Избранное. Компиляция. Книги 1-14 (СИ) - Симмонс Дэн

На площадке второго этажа царила мертвая тишина. Слева от входа в спальню Мелани стоял одинокий плетеный стул – именно на нем мистер Торн проводил свои ночные бдения. Заглянуть за угол, в темный коридор, уходивший налево в глубину дома, Натали не могла.

Услышав вдруг шум, она обернулась, но увидела лишь три тела, распластанные на полу гостиной. Калли теперь лежал, уткнувшись лицом в пол. Она снова повернулась к двери, ожидая, что на нее набросится кто-нибудь из коридора. Нервы у нее были на пределе, и она чуть не выстрелила в темноту, но из коридора никто не появился. Он был пуст, выходящие в него двери – закрыты.

Натали подошла к дверям спальни. Какое-то едва уловимое движение воздуха, коснувшееся ее щеки, заставило ее посмотреть вверх, на утопавший во мраке потолок и еще более темный квадрат – маленький люк, ведущий на чердак. Люк был открыт, а в его проеме застыло напряженное, готовое к прыжку тело шестилетнего ребенка. Недетское лицо искажала безумная улыбка, пальцы со стальными ногтями изогнулись, как когти.

Натали попыталась отскочить в сторону и одновременно выстрелить, но Джастин уже летел вниз с громким шипением, так что пуля врезалась в дерево. Его стальные когти разодрали правую руку девушки и выбили у нее кольт.

Она попятилась, подняв левую руку со взрывчаткой, как щит. Когда Натали была маленькой, каждый Хеллоуин она отправлялась на дешевую распродажу и покупала себе «ведьмины когти», затем приклеивала их к пальцам и щеголяла с трехдюймовым маникюром. Однако накладные ногти Джастина были стальными и острыми, как скальпели. Непроизвольно в мозгу Натали возникла картинка: Калли или какой-нибудь другой суррогат Мелани Фуллер изготавливает стальные тигли, заливает их расплавленным оловом и смотрит, как ребенок опускает в них пальцы, ждет, пока олово не застынет и не затвердеет.

Джастин бросился на Натали. Она прижалась спиной к стене и инстинктивно подняла руку. Когти глубоко вонзились в пояс, прорвали брезент и пластиковую обертку взрывчатки. Когда по меньшей мере два из них разрезали ее руку, Натали стиснула зубы, чтобы не закричать от боли.

С победным шипением Джастин сорвал пояс с руки Натали и швырнул его через перила. Внизу послышался глухой удар, когда туда приземлились двенадцать фунтов инертной взрывчатки. Натали опустила глаза и увидела свой кольт, лежащий между двумя столбиками перил. Не успела она сделать и полшага, как к оружию подлетел Джастин и, поддев его своей синей кроссовкой, отправил вниз, вслед за взрывчаткой.

Натали попыталась обойти мальчишку справа, но он прыгнул, перекрывая ей дорогу. И тут она заметила массивное тело Калли, медленно ползущее по лестнице. Он уже преодолел треть пути, оставляя за собой кровавый след.

Девушка бросилась бегом в темный коридор и резко остановилась, понимая, что именно этого и хотела от нее старуха. Одному богу известно, что ожидало ее там.

Джастин двинулся к ней, рассекая воздух своими ужасными когтями. Тогда Натали быстро схватила правой окровавленной рукой плетеный стул и резко вскинула его. Одна из ножек попала Джастину в рот, но он продолжал приближаться, размахивая руками как одержимый. Когти его царапали стул, пока не вырвали плетеное сиденье. Изогнувшись, мальчишка атаковал, норовя попасть Натали в бедренную артерию. Не выпуская стул из рук, она попыталась сбить его с ног и пригвоздить к полу, но он делал ложный выпад то вправо, то влево, наносил удары, отскакивал и снова набрасывался. Подошвы его кроссовок мягко поскрипывали на гладком паркете.

Натали удавалось отражать атаки Джастина, но ее израненные руки уже начинали дрожать от усталости. Рваная рана на левой руке болела так, словно доходила до самой кости. С каждым разом она отступала все дальше, пока не оказалась прижатой спиной к дверям спальни Мелани Фуллер. Несмотря на то что у нее не было времени на размышления, Натали живо представила себе, как дверь распахивается и она падает прямо в поджидающие ее руки старухи…

Но дверь не открывалась.

Джастин, не обращая внимания на ножки стула, впившиеся ему в грудь и горло, пытался дотянуться до девушки. Ему это никак не удавалось, и тогда он, вцепившись когтями в деревянную основу сиденья, попробовал отнять у Натали ее единственное средство защиты или разломать его. Летели щепки, но стул продолжал держаться.

И тут откуда-то из глубины сознания до Натали донесся сухой, педантичный голос Сола: «Она использует тело ребенка, Натали, и его возможности. Преимущество Мелани – в ее страхе и ярости. Твое преимущество – в росте, весе, концентрации и способности сохранять равновесие. Воспользуйся этим».

Джастин зашипел, как переполненный чайник на плите, и, пригнувшись, снова прыгнул на Натали. Над краем площадки уже показалась лысая голова Калли.

Держа стул перед собой обеими руками, она нажала на него всем своим весом так, что мальчишка оказался между ободранными ножками. Он отлетел назад к перилам. Старое дерево затрещало, но не сломалось.

Ловкий и быстрый, как кот, Джастин вскочил на перила шириной в пять дюймов, мгновенно восстановил равновесие и приготовился напасть на Натали сверху. Не медля ни секунды, она шагнула вперед, перехватила стул, как бейсбольную биту, и, размахнувшись, нанесла такой удар, что Джастин полетел вниз, словно мячик.

Единый вопль вырвался из глоток Джастина, Калли и еще бесчисленного числа суррогатов за закрытой дверью Мелани Фуллер. Однако мальчишка успел зацепиться когтями за массивную люстру, свисавшую чуть ниже уровня площадки, и принялся карабкаться вверх, балансируя на высоте пятнадцать футов над полом.

Не веря своим глазам, Натали выронила стул. Калли уже добрался до последней ступеньки и продолжал подтягиваться. С чудовищной усмешкой на лице, Джастин стал раскачивать люстру взад-вперед, с каждым разом его вытянутая рука оказывалась все ближе к перилам.

В свое время, по меньшей мере век назад, эта люстра могла бы выдержать вес десяти таких, как Джастин. Железная цепь и болты были по-прежнему крепкими, но девятидюймовая деревянная балка, в которой крепилась арматура, уже более ста лет терпела влажность Южной Каролины, осаждавших ее насекомых и полное пренебрежение со стороны хозяйки. Когда балка не выдержала, Джастин полетел вниз, увлекая за собой люстру, кусок штукатурки длиной в пять футов, электрические провода, болты и сгнившее дерево. Звук удара был поистине впечатляющим, осколки разбитого хрусталя брызнули во все стороны. Натали подумала о взрывчатке и кольте, валявшихся внизу, но они уже наверняка были похоронены под обломками.

«А где же полиция? Соседи?» И тут она вспомнила, что и в предыдущие вечера большинство домов на этой улице стояли с темными окнами, – вероятно, их хозяева отсутствовали или были весьма преклонного возраста. Ее вторжение казалось ей достаточно громким и вызывающим, но вполне возможно, что никто не обратил внимания на чужую машину и шум. К тому же высокая ограда и густая тропическая растительность скрывали из виду двор и заглушали или искажали звуки выстрелов. А может, соседи просто решили ни во что не вмешиваться. Натали посмотрела на свои залитые кровью часы. Прошло почти три минуты с тех пор, как она вошла в дом.

Калли вылез на площадку и устремил на девушку свой безумный взгляд. Беззвучно всхлипнув, она подняла стул и трижды огрела великана по голове. Одна из ножек, переломившись, отлетела к стене, а Калли, пересчитывая ступеньки, съехал вниз.

Натали с ужасом смотрела, как его залитое кровью лицо снова приподнялось, руки и ноги дернулись и он, повинуясь приказу старухи, опять пополз вверх по лестнице.

Тогда она закричала и изо всех сил ударила стулом по тяжелой двери. После четвертого удара стул рассыпался в ее руках.

Дверь распахнулась. Она не была заперта. Серый утренний свет почти не проникал в спальню сквозь плотно закрытые шторы и жалюзи. Перед кроватью выстроились сестра Олдсмит, доктор Хартман и Нэнси Варден, мать Джастина. Все трое были в грязных белых халатах и с одинаковым выражением обреченности и безразличия на бледных лицах. Такое выражение Натали видела только в документальных фильмах о концлагерных узниках, которые точно так же смотрели на армию освободителей через колючую проволоку.