Мара из Троеречья (СИ) - Gradiva Gala

Радмила молчала, испытующе глядя на Роланда. Невысокая, достававшая ему едва ли до плеча, умудрялась смотреть на воина сверху вниз, взглядом полным праведного гнева и непонимания. Казалось, стоит ей открыть рот, и княгиня захлебнется от распиравшего ее негодования.

— Что ты устроил? — прошипела Радмила, едва разжимая губы. — Может быть, я не там искала предателя? — нахмурилась она, бросив косой взгляд на стражей у двери и, заметив Лиса, брезгливо добавила: — Кто это, Роланд? Мало того, что ты неожиданно воспылал нежными чувствами к Ключу, теперь решил тут и городскую чернь обогреть?

Роланд стоял перед ней, скрестив на груди руки, и терпеливо ждал, пока шквал обвинений прекратится.

— И что, скажи на милость, случилось с твоим лицом? — наконец выдохнула Радмила, разглядывая глубокие царапины на лбу и щеках воина.

— Совет отказался уничтожать Ключ, — наклонил голову Роланд и выждал мгновение, пока княгиня наберет полную грудь воздуха, чтобы выцедить единственный вопрос:

— Это шутка? — сощурилась она, сжимая кулаки.

— Чернав принес тебе весть. А я любезно согласился ее передать, — пояснил Роланд, указывая на запекшуюся, кое-как растертую по лицу кровь.

Радмила отшатнулась:

— Что ты с ним сделал? — ахнула она, шаря рукой по стене в поисках опоры.

Стражи у входа напряглись. Лис осторожно оглянулся на них, и покачал головой — не сделав и шагу, те все же опустили ладони на рукояти мечей.

— Он был необычайно рад встрече, — не моргнув, заявил Роланд, — и мы так же радостно вспомнили былое… А после Чернав с удовольствием возложил на меня тяготившие его обязанности гонца.

Радмила вскинула руку в упреждающем жесте. Роланд замолчал, а воины, стоявшие до того у дверей, в два счета оказались у него за спиной, уперев обнаженные лезвия мечей в грубую кожу куртки.

— Не лги мне, — прошипела Радмила, качнув головой и перекинув косу с плеча за спину. — Ты знаешь, что делают с предателями, Роланд.

— Певчей птички из меня не получится, — пожал плечами тот, игнорируя сопевших за спиной стражей. — К тому же, если Совет отказался уничтожать Ключ, вряд ли старики согласятся тратить остатки сил на такую глупость. Тебе проще казнить меня, Радмила, но я не откажусь от своих слов. Чернав ушел на своих двоих, он цел и невредим, — Роланд потер саднящую щеку, — и всё, что он принес, я передал тебе. Всё, до последнего слова.

— Допустим, Тихомир сообщил, что ты двинулся Чернаву навстречу, — кивнула Радмила. — Но я не пойму, как ты знал, что он будет именно сегодня? И вот это всё… — повела она рукой, указав на мявшихся у входа Лиса и Марушку.

— Мне надоело ждать, — ответил Роланд, не отводя взгляда. — Сколько мы просидели в неведении? Три дня, четыре? А это, — кивнул он, повторяя жест Радмилы, — я объясню, если позволишь, без лишних ушей.

Радмила задумалась и взмахнула ладонью, отдавая приказ воинам опустить оружие.

Марушка дрожала, жалась к Лису и, чтобы не привлекать к себе внимание стражи и княгини, тихо, едва шевеля губами, пересчитывала камни стены — единственное, что она могла выхватить взглядом из-за Лисового плеча. Зато Лис, державшийся бодро, успел заметить, как Роланд, не выдававший себя ни единым движением, вздохнул с облегчением и дернул плечом, когда стражники спрятали мечи в ножны и отступили на шаг.

— Уведите, — не оборачиваясь, бросила Радмила, едва ступив на лестницу.

Воины двинулись к Лису и Марушке, но Роланд остановил их:

— Пусть обождут здесь. Я и про них хотел поговорить.

— Ладно, — скользнула Радмила взглядом по девочке, обхватившей друга руками, покачала головой и обратилась к ожидавшим её приказа стражам, — не спускайте глаз. Я решу, что делать.

Едва скрылись из виду, утонув в полумраке коридора Радмила и Роланд, Марушка вдохнула полной грудью. От воинов, остановившихся у дверей и бросавших косые взгляды на нее и Лиса, у нее мурашки бегали по коже — девочка подозревала, что через считанные мгновения может снова оказаться взаперти. Грела только мысль, что в этот раз Лис будет рядом.

— Почему ты вместе с ним? — прошептала Марушка, дергая его за рукав. — Он предатель!

Лис пожал плечами, отступая к стене и усаживаясь прямо на рассыпанную по полу солому.

— Ты сама согласилась плыть сюда, — понизив голос, ответил он, — могли бы вояку сбаргить Руте, и в Кемьгород вернуться. А теперь… — кивнул он на стражников, — куда деваться…

Марушка тряхнула головой.

— Теперь-то да! Но ты же мог… ты же должен был… — захлебнулась она от возмущения, — должен был мне помочь! А вместо этого привел его!

— Да ладно, — Лис похлопал по полу возле себя, приглашая Марушку сесть рядом, и когда девочка опустилась на солому, продолжил со смешком: — он, знаешь, как переживал. Ты бы видела — лица на нем не было. Целый полк тебя искал, всю ночь до самого рассвета… Прошерстили город вдоль и поперек. Если б я про эти маки твои не вспомнил, не нашли бы…

Марушка скривилась и засопела, уткнувшись лицом в колени.

— Ну спасибо, — выдавила она, скрипнув зубами.

— Ты не рада, что ли? — присвистнул Лис, не обращая уже внимания на карауливших стражей. — Надо было тебя бросить с тем… тем… — запнулся он, подбирая слова, — вот с этим?! Ты видела вообще, что он сделал? Он кости заставил из земли встать! Я думал, мы там и сляжем на том поле все втроем… И чего-то я не уверен, прикопал бы нас тот хмырь под березкой или…

— Чернав помог мне, — упрямо пробурчала Марушка, не поднимая головы.

— Да, а потом чуть нас всех не убил, — Лис отвернулся, и даже пристальный взгляд стражника, не остановил его от того, чтобы зло сплюнуть на пол. — Что не так-то, Марь?

— Почему ты не пришел? — тихо спросила девочка, выпрямив спину. На щеке, которой она упиралась о колено, остался алеющий след, будто буряком румянилась.

Лис раскрыл рот, но ответить не успел. Незнакомый, темноволосый, с кустистыми усами, скрывшими пол-лица, воин спешно спускался по лестнице — от княжеских покоев прямиком к ним. Он махнул троице караулившей в зале по приказу Радмилы, и те зашевелились, подгоняя Лиса с Марушкой.

— Наконец-то, — резво встал Лис. — К обеду нас позовут, я надеюсь? — протянул он, помогая подняться Марушке.

Стражники удивленно переглянулись.

«Только не в башню… только не в башню… — единственная мысль лихорадочно проносилась в голове у Марушки, но на смену ей вскоре явились другие, от которых ее кинуло в жар: в наказание за побег, княгиня выдумает наказание пострашнее, чем голод, жажда и одиночество. В этом у Марушки не было сомнений, и она, уцепившись за руку Лиса, едва волочила налившиеся свинцовой тяжестью ноги за стражником-усачом, пригласившим их наверх: туда, где располагались покои княгини.

«Ведь если Радмила прикажет убить меня прямо там, на месте… Роланд выполнит это. Не может не выполнить. Чернав назвал его цепным псом… — ступени оказались крутыми, и у Марушки перехватывало дыхание с каждым шагом, — и Лис переметнулся на его сторону…»

И хотя в голове у нее все смешалось, девочка отметила, что вели их в совершенно противоположную от башни сторону, по широкому, залитому светом из распахнутых окон, коридору. Остановились у дальней двери — из светлого дерева, с резными завитушками и, к Марушкиному удивлению, без засова снаружи. Девочка замялась, с недоверием наблюдая за тем, как отворил перед ней дверь усатый стражник, и склонился, приглашая войти.

— И чего тебе бегать приспичило? — вздохнул Лис, заглядывая в покои. — Нормальная комната. Вон, даже перина на кровати постелена. Уверен, и стряпня тут приличная… — он обернулся к воинам, провожавшим их до двери, и спросил: — Кормить-то когда будут?

Не дождавшись ответа, повернулся к Марушке и мечтательно протянул:

— Я бы сейчас даже Рутиной репы схарчил. Ты бы знала, какие помои в… — Лис запнулся, вспомнив о предупреждении Роланда, не болтать о темнице и причинах, по которым он попал туда. — В общем, жрать охота — страх!

— Где ты был? — не выдержала Марушка, стараясь не обращать внимания на замешкавших стражей. — Ты теперь заодно с Роландом, да? Почему не пришел ко мне?