. Кто-то плакал, кто-то истошно звал на помощь, а со стороны ратуши продолжали доноситься отзвуки выстрелов.

Мы бдительности не теряли и обходили все подозрительные места. Маэстро Салазар шел первым и настороженно поглядывал по сторонам, Марта неслышно следовала за нами с отставанием в пару шагов.

Уве всю дорогу кидал на меня быстрые взгляды, затем не выдержал и сказал:

— Магистр, это ведь мы навлекли гибель на герхардианцев.

Он так и сказал: «Мы». Не «вы», а «мы». Это дорогого стоило, и я не стал опускаться до отточенных диспутами приемов убеждения, лишь сказал:

— Они сами навлекли ее на себя, преступив закон.

— Это лишь слова! — возразил слуга.

Я покачал головой:

— Девиз черно-красных гласит: «Во благо праведных». Сегодня они приняли на себя удар бунтовщиков и тем самым спасли немалое количество жизней, не так ли?

— Вы смеетесь надо мной!

— Солдаты гибнут, защищая других. А, если ты не забыл, герхардианцы именуют себя Господними воинами. Мы лишь подтолкнули их…

Маэстро Салазар вдруг коротко свистнул и вскинул руку. Как мы ни таились, но случай все же свел с компанией подвыпивших бузотеров. С десяток человек вывалилось прямо перед нами из подворотни, и пьяная девка завизжала, тыча в нас рукой.

— Вмажьте им! Наподдайте как следует!

Две ее товарки поддержали требование радостными воплями, а вот мужички, хоть и были вооружены топорами и молотками, связываться с незнакомцами не пожелали, похватали девиц в охапку и от греха подальше уволокли прочь. Повезло.

Мы ускорили шаг и проскочили перекресток, а следующий обогнули задворками. На пересечении двух улиц там полыхала сваленная в кучу мебель, и кто-то прыгал через высоченный костер, а кого-то в этот костер сунули, дабы поджарить пятки. Численное преимущество в очередной раз оказалось не на нашей стороне, а посему было неразумно и невежливо мешать бившему через край веселью.

— Зачем ты научил девчонку заклинанию иллюзорного полога? — спросил я Уве, когда крики смолкли и нас приняла в свои объятия тишина глухого переулка.

Марта попыталась что-то сказать, и я вскинул руку.

— А ты помолчи пока!

Уве замялся, но отнекиваться не стал и пояснил:

— Она обещала меня поцеловать.

Маэстро Салазар обернулся и с нескрываемым изумлением присвистнул:

— И после красотки Эммы ты…

— Она обещала меня поцеловать, если я не помогу ей! — выпалил Уве.

Мы расхохотались, а надувшийся паренек отметил:

— Звучало это зловеще!

Я погрозил пальцем Марте и предупредил:

— Если хочешь, чтобы я учил тебя, не лезь с этим ни к кому другому. Уяснила?

Девчонка кивнула и пообещала:

— Не буду.

Уве оглянулся на нее и, понизив голос, едва ли не прошептал:

— Она ведь та самая ведьма, которую искали герхардианцы?

Я красноречиво вздохнул. Нисколько не удивлюсь, если школяр сам подбил Марту на попытку выведать у него какое-нибудь заклинание, дабы убедиться в своей догадке.

— И даже если так?

— Но вы говорили! Вы же сами сказали мне…

— Разве я что-то отрицал? Я лишь привел тебе ряд аргументов, на основании которых ты счел собственную гипотезу в высшей степени сомнительной. Заметь — безо всякого давления с моей стороны.

На языке Уве явно так и вертелось ругательство, но он проглотил его и спросил:

— Она ведь не одна из нас. Зачем вы помогли ей сбежать?

— Она полезна.

— Лично вам или Вселенской комиссии?

Я лишь поморщился. В бытность магистром-расследующим ответ на этот вопрос не вызвал бы ни малейших затруднений, сейчас же ситуация была далеко не столь однозначна. Вернее, как раз однозначной она и была: свои полномочия я превысил самым бессовестным образом. Но признавать этого не собирался.

Спас маэстро Салазар.

— Святая ослица подвижника Доминика! — тихонько выдохнул он заковыристое ругательство, и от его тона у меня по спине побежали колючие мурашки.

Я выставил перед собой шпагу, а левой рукой потянул из перевязи пистоль, но на этот раз дело оказалось не в очередной банде мародеров.

Мы вывернули к доходному дому, и стала видна распахнутая настежь дверь. Микаэль сорвался на бег и стремительно взлетел на крыльцо, прижался спиной к простенку. Я последовал за ним и встал с другой стороны.

Косяк топорщился щепой, и простой забывчивостью домовладельца открытую дверь было никак не объяснить. Маэстро Салазар взглядом указал внутрь, но я мотнул головой, в несколько медленных и тягучих вздохов успокоил сбившееся дыхание, а потом нырнул сознанием в незримую стихию. Ту пронизывали отголоски творимой в городе волшбы, они кололи и выбивали из транса, и все же я бестелесным призраком скользнул в холл доходного дома.

Стены сделались полупрозрачными, через них просвечивали едва уловимые ауры постояльцев, а ближе к лестнице сгущался непроницаемый мрак, но ни зловредные чары, ни даже морок так проявлять себя не могли. Это было нечто совершенно иное. Устремившись сознанием дальше, я пересек внутренний дворик и очень быстро достиг черного хода, но и там не обнаружил никакого намека на взбудораженные эфирные тела погромщиков. Чувствовался страх, и улавливались молитвы, а вот огненных всполохов безудержной ярости, ледяных дуновений расчетливой ненависти и даже просто отголосков пьянящего азарта уловить не удалось.