Мара из Троеречья (СИ) - Gradiva Gala

Замок на второй двери Роланда озадачил, но он подобрал ключ, а затем толкнул дверь и встретился с тишиной.

— Эй, — он шагнул вперед.

Девчонка не отзывалась. Роланд пожалел, что не принес лучины, понадеявшись на память, и даже посмотрел под ноги в поисках остывшего на пороге тела.

Простыня комком валялась на постели. Внутри нее оказались заботливо укутанные от сырости травники. Роланд машинально выудил их и вернул на полки к остальным книгам, осматриваясь — всё здесь осталось точно таким же, только припорошенным пылью, как в день, когда Федора заходила в белую башню в последний раз. Даже щербатая кружка — он точно помнил, как запустил нею в стену, когда Федора, сорвав жертву, пыталась влить в него отвар для исцеления ран. Только пятна крови на серой простыне окончательно выцвели и стерлись.

Роланд заглянул под кровать, открыл трухлявый сундук и озадаченно повернулся. Серое пятно привлекло его внимание — в изголовье кровати лежал мешок, где покоился резной ключ — девочка оставила то, что считала ценным.

Туман стоял за окном стеной. Оборванные усики плюща тянулись в комнату, а две темные полосы уходили резко вниз по белому мрамору.

Роланд вышел стремительно, хлопнув дверью. Спускаясь, поскользнулся на нижней ступени, выругался, но шага не замедлил. Конь ждал его за воротами Самбора, а потому до дома Тихомира пришлось добираться пешком. Заспанная женщина, открывшая воину двери, поскрипела недовольно, но все же, шаркая и бурча, отправилась будить воеводу.

Роланд откашлялся и успел с неудовольствием заметить, что давно не участвовал в таких забегах, и самому ему не помешало бы потренироваться с желторотиками, которых сегодня с самого рассвета и до поздней ночи муштровал его наставник.

Тихомир не заставил себя ждать. Приглаживая бороду, во всеоружии — будто и спал, одежки не снимая, он вышел на порог и увлек Роланда в темноту улиц.

— Что стряслось?

— Беда, Тихомир. Буди юнцов, — попросил Роланд, — скажи, что учения. Пусть прочесывают город, ищут девку, — и, столкнувшись с тяжелым взглядом, добавил: — пообещай им выходной. Тому, кто найдет беглянку.

— Гиблое это дело, — цокнул языком Тихомир. — Да ее ж и не видал никто, кого они искать-то будут?

— Сапоги, — задумался Роланд, — червленые с серебряной нитью сапоги. А так, неприметная оборванка. Волосы мышиные, глаза как болотная жижа цветом. Будет шататься по городу, возле харчевен, про рыжего вора расспрашивать. Достаточно?

Тихомир кивнул и, уходя, неодобрительно цокнул:

— С голодухи сбежала — зуб даю, — бросил он, прежде чем скрыться в темени переулка.

* * *

Поиски длились достаточно долго, чтобы перевернуть вверх дном весь город, а никаких утешительных вестей не было. Мальчишки, гордившиеся, что попали в патрули и княжескую армию, теперь рвали волосы на голове — учения, устроенные старым воеводой, гонявшим их до седьмого пота, изматывали. Еще и теперь, вместо обещанного короткого сна, всех сорвали с мест, только они успели приклонить головы, и отправили искать иголку в стоге сена — девчонку-нищенку в щегольских сапогах.

— У самой княгини она их сперла, раз такой шум? — вопрошал недовольно один из юношей, потирая заспанные глаза.

Под описание подходила каждая третья попрошайка, и впору было выстраивать их в ряд перед Роландом, на выбор.

— Это, значит, нам задание на внимательность, — поддерживал друзей Волот, отчаянно сдерживая зевоту, — и выносливость… Надо хоть сквозь землю провалиться, но выполнить.

— Вот ты и проваливайся, — сплюнул на замлю один из его соратников, когда Роланд в очередной раз отослал того обратно с выуженной из трущоб молодой нищенкой. — И что, что без сапог была? Так-то под описание подходит. А обувку, может, сбыла уже.

Тихомир покачивал головой, каждый раз, когда Роланд, сдерживая злость, отправлял молодых воинов вести задержанных девиц восвояси. Точку надеждам Роланда на счастливый исход положили сапоги, найденными Волотом припрятанными в зарослях у дворцовых стен.

— А ты-то там чего забыл, в кустах? — нахмурился Тихомир, разглядывая понуро свисающие голенища чебот, перекинутые через локоть подопечного.

— Так я… это…

— В нужник идти надо, а не в стенах дворцовых гадить, паразит! — взревел Тихомир, краем глаза наблюдая, как Роланд развернулся и быстрым шагом покинул площадь. — Давай, Волот, ищи, — тихо добавил он, — и мальцам передавай — это задание такое. Кто справится, тому три дня отдыха. Разбивайтесь на группы, прочесывайте город по квадратам, чтоб впустую не бродить.

Волот кивнул и, повесив голову, вернулся к поисковым отрядам.

* * *

Роланд бесшумно спускался ступенями подземелья. Факел в руке потрескивал, отплясывая отблесками огня на сырых стенах. Считая ступени, он представлял, как порадуется ворюга освобождению, как запляшут торжествующие искорки в глазах рыжего — еще бы, воин пришел пресмыкаться и просить о помощи. От неожиданной догадки Роланда передернуло — а если патрульные перестарались? Если узник сейчас лежит без сознания, избитый и ни слова не сможет вымолвить? Он нахмурился, сжал ключ от камеры в ладони и поспешил тюремными коридорами.

В камерах копошились пленники и крысы. Узники дышали сипло — каждый второй, попадая в темницу, мгновенно простывал от сырости и холода, каждый третий — умирал в первую неделю от лихоманки.

В дальней камере кто-то громко разговаривал. Сначала Роланду показалось, что заключенные спорят, но в голосах не звучало ни злости, ни опасной хрипотцы — казалось, это закадычные друзья рассказывают друг другу небылицы за чаркой яблуневой настойки. Роланд остановился и прислушался.

— Врешь!

— Говорю же, косорыл… — послышался хлопок и слабое айканье. — Руки только распускать не надо. Говорю же, я ключ выкрал.

— Да ладно, хватит заливать, сказочник, — прохрипели в ответ.

— А иначе, чего б я тут забыл, в этом захолустье? — Роланд узнал голос Лиса. Он в красках представил, что рыжий еще и подпрыгивает на месте, стараясь доказать собственную правоту сокамерникам. — Надо было как-то на заказчика выйти еще в Кемьгороде. Был бы при деньгах щас, а не торчал бы тут с вами…

Лис тяжело вздохнул.

— А больше интересных заказов и не вспомню, — приуныл он. — У вас чего?

Сокамерники задумались и притихли. Роланд задержал дыхание, пробираясь к решетчатой двери камеры. Раздавался только мерный стук капель с потолка да потрескивание факела.

— А! — гаркнул радостно один из сокамерников. — Такое было: бабу предложили выкрасть.

— Но мы отказались. Девка не то прислуга из дворца, не то гостья… Один зажиточный господин увидал ее, и жениться захотел. А она отказала, вот он и решил ее выкрасть.

Лису, отсидевшему ноги на холодном полу, разговор вдруг показался чрезвычайно важным, как если бы перед ним приоткрылась завеса тайны, и он подался вперед, вглядываясь в лица сокамерников.

— Давно?

— Ну, как… — похрустел костяшками пальцев Крысюк, — Борода тогда на своих двоих ходил. Бабу-то заказчик еще в порту заметил. Как подгадал, что она сюда поплывет — уж не знаю. Но мы, в общем, посидели-покумекали, и решили, что дело дрянь.

— Деньги хорошие предложили, конечно. Сколько тебе за ключ давали? Тыщщу? За девицу три! — прихвастнул Борода.

— Так чего отказались? Трухнули, небось? — обиженно просипел Лис, ёрзая по соломе в попытках размять затекшую ногу.

— Может, и трухнули, — неожиданно согласился Крысюк и сплюнул на пол. — Ты вон храбрый, но тебе это не шибко помогло.

Лис в ответ фыркнул и встал, стряхивая сухую траву со штанов. Он потянулся, хрустнув затекшими конечностями, и развернулся ровно в тот момент, когда за решеткой камеры мелькнул свет факела. На стене вытянулась тень — прямо перед камерой стоял, скрестив на груди руки, Роланд.

— Глумиться пришел? — протянул Лис, с интересом поглядывая на него.

— Вытащить тебя, — Роланд разжал ладонь, демонстрируя ключи от камеры.