Второстепенный мастер (СИ) - Моргот Эл

Следующим днем ее труп прибило к берегу. Ребенок тоже не выжил. В руке у нее была зажата одна маленькая розовая жемчужина.

Ушедший той ночью ведун корил себя в ее смерти. Он забрал ее тело на закате и пошел вместе с ним в воду. Он шел, собираясь умереть вместе с той, которую не спас, которую все еще любил, несмотря на все свои слова, несмотря на то что выбрала другого. Он собирался уйти за грань и там просить у нее прощение. Он собирался сделать все это, пока полумесяц в своем отражении на воде ни показал ему прошлое. Выйти замуж не было ее решением, богач взял ее силой и ребенок в ее чреве результат насильственных действий. Сама же Минчжи чахла не из-за плода, а потому что не хотела жить. И последним гвоздем… Последним гвоздем в крышку гроба, под которым погребена была ее воля к жизни, стали его слова.

Ведун увидел множество лиц. Множество тех, кто провожал невесту из деревни, зная, что она не хочет этого брака. Множество ртов говорило, как ей повезло, множество языков повторяло: «Стерпится-слюбится».

Тогда он позволил себе забыть свои поступки. Его боль и ненависть к самому себе нашла выход в обиде на других. Это они виноваты! Это все их вина! Неблагодарные люди!! Он пожертвовал всем, ради них, и что взамен⁈ Они убили единственную женщину, которая была ему нужна!!

В свете полумесяца, держа тело Минчжи над водой, ведун произносил свое первое и последнее в жизни проклятье. И сила его отчаяния проклинала всех.

Так и закончился первый этап этой истории, после которого ведун стал йями.

Около века спустя деревня Деу почти забыла о драматических событиях той роковой ночи. Однако с тех пор не было ни славы, ни благополучия у этой деревни. Урожайные поля выродились, мягкая погода обратилась летним зноем, весенними заморозками и зимними дождями. Все меньше людей продолжали жить здесь. Народ забыл о старых временах и старых легендах, в которых полумесяц, отраженный в водах реки, хранил покой в деревне. Забылось даже название пересыхающей, умирающей реки.

То был обычный летний день. От зноя на горизонте стояли миражи. Люди прятались по домам и пережидали в тени. Даже в лесу удушливая жара не давала глубоко вздохнуть. Хан Лай бродил между деревьями, собирая молодые побеги бамбука для еды. В зубах он покусывал травинку, а в правой руке держал как веер несколько листов бамбука и отмахивался ими от настырной мошкары. Лишь тем этот день отличался от ряда таких же, что сегодня ночью в небе раздался жуткий грохот, будто боги достали молоты и всю ночь ковали в небесной кузне.

Высохшая листва хрустела под ногами. Неожиданно Хан Лай ступнями ощутил холод. Он посмотрел себе под ноги и увидел, что утопающие в сухой листве ноги стоят по щиколотку в воде. Тонкий стремительный поток спускался с горы, и Хан Лай устремился к истоку. Здесь никогда не было родника. Найти такое чудо было бы поистине благословением.

Через несколько минут Хан Лай оказался у источника. Он увидел камень, разбитый на две части, из которого брал начало стремительный родник. А еще он увидел странного человека со светлыми волосами. С закрытыми глазами он лежал виском на левой половине камня, а длинные пшеничного цвета волосы устремлялись за водным потоком, падая ему на лицо. Хан Лай долго смотрел на него, не двигаясь с места, внутренне терзаясь от вопроса: человек перед ним или божество? Жив он или мертв? Подойти к нему или бежать?

Не ясно, сколько времени Хан Лай провел бы, не в силах сделать выбор, но тут светловолосый мужчина подал признаки жизни и чуть шевельнулся. Это почти незаметное действие так испугало Хан Лая, что он дернулся прочь, резко вдохнул в себя воздух и подавился травинкой. Не желая верить в реальность такой внезапной смерти, Хан Лай упал на колени, пытаясь откашляться, но вместо этого изо рта вырывался сдавленный хрип, лицо багровело, а подлая травинка застряла где-то не в том горле и не собиралась выходить.

В глазах была мутная пелена, когда Хан Лай увидел приближающуюся фигуру. А затем мозг окончательно отключился от нехватки воздуха, и Хан Лай упал прямо на влажную от текущего родника траву.

Проснулся он тут же: казалось, прошло лишь мгновение, когда он внезапно смог вздохнуть и открыть глаза. Однако за бамбуковыми стволами над головой темнел вечерний небосвод, а под одеждой не было влаги — он лежал в стороне от родника.

— За всю мою долгую жизнь еще никто не собирался умирать лишь от одного взгляда на меня. Знаешь ли, такое может подорвать самооценку.

Голос раздался сбоку, слишком близко, как показалось Хан Лаю, и тот резко отшатнулся в сторону. Благо, в его рту не было травинок, но он чуть было не умудрился подавиться слюной. Откашлявшись, он поднял голову и уставился на светловолосого мужчину, сидящего на камне у родника.

— Вы человек?

— Что именно побудило тебя уточнить? — нахмурился тот.

Хан Лэй замялся, пытаясь подобрать слова.

— Вы… Вы… Вы очень непохожи на местного.

— Я не местный, — с готовностью подтвердил светловолосый.

— И откуда вы сюда прибыли?

Теперь собеседник замялся.

— Технически… я упал сверху, — пробормотал он, — но если вдаваться в детали, можно сказать, что прибыл с юга.

Простой земледелец Хан не был готов к таким откровениям. Бог перед ним или демон — он не хотел менять свою жизнь, связываясь с такими силами.

— Постой!

Он должен был бежать, но замер от оклика незнакомца.

— Ты не отплатишь мне за спасение? Если бы не я — ты бы умер.

— Если бы не вы — я бы и не подавился…

— Как знать.

Хан Лай нерешительно помялся.

— Чего же вы хотите за спасение, господин? — с опаской спросил он. — Я простой человек, у меня нет богатств.

Пшеничноволосый нахмурился. Он склонил голову на бок, внимательно рассматривая лицо Хан Лая, а затем спросил:

— Ты ведь живешь неподалеку? Всего лишь переночевать под крышей. Моя голова ужасно раскалывается, и я не помню, когда в последний раз ел, — грустно закончил незнакомец, потирая лоб.

В его свободных зеленых одеждах не было металлических вставок, на поясе не висело меча и в целом он не выглядел как воин, и вместе с тем Хан Лай отчетливо ощущал исходящую от него угрозу. Было ли это игрой воображения из-за необычности их встречи, странных слов незнакомца о полете с небес и его светлых волос или же интуиция не подводила? И вне зависимости от ответа на этот вопрос, сможет ли он отказать в просьбе?

Хан Лай задумался, не будет ли его приглашение в дом равняться дозволению нечисти свободно проникнуть туда? На всякий случай не стоит говорить прямо.

— Пойдемте, — коротко произнес он.

Светловолосый подскочил с камня и умудрился улыбнуться, одновременно морщась от пронзившей виски боли.

— Ты какой-то напряженный, — с улыбкой произнес он, положил руку на плечо Хан Лая, и не обращая внимание на то, как тот вздрогнул. — Как же зовут тебя, бравый бамбуковый собиратель?

Только после этого вопроса Хан Лай спохватился и заозирался, ища глазами корзинку с побегами бамбука. Оказалось, что та спокойно стоит у расколотого камня.

Подхватив корзинку, Хан Лай решительно направился к дому, не приглашая незнакомца следовать за ним и в тайне надеясь, что тот отстанет. Однако вскоре светловолосый нагнал его и пошел рядом.

— Я — Хан Лай, — тот вспомнил, что так и не ответил на вопрос.

— А я Ларт… — он нахмурился. — Нет, погоди, откуда в моей голове это имя… Я — Шеннон.

Глава 29.1

Хан Лай

Деревня Деу некогда располагалась на берегу полноводной реки, но никто из ныне живущих не застал этих времен. Нужно было долго идти по обмелевшему берегу, покрытому высохшем и потрескавшимся илом, чтобы добраться до узкой грязной речушки, наполовину обратившейся ручьем. Воды из нее едва ли хватало, чтобы поливать огороды в засушливую летнюю пору.

Дом Хан Лая располагался на восточном краю деревни, добротный, со внутренним двором и крепкой крышей. Внутри оказалось на порядок беднее, чем представлялось снаружи: все углы пустовали, не заставленные ни соленьями, ни мешками с мукой, ни кувшинами вина. Более того, когда Шеннон попросил заварить чая, Хан Лай надолго задумался, глядя в сумеречное небо.