Ангелология - Труссони Даниэль

— Это ангелологический журнал доктора Серафины Валко, — пояснила Габриэлла. — Мы с Селестиной нередко обращались к этим записям, к магической книге Серафины — так мы в шутку называли блокнот, хотя шутка это лишь отчасти. Здесь множество ее работ, заклинаний, секретов и заметок про ангелологов прошлого.

— Я думала, блокнот утерян, — сказала Сейто-сан.

— Не утерян, а очень хорошо спрятан, — ответила Габриэлла. — Я привезла его в США. Он находился у Эванджелины, в Сент-Роузе, в целости и сохранности.

— Хорошо придумано, — одобрительно кивнул Бруно и взял блокнот у Габриэллы.

Взвесив его на ладони, он подмигнул Эванджелине, и она улыбнулась в ответ.

— Скажите, — попросил Владимир, — что вы еще нашли?

Габриэлла вытащила из футляра кожаный мешочек и медленно развязала стягивающий его шнурок. Внутри лежал необычный предмет из тонкого металла, размером с крыло бабочки. В пальцах Габриэллы он засиял. Он казался гибким и легким, но когда Габриэлла дала его подержать Эванджелине, девушка почувствовала, какой он твердый и негнущийся.

— Это плектр лиры, — пояснил Бруно. — Очень умно придумано — хранить его отдельно.

— Как вы помните, — сказала Габриэлла, — преподобный Клематис после первой ангелологической экспедиции отослал плектр в Париж, где он оставался у европейских ангелологов до начала девятнадцатого века, пока мать Франческа не привезла его на хранение в США.

— И построила вокруг него часовню Поклонения, — добавил Верлен. — Это видно на тщательно выполненных архитектурных чертежах.

Владимир, казалось, не мог оторвать глаз от предмета.

— Можно? — спросил он наконец.

Он осторожно взял плектр у Эванджелины и положил на ладонь.

— Он прекрасен, — сказал Владимир.

Эванджелину тронуло, как нежно он проводил пальцем по металлу, будто читал шрифт Брайля.

— Невероятно прекрасен.

— Еще бы, — кивнула Габриэлла. — Он сделан из чистого валкина.

— Но как его хранили в монастыре все эти годы? — спросил Верлен.

— В часовне Поклонения, — ответила Габриэлла. — Эванджелине известно больше, чем мне, — ведь это она нашла его.

— Он был в дарохранительнице, — сказала Эванджелина. — Она была заперта, а ключ нашелся в малой дарохранительнице над ней. Я точно не знаю, как он туда попал, но его, наверное, хотели очень хорошо спрятать.

— Великолепно, — сказала Габриэлла. — Лучшего места, чем часовня, не найти.

— Почему? — поинтересовался Бруно.

— Часовня Поклонения — место непрестанной адорации сестер, — объяснила Габриэлла. — Тебе известен ритуал?

— Две сестры молятся перед Святыми Дарами, — задумчиво проговорил Владимир. — Они меняются каждый час. Правильно?

— Именно так, — подтвердила Эванджелина.

— Они сосредоточены во время поклонения? — спросила Габриэлла.

— Конечно, — ответила Эванджелина. — Это время высочайшей концентрации.

— А на чем сфокусировано их внимание?

— На Святых Дарах.

— И где они находятся?

Подытоживая ход мыслей бабушки, Эванджелина проговорила:

— Разумеется, сестры направляют все свое внимание на Святые Дары, которые спрятаны в малой и большой дарохранительницах. Поскольку плектр был там, сестры невольно следили за инструментом, пока молились. Непрестанная адорация оказалась сложной системой безопасности.

— Совершенно верно, — кивнула Габриэлла. — Мать Франческа придумала потрясающий метод охраны плектра двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. При таких бдительных, постоянно присутствующих стражах плектр невозможно было обнаружить, тем более украсть.

— За исключением, — сказала Эванджелина, — нападения в сорок четвертом году. Мать Инносента погибла на пути в часовню. Гибборимы убили ее, прежде чем она успела дойти туда.

— Потрясающе, — проговорил Верлен. — Сотни лет сестры принимали участие в продуманном до мелочей фарсе.

— Вряд ли они считали, что это фарс, — возразила Эванджелина. — Они выполняли две обязанности сразу — молитву и охрану. Ни одна не знала, что находилось в дарохранительнице. Я понятия не имела, что дело гораздо серьезнее, чем ежедневное поклонение, чем молитва.

Владимир погладил металл кончиками пальцев.

— Звук должен быть весьма необычным, — сказал он. — Около полувека я пытался представить себе, как зазвучала бы кифара, если провести по струнам плектром.

— Но экспериментировать с лирой нельзя, — сказала Габриэлла. — Вам известно так же, как и мне, что могло бы случиться, если бы кто-нибудь заиграл на ней.

— И что могло бы случиться? — спросил Владимир, хотя и так было понятно, что он знает ответ на вопрос.

— Лиру создал ангел, — сказал Бруно. — Ее мелодия прекрасна и разрушительна одновременно и может повлечь очень странные — некоторые сказали бы жуткие — последствия.

— Хорошо сказано, — улыбнулся ему Владимир.

— Я цитирую ваше главное произведение, доктор Иванов, — ответил Бруно.

Габриэлла зажгла сигарету.

— Владимиру очень хорошо известно, что говорить о возможных последствиях — пустая трата времени. Есть только теории — в основном его собственные. Сам инструмент не был изучен должным образом. Он никогда не попадал к нам надолго, но из отчета Клематиса и из записей Серафины Валко и Селестин Клошетт известно, что лира обладает необъяснимой властью. Даже те, у кого добрые намерения, не могут противиться желанию заиграть на ней. Именно это делает ее настолько опасной.

— Если дернуть струну, мир, каким мы его знаем, может прекратить свое существование и исчезнуть, — сказал Владимир.

— Он может превратиться в ад, — вступил Бруно, — или в рай. В легенде говорится, что Орфей нашел лиру во время путешествия в подземный мир и заиграл на ней. Эта музыка возвестила новую эру в истории человечества — началось процветание науки и земледелия, искусство стало оплотом человеческой жизни. Это одна из причин, почему Орфея так чтят. Это был пример воздействия лиры.

— Это невероятно опасные романтические измышления, — резко сказала Габриэлла. — Как известно, музыка лиры разрушительна. Утопические мечты, подобные вашим, недопустимы.

— Ну хорошо, — сказал Владимир и указал на предмет, лежащий на столе. — Часть лиры здесь, перед нами, ждет подробного изучения.

Все взгляды обратились на плектр. Эванджелина подумала о том, какую силу, очарование, искушение и желание он излучает.

— Я не понимаю одного, — сказала она. — Какую выгоду надеялись получить наблюдатели, играя на лире? Это были обреченные существа, низвергнутые с Небес. Как могла музыка спасти их?

— В самом конце отчета преподобного Клематиса приведен сто пятидесятый псалом, написанный им собственноручно, — ответил Владимир.

— Музыка ангелов, — прошептала Эванджелина.

Это был один из ее любимых псалмов, она помнила его наизусть.

— Да, — подтвердила Сейто-сан. — Именно так. Музыка хвалы.

— По-видимому, — сказал Бруно, — наблюдатели пытались возместить Создателю убытки, воспевая ему хвалы. Сто пятидесятый псалом дает совет тем, кто желает получить благосклонность Небес. Если бы их попытки оказались успешными, заключенных в темницу ангелов снова бы приняли в небесное воинство.

— Это — одна версия, — сказала Сейто-сан. — Вполне возможно, что они пытались уничтожить Вселенную, от которой были отлучены.

— Цель, — добавила Габриэлла, вертя в руках сигарету, — которой им так и не удалось достичь. Ну а теперь давайте вернемся к цели нашей встречи. За последние десять лет из европейских тайников были украдены все небесные инструменты, которыми мы владели. Мы предполагаем, что их забрали нефилимы.

— Кое-кто полагает, что их созвучие освободит наблюдателей, — сказал Владимир.

— Но любой, кто читал книги, согласится, что нефилимы не думают о наблюдателях, — сказала Габриэлла. — Ведь еще до того, как Клематис попал в пещеру, наблюдатели играли на лире, надеясь призвать нефилимов на помощь, но потерпели полную неудачу. Нет, нефилимам инструменты нужны для себя.