Спроси у Ясеня - Скаландис Ант

Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 125

Мы улетали из Рима в тот же день, договорившись, что всю информацию получим шифровкой по электронной почте.

Глава восьмая

В Москве было очень холодно. Или просто так показалось. Уже в аэропорту я начала дрожать, а дома и вовсе – расчихалась и раскашлялась. Ясень посмотрел на меня как на идиотку:

– Ты чего это? Не можешь преодолеть свое состояние? Раньше вроде умела.

– Могу, – огрызнулась я, – но не хочу.

– А-а-а, – протянул Ясень понимающе, – ну, тогда лучше маисовой.

Маисовую я пить не стала, тем более, что у нас делают только пшеничную и, какую там еще, свекольную, что ли. Но из дома я не выходила два дня, испытывая паталогическое удовольствие от простуды. Впрочем, уже на второй день сделала кучу звонков, а на третий с самого утра поехала в городскую прокуратуру на Новокузнецкой, оттуда – в Ленинградский районный суд, оттуда – в РУВД, на Лубянку, в спецбольницу, снова в РУВД, снова на Лубянку и наконец еще по нескольким частным адресам. Все это заняло целый день, а рулить по Москве, да еще зимой – удовольствие ниже среднего, даже на "террано", словом, я не пожалела, что за баранку посадила Лешку Ивлева, начальника нашей с Ясенем личной охраны. Теперь, в новой, сильно переделанной лубянской структуре нам полагалось и такое. Вообще-то на охране настоял Тополь, и был, очевидно, прав. В Италии мы это уже ощутили на собственной шкуре.

А в тот суетной зимний день я выяснила немало. Собственно, как раз тогда я и узнала все самое главное. Узнала, что Алексей Коротков – это Ринат Гинатуллин, узнала, что он жив, узнала его адрес в Питере и окончательно выяснила, что сознательный убийца – именно он, а не водитель грузовика старшина Толстиков. По следам старшины я топталась добрую неделю и почти зря. Во-первых, он тоже сел за руль пьяным в тот трагический вечер. Во-вторых, ему был строго определен маршрут и время движения, а про встречные "жигули" Толстиков знать не знал, и тем более не догадывался, кто в них сидит. В-третьих, старшина в этой поездке исполнял обязанности комвзвода – очень странное сочетание с функциями водителя. Наконец, в-четвертых, Толстиков в Подмосковье прослужил год, приехал вообще с Алтая, и улицы в районе Речного знал так себе.

Направляясь из Бескудникова в Химки, сам бы он, глядя на карту, предпочел двигаться по Фестивальной, но приказали ехать именно по Флотской, и опаздывать было нельзя. В общем Толстиков подумал, что на Фестивальной просто перекрыто движение по техническим причинам, и приказ командира роты выполнил точно. Командир роты получил его от командира части, ну, а командир части, разумеется, тоже был проинструктирован. Кем? Я и это выяснила. Заместителем начальника своего штаба, офицером Третьего управления КГБ Вербиловым.

С майором Вербиловым пообщаться не удалось, потому что он умер в восемьдесят пятом, и в Третьем главке мне не очень помогли – только туману напустили, поведав, что Вербилов был еще и сотрудником ГРУ. Сердечный приступ ему как раз оттуда устроили. Беседовать с "грушниками", я знала, дело практически бесполезное, так что по этой линии расследование можно было считать закрытым.

А вот с информацией Гинатуллина все оказалось намного интереснее. Лейтенант Гусев из Седьмого управления, тот, что инструктировал и запугивал убийцу, оказался переведен в ПГУ и в настоящее время работал нелегалом в Танзании. Справку предоставил отдел кадров Лубянки.

Непосредственные начальники тех лет по всем прямым и косвенным данным получались абсолютно не причастны к операции двенадцатого декабря. Ясное дело: задание Гусев получал от людей из совсем другого управления – обычная, кстати, практика при разработке тайных операций. И в отсутствии единой информационной базы мне оставалось только ехать в Африку, а там уже держать пальцы на шее Гусева. Но только это могло и не получиться без посторонней помощи: все-таки профессиональный разведчик это вам не стукач-самоучка. К тому же, чтобы встретиться с нелегалом, необходимо заручиться поддержкой руководства ПГУ. Или как оно там теперь называлось – СВР, что ли?

Я занялась этим, и один из замов Примакова доверительно сообщил мне, что никакого Гусева в Танзании давно нет, убили его там местные "африканы" еще в восемьдесят шестом, но информация эта была строго засекреченной вплоть до прихода Бакатина, а почему – черт его разберет, особенно теперь… Так что в Танзанию я не поехала, просто связалась с представителем службы ИКС в Дар-эс-Саламе и попросила прислать мне тамошние газеты за апрель восемьдесят шестого.

Интересные оказались газеты. Капитана Гусева, ну, то есть по газетам гражданина США Дэвида Олберти убили "случайно": он почему-то сидел на работе в воскресенье, когда произошел взрыв в американском торгпредстве. Ответственность за террористический акт взяли на себя итальянские Красные бригады. Подумать только – где Занзибар и где Рим?! И потом: только один убитый, взрыв в выходной день, торгпредство США – как это все не по-краснобригадовски! Короче, я снова подняла итальянский архив, запросила все, что было известно службе ИКС о краснобригадовцах, потом копнула сведения из открытой печати об этой организации, перелопатила данные итальянской контрразведки, КГБ, ЦРУ, БНД и, наконец, "Моссад". На это угробилось еще недели три. Но я нашла то, что искала. Ма-а-аленькое недостающее звенышко. Расстрелянный на наших глазах Четриоло оказался краснобригадовцем, и весной восемьдесят шестого именно он по заданию вышестоящих товарищей выезжал куда-то в Африку. В "Моссаде" не знали, куда именно. Зато теперь это отлично знала я.

Возле моста у выезда с Нагорной случилась очень неприятная авария: грузовик, кажется, сто тридцать первый "ЗИЛ", въехал в троллейбус, рогатого развернуло аж на встречную полосу, и с полдесятка легковушек, пытаясь не таранить муниципальный транспорт, помяли друг друга. Движение перегородили капитально, я простояла в пробке минут сорок, а вдобавок еще хлестал дождь, не по-весеннему проливной – в общем все двадцать четыре удовольствия.

У меня появилось дополнительное время, чтобы подумать, о чем говорить Сергею, а о чем лучше помолчать, о чем советоваться с Дедушкой, а что оставить при себе и ни с кем, ни с кем не делиться. Разве что с Нандой. Ведь картинка-то нарисовалась забавная.

Седой, как выяснялось теперь, стоял не только за спиной КГБ, но и за спиной Красных бригад. Если, конечно, не предположить, что Красные бригады – это просто спецподразделение КГБ, что-то вроде легендарного управления "В" в составе ПГУ.

Так вот, получалось, что Седой, заправлявший всем террором в Италии и России, охотится на юных, а также не совсем юных бывших фигуристок, словно какой-нибудь сексуальный маньяк. Сначала он гробит Машку, затем выходит на меня, но тут ему мешает Ясень. Совершенно случайно. Или… Нет, нет, это уже слишком.

Почему Седой убивает Анатолия Геннадьевича и его жену? Потому что тот знает, кто убил Машку. Почему он охотится за мной? Потому что я слышала их разговор? Он не может этого знать, ну, не может!! Не дьявол же он в конце концов – просто человек. Проверить всех, кто был тогда в квартире на поминках? Глупость. И потом, я уже проверяла этих людей – ближайших друзей и родственников. Конечно, там было несколько кадровых гэбэшников, но они не занимались в тот вечер слежкой за мной, ну, я просто уверена, что не занимались. Конечно, повсюду в квартире были натыканы "жуки", но камер следящих не было – голову даю на отсечение.

Таким образом тайна моя – до сих пор тайна. Для всех, кому я ее не поведала. И Бернардо хотел убрать меня через пять лет не как свидетеля. А вообще хотел ли он убрать меня? Очевидно, нет. Очевидно, Седой собирался вербовать меня. Я была ему интересна, как источник информации, или… Я не знала, что "или", но чувствовала: есть еще какая-то причина, по которой я представляю интерес для Седого.

Дождь затихал, но пробка рассасывалась медленно. На промокшего до нитки гаишника, пытающегося урезонить ополоумевших водителей, больно было смотреть.

Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 125