Один полицейский остался на месте, а другой, переложив чашку из правой руки в левую, не спеша двинулся к нему:
– Доброе утро.
– Доброе утро, – поздоровался Сол. – Что случилось?
Патрульный наклонился и заглянул в «тойоту».
– Едете из заповедника? – спросил он, оглядев целый склад вещей в задней части салона.
– Да, – кивнул Сол.
Он знал, что человек, чувствующий себя виноватым, неосознанно начинает тараторить, пытаясь дать всему многословное объяснение. Когда он недолгое время консультировал нью-йоркскую полицию, эксперт по ведению допросов рассказал ему, что всегда узнает виновных по тому, как они слишком быстро и связно хотят все объяснить. Лейтенант утверждал, что люди, которым нечего скрывать, наоборот, мямлят и путаются.
– Провели там одну ночь? – осведомился полицейский, чуть отодвинувшись и вглядываясь туда, где под одеялом, рюкзаком и ящиком с пивом лежала Натали.
– Две. – Сол посмотрел на второго полицейского, подошедшего к ним. – А что такого?
– Отдыхали? – спросил первый, глотнув кофе.
– Да, – ответил он. – И испытывал новую машину.
– Красавица, – заметил тот. – Совсем новенькая?
Сол кивнул.
– Где вы ее купили?
Он назвал фирму, выбитую на кольце с ключами.
– Где вы живете? – спросил полицейский.
Сол на мгновение замешкался. В фальшивом паспорте и водительском удостоверении, сделанных для него Джеком Коэном, значился нью-йоркский адрес.
– В Сан-Диего, – ответил он. – Переехал два месяца назад.
– Где именно в Сан-Диего? – Полицейский вел себя вполне дружелюбно, но Сол заметил, что его правая рука лежит на рукояти револьвера, а кожаный ремешок на кобуре отстегнут.
Сол был в Сан-Диего лишь однажды, а именно шесть дней назад, когда они проезжали этот город вместе с Джеком Коэном. Однако его напряжение и усталость тогда были настолько велики, что каждое впечатление того вечера неизгладимо отпечаталось в его сознании. Он вспомнил по меньшей мере три указателя.
– В Шервуде, – ответил он. – Еловая аллея, тысяча девятьсот девяносто, рядом с дорогой Линда-Виста.
– Да-да, – кивнул полицейский. – Дантист моего шурина жил на Линда-Виста. Это рядом с университетом?
– Не совсем, – ответил Сол. – Я так понимаю, вы не хотите мне рассказывать, что случилось?
Полицейский еще раз заглянул в заднюю часть «тойоты», словно пытаясь определить, что находится в ящиках.
– Неприятности в районе озера Эльсинор, – пояснил он. – Где вы ночевали?
– В «Маленькой Маргарите», – ответил Сол. – И если я в ближайшее время не попаду домой, моя жена пропустит службу в церкви, и тогда крупные неприятности будут уже у меня.
Полицейский кивнул:
– Вы, случайно, не встречали по дороге синий или черный фургон?
– Нет.
– Я так и думал. Между этим местом и озером нет никаких дорог. А пеших туристов не видели? Чернокожую девушку лет двадцати с небольшим? Или парня постарше, палестинского вида?
– Палестинского вида? – переспросил Сол. – Нет, я никого не встречал, кроме молодой пары – белой девушки Эстер и ее приятеля Карла. У них там наверху медовый месяц. Я старался не мешать. А что, какие-то террористы с Ближнего Востока?
– Похоже на то, – признал полицейский. – Разыскиваются негритянка и палестинец, а при них целый арсенал боеприпасов. Ничего не могу поделать, но вы говорите с акцентом, мистер…
– Гроцман, – подсказал он. – Сол Гроцман.
– Венгр?
– Поляк. Но я стал американским гражданином сразу после войны.
– Да, сэр. А эти цифры означают именно то, что я думаю?
Сол взглянул на свое запястье – рукава рубашки были закатаны.
– Концлагерная татуировка, – подтвердил он.
Патрульный медленно опустил голову:
– Никогда в жизни еще не видел ничего подобного. Мне очень не хочется вас задерживать, мистер Гроцман, но я должен задать вам еще один важный вопрос.
– Да?
Патрульный сделал шаг назад, снова положил руку на кобуру и еще раз оглядел машину:
– В какую сумму обходятся эти японские джипы?
Сол рассмеялся:
– Моя жена считает, что в очень большую. Даже слишком. – Он кивнул и тронулся с места.
* * *
Они миновали Сан-Диего, свернули на восток к Юме, где припарковали «тойоту» и перекусили в «Макдональдсе».
– Пора добывать новую машину, – заметил Сол, потягивая молочный коктейль. Иногда ему приходила в голову мысль о том, что бы сказала его кошерная бабушка, если бы увидела его.
– Уже? – удивилась Натали. – И мы будем учиться включать зажигание без ключа?
– Можешь попробовать, если хочешь, – улыбнулся Сол. – Но я бы предпочел более простой способ. – И он кивком указал на стоянку салона по продаже подержанных автомобилей на противоположной стороне улицы. – Мы можем позволить себе потратить тысяч тридцать долларов, которые уже прожигают дыру в моем чемодане.
– Хорошо, – согласилась Натали, – только давай что-нибудь с кондиционером. В ближайшие пару дней нам придется пробираться через пустыню.
* * *
Они выехали из Юмы в пикапе «шевроле», который был оборудован кондиционером, гидроусилителем и электроподъемником стекол. Сол дважды изумил продавца: сначала, когда осведомился, автоматически ли выдвигаются пепельницы, а второй раз, когда без всякой торговли выложил наличными запрошенную сумму. Хорошо, что он не стал торговаться. Когда они вернулись к тому месту, где оставили «тойоту», группа смуглых ребятишек пыталась камнем разбить боковое стекло. Они со смехом кинулись врассыпную, показывая Солу и Натали непристойные жесты.
– Вот это да, – сказал Сол. – Интересно, что бы они сделали с пластиковой взрывчаткой и М-шестнадцать?
Натали укоризненно посмотрела на него:
– Ты не сказал, что захватил с собой автомат.
Он поправил очки и оглянулся:
– Этот район даст нам недостаточную фору. Поехали.
«Тойоту» они перегнали к ближайшему торговому центру. Затем Сол вытащил из машины все вещи, вставил ключ в приборную панель и поднял стекла окон.
– Не хочу, чтобы ее изуродовали, – пояснил он. – Пусть просто угонят.
* * *
После первого дневного переезда они стали путешествовать по ночам, и Натали, всегда мечтавшая увидеть юго-запад Соединенных Штатов, могла любоваться лишь усеянным звездами небом над бесконечными одинаковыми шоссе, немыслимыми пустынными рассветами, окрашивавшими серый мир в розовые, оранжевые и пронзительно-синие тона, да слушать гудение кондиционеров в номерах крошечных мотелей, пропахших сигаретным дымом.
Сол погрузился в размышления, предоставив Натали вести машину. С каждым днем они останавливались все раньше, чтобы у него оставалось время на изучение досье и работу с аппаратурой. Перед въездом в Техас он провел всю ночь в салоне машины. Сидел, скрестив ноги, перед компьютерным дисплеем и энцефалографом, подсоединенным к аккумулятору, который они приобрели в магазине радиотоваров в Форт-Уорте. Натали не решалась даже включить радио, чтобы не мешать ему.
– Видишь, самое главное – это тета-ритм, – задумчиво сказал Сол. – Это неопровержимый индикатор, точный указатель. Я не могу его генерировать в себе, но могу воспроизвести по петле обратной биологической связи, потому что мне известны его признаки. Приучив свой организм реагировать на этот первоначальный альфа-пик, я смогу запускать в себе механизм постгипнотической суггестии.
– И таким образом ты можешь противодействовать их… силам? – спросила Натали.
Сол поправил очки и нахмурился:
– Нет, не совсем. Вряд ли это вообще возможно, если человек не обладает такими же способностями. Интересно было бы исследовать группу разных индивидуумов в контролируемом…
– Тогда какой в этом смысл? – в отчаянии воскликнула Натали.
– Это дает шанс… крошечный шанс, – повторил он, – создать своего рода систему оповещения в коре головного мозга. При соответствующей обработке и наличии обратной биосвязи, думаю, я смогу использовать феномен тета-ритма для запуска постгипнотической суггестии, чтобы воспроизвести все заученные мною сведения.
