Людоед - Корнев Павел Николаевич

— А если так?

Дядька замотал головой:

— Ищите дурака! Зарежете меня, и платить не придется!

Я кинул монеты под ноги и втоптал их в грязь.

— Нет нужды тебя убивать, деньги так и так здесь останутся. Вернешься — заберешь. Только место запомни.

У контрабандиста от изумления язык отнялся, да и Микаэль посмотрел на меня с нескрываемым удивлением, правда, ничего не сказал.

— Ну так как? — уточнил я. — Легкий заработок. Решайся!

Дядька в глубокой задумчивости почесал бороду, подумал-подумал и выставил условие:

— Еще столько же — и по рукам!

— Трех золотых хватит за глаза, — отрезал я. — Последнюю монету на той стороне получишь. А если убежишь по дороге, то мы здесь надолго застрянем и непременно еще повидаемся.

Контрабандист хмыкнул и глянул на Микаэля.

— Нож убери, и пойдем.

Выехали из городка уже знакомой дорогой, но очень скоро проводник свернул на неприметную тропку, уходившую куда-то в каменистые холмы. Микаэль зорко следил за контрабандистом, а тот спокойно шагал себе и шагал, не предпринимая никаких попыток скрыться. Постепенно мы забрались в горы, где без помощи провожатого непременно заблудились бы в лабиринте запутанных переходов. Было совершенно непонятно, куда нас ведут, лишь зависшая в небе луна подсказывала, что путь лежит на восток от города.

Подковы стучали о каменную насыпь, и от всякого шороха по спине бежали колючие мурашки; немного успокоился я, только заслышав шум бегущей воды. Тропинка резко пошла под уклон и до предела сузилась, пришлось вести лошадей под уздцы. Через щель между скалами мы выбрались к пограничному ущелью и начали медленный и осторожный спуск по обрывистому карнизу, крутому и узкому.

Слева тянулась отвесная стена, справа чернела пропасть, откуда-то снизу доносился гул бурного потока. То и дело налетали порывы студеного ветра, требовалось следить за каждым шагом и молить небеса, чтобы не оступилась лошадь.

— Вот вы сорвались в самую темень! — проворчал контрабандист. — На закате надо переходить, когда сюда солнце заглядывает!

— Зато не ждет никто, — парировал Микаэль.

Проводник сплюнул во тьму и промолчал, а когда спуск наконец закончился, он указал на каменную осыпь, где пенилась и бурлила горная речка. В этом месте стены ущелья расходились друг от друга на несколько сотен шагов, вода разливалась, теряла напор и глубину. Здесь и в самом деле имелась реальная возможность перебраться на другую сторону, не будучи смытым потоком.

— Вам туда! — указал контрабандист на щель в противоположной стороне ущелья и протянул руку. — Давай золотой!

— Не так быстро, — усмехнулся я и велел поскучневшему дядьке помочь нам с переправой.

Бурлившая на камнях вода едва не сбивала с ног; переправляясь на другой берег, мы вымокли, замерзли и окончательно выбились из сил. А дальше последовал изматывающий подъем в гору по расщелине, где и рук в стороны было не развести. Контрабандист беспрестанно ныл, требуя отпустить его, но я не собирался платить, не убедившись, что тропинка не заведет нас в тупик.

Взбирались на кручу никак не меньше часа; там я достал из кошеля золотой и спросил:

— И куда теперь?

Проводник неопределенно махнул рукой.

— Не заблудитесь! Куда ни пойдете, все равно к людям выйдете, подскажут. Если левее держать, то за перевалом торный путь будет.

Я вручил дядьке вожделенную монету, и тот двинулся в обратный путь, но сразу обернулся и посоветовал:

— В потемках не ходите по горам. Сверзитесь по незнанию в пропасть, костей не соберете.

Совет был не лишен смысла, мы решили разбить лагерь и отдохнуть до рассвета, благо небо на востоке уже слегка посветлело, а звезды начали меркнуть и терять свой полуночный блеск.

У всех от холода зуб на зуб не попадал. Марта и Уве принялись собирать хворост и сухой бурьян, а Микаэль расседлал и обтер лошадей, дал им овса. Я отошел к самому краю обрыва, немного постоял там, прислушиваясь к гулу протекавшей по ущелью реки, и с облегчением перевел дух. Крутанул четки, приложился губами к святому символу. Вырвались!

— Надо было прирезать… этого, — сказал маэстро Салазар, когда я вернулся к разведенному в круге закопченных камней костерку. — Как пить дать продаст.

— Он в город хорошо если к утру вернется.

— А ну как подельники в горах или он нас специально кругами водил? — не согласился со мной Микаэль. — Надо бы за переправой проследить, она с нашей стороны как на ладони.

— Только там не видно ни зги, — хмыкнул я. — Да и вымотались все.

Но, к моему немалому удивлению, вызвался караулить успевший обсохнуть Уве.

— Все равно не уснуть, — признался он, отсыпал себе орехов, взял горсть кураги и ушел к обрыву.

Мы наскоро заморили червяка и легли спать. Микаэль устроил лежанку у самого очага, а Марта забралась ко мне под плащ. Я не стал возражать, обнял ведьму и поморщился из-за зуда в порезанной руке.

— Так и беспокоит? — спросила девчонка. — Завтра посмотрю.

— Спи, — сказал я и закрыл глаза.

Растолкал Уве.

— Магистр, проснитесь! Проснитесь, магистр! — зашептал он мне на ухо.

Я не спал, просто лежал с закрытыми глазами. Некоторое время назад разбудила боль в плече — ранка пульсировала, словно началось заражение, просто не хотелось выбираться из-под плаща на холодный воздух.

— Что такое, Уве? — зевнул я, глядя на посветлевшее небо.

— Люди! — ошарашил меня слуга. — Спускаются по карнизу! Микаэль велел вас звать!

Я подскочил как ужаленный и метнулся к ущелью, на краю которого затаился за серым валуном маэстро Салазар.

— Гляди! — указал он на противоположную сторону.

К этому времени уже рассвело, и я сразу увидел растянувшуюся по скальному карнизу цепочку людей, только-только начавшую спуск. Пять человек медленно вели под уздцы лошадей, а впереди бежал, а точнее, бежало некое несуразное существо.

Перекошенная и какая-то будто бы даже изломанная фигура то падала на четвереньки, то вставала на ноги, рвалась вперед и тут же запрокидывала голову назад, как если бы что-то удерживало ее на месте.

В голове у меня зародилось смутное узнавание, да тут и прибежавшая из лагеря Марта коротко выдохнула:

— Людоед!

Микаэль и Уве в немом изумлении уставились на девчонку, а я не удержался от крепкого словца.

Ангелы небесные! Как только этот драный горбун умудрился нас выследить?! Как улизнул от герхардианцев? Или его освободили прежде, чем в мансарду нагрянули черно-красные?

Ранка запульсировала пуще прежнего, я потер плечо и вдруг вспомнил, что горбун слизнул с клинка капельку моей крови! Так вот в чем дело…

— Что еще за людоед? — потребовал объяснений Микаэль.

— Уве, мушкет! — приказал я, пропустив вопрос мимо ушей.

Прикончу зловредную ищейку, и в горах нас точно не найдут! Вот только попаду ли? В этом месте до противоположной стороны ущелья было никак не меньше двухсот шагов, а я хоть и пристрелял штуцер, но уложить пулю в нервно дергавшуюся из стороны в сторону фигурку будет совсем не просто.

— Веревка! — сказала вдруг Марта. — С него не сняли мою веревку! Я чувствую наговоры!

Меня словно молотком по голове тюкнули! Все же черно-красные!

Нас преследовали не люди графини Меллен, а братья ордена Герхарда-чудотворца!

— Филипп! — прорычал маэстро Салазар. — Какого черта происходит?!

Прибежал Уве. Я вытащил из чехла мушкет, разложил перед собой мешочек с пулями, шомпол, пыжи и пороховницы. Начал заряжать оружие, попутно поведал о своих последних приключениях Микаэлю.

Маэстро Салазар с отвращением скривился.

— Экая пакость! — Он глянул на ту сторону ущелья и покачал головой. — Не попадешь!

— Веревка! — повторила Марта. — Его держат на привязи будто животное!

— Животное и есть…

Но я понял, что хотела сказать ведьма. Прекрасно понял…

Несколькими глубокими вдохами я успокоил дыхание, провалился в транс и зашвырнул сознание вперед, на другую сторону каньона. На природе незримая стихия была куда спокойней, нежели в городах, бросок получился стремительным, словно полет арбалетного болта. Мелькнули ауры людей, вспыхнули яркими звездами святые реликвии и талисманы, зеленоватым огнем мигнула зачарованная ведьмой веревка.