Роксана. Девочка у моря (СИ) - Колч Агаша

— Всё хорошо. Я уже и письмо Николаю Ивановичу написать успела, да только не позволили отправить, — Глафира вздохнула, глядя куда-то вдаль. Уголки губ у неё чуть приподнялись, в глазах появилось мечтательное выражение.

Сколько смотрю на их пару, столько диву даюсь, как можно нежно и трепетно любить в столь зрелом возрасте. Нет дикой бразильской страсти, но столько ласковой заботы в каждом деле, адресованном любимому человеку. Сказал бы кто — не поверила бы, но я с первой минуты знакомства наблюдаю их отношения. И радуюсь счастью моих старших родичей и друзей.

И вот одна из фрейлин Великой Княгини Екатерины Александровны, жены цесаревича, привела к нам в номер модистку. Пока помощницы портнихи суетились, раскладывая коробки с платьями, бельём и прочими милыми дамскому сердцу штучками, фрейлина отвела нас в сторону и тихо предупредила:

— Вечером Дмитрий Васильевич устраивает приём в честь спасшихся в катастрофе. Так как в городе траур, всё будет очень скромно и без лишнего шума. Наряды постарайтесь выбрать соответствующие.

— Чёрные нам не по статусу — никто из близких не погиб, а значит мы не в глубоком трауре. Можно выбрать лиловый цвет с отделкой из тёмно-фиолетовых кружев. Это для меня. А тебе, душа моя, посоветовала бы жемчужно-серебристое платье с тёмно-серой отделкой, — решила Глафира.

У портнихи были наряды похожих цветов, осталось подогнать их по нашим фигурам и добавить выбранную отделку. Швеи сели за работу. Иглы так и мелькали в их умелых руках, прокладывая аккуратные швы.

Я немного полюбовалась их работой и отправилась в ванную, где Глафира уже выбрала из ассортимента, предоставленного гостиничным сервисом, мыла, масла, притирки и ещё невесть какие косметические средства.

— Скромный там приём будет или нет, а выглядеть мы с тобой должны так, чтобы не посрамить род Верхосвятских.

— Ваша Светлость, почему вы просите объявлять вас княгиней, если замужем за графом? — поинтересовался церемониймейстер, зашедший к нам перед приёмом, дабы уточнить правильность имён, титулов и родственных связей.

— Потому что внучка моя ещё несовершеннолетняя, а значит, не имеет права принять титул и все связанные с ним обязательства. Сын мой, к великому прискорбию, поражён в правах. Поэтому я по совету мужа до девятнадцатилетия княжны Роксаны оставила свою прежнюю фамилию и княжество. Если вам столь важно объявить меня замужней дамой, то пусть буду Горонцова-Верхосвятская.

Царедворец принял ответ, что-то чиркнул в своих бумагах, откланялся и вышел.

А мы в последний раз осмотрели друг друга, поправили складочки и оборки и приготовились к отъезду на приём. Вот только ехать никуда не пришлось. Цесаревич разместился в этом же здании, но в другом крыле. Приём должен был проходить не в каком-то парадном зале, а в наскоро обустроенном холле.

Провожатой нам служила всё та же фрейлина. Она придирчиво осмотрела наши наряды, одобрительно кивнула и велела следовать за ней.

— Не вздумайте выражать соболезнования, — шёпотом предупредила она.

— А у Его Императорского Высочества погибли близкие? — ахнула Глафира.

— Вы не знаете? — дама даже остановилась от удивления.

— Откуда? Мы из комнат своих не выходим, слухи и сплетни не собираем. За всё время видели только целителя да господ чиновников в серых мундирах, — с достоинством пояснила княгиня.

— В дачном особняке, что погребен лавиной, оставались доверенные слуги, адъютанты, фрейлины. У меня по счастливой случайности в тот день был выходной, и я ещё с вечера поехала к подруге, отдыхающей в пансионате княгини Романовской. Вернулась к вечеру, а тут такое… — дама как-то по-детски шмыгнула носиком. — Мне так трудно сейчас… С одной стороны, Триединый уберёг, а с другой — столько знакомых и подруг в одночасье погибло.

— Согласна, — покивала Глафира. — Сложные чувства вас обуревают. Но долго скорбеть не стоит. Служба у вас не лёгкая, сил требует немало. Молитесь и тихо радуйтесь спасению.

Фрейлина благодарно улыбнулась доброму совету и показала на дверь:

— Пришли.

Приглашённых было немного. Меньше ста человек. Почти все мужчины в форменных сюртуках, дамы в платьях сдержанных цветов и без украшений. Траур. Никто никого не представлял. Стояли кучками, общались вполголоса. Узнали хана Кирима с тройкой приближённых и издали раскланялись.

— Ваши Светлости, добрый вечер, — подошёл к нам с приветствием господин Венедиктов. — Рад видеть вас в полном здравии. А вы ещё кого-то из нашей компании не видите?

Мы осмотрелись. Трудно узнать среди принаряженных гостей наших запылённых, полуодетых товарищей по несчастью. Вот и Евстафий щеголяет в новеньком, хорошо сшитом мундире и лаковых ботинках. Волосы тщательно уложены, усы подкручены, кажется, даже каким-то парфюмом от него веет.

— Его Императорское Высочество цесаревич Дмитрий Васильевич и Её Императорское Высочество Великая княгиня Екатерина Александровна! — объявил церемониймейстер, обрывая разговоры, и мужчины склонились в поклонах, дамы присели в реверансах.

Наследник одновременно был похож на своих младших братьев и непохож. Всё же все трое были от разных матерей, но доминантные гены монарха оставили заметный след на телосложении и в чертах лица сыновей.

Матушка Дмитрия прожила недолго и умерла вторыми родами — даже целительская магия оказалась бессильна. А папенька в ту пору императором ещё не был. Лет ему было двадцать пять, жениться второй раз не хотелось. Зато появилась любимая женщина, с которой он прожил невенчанным почти двадцать лет. Скандальная связь кого-то умиляла, кого-то возмущала, но все отмечали, что ветреный Василий стал чуть ли не примерным семьянином. В особняке, где наследник поселил любимую, часто гостил и Дмитрий. Пожалуй, именно это позволило сблизиться братьям. Константин был на пять лет моложе брата и считал его примером для себя во всём.

Вся идиллия закончилась, когда Василию пришёл срок вступать на престол. Не положено императору быть неженатым. Сама или, скорее всего, кто-то помог, но любимая, пусть и невенчанная, жена наследника одним днём покинула Великороссию. Отправилась с сыном морским путём на родину в Франкию. Чтобы освободить место той, что будет достойной императрицей. Цветочницы выходят замуж за монархов только в сказках.

— Роксана, приди в себя, — тихонько толкнула меня Глафира, возвращая в реальность. — Цесаревич речь заканчивает.

— … именно в такие трудные времена часто проявляется мужество, милосердие и сострадание. Иной раз у тех, от кого и не ждёшь. Кто бы мог подумать, что столь юное создание спасёт более двадцати человек? Княжна Роксана, подойдите ко мне, — наследник протянул руку, не то указывая присутствующим на меня, не то приглашая протянуть руку ему навстречу.

— Ступай, — прошептала княгиня.

— Не буду сейчас описывать подвиг Роксаны Петровны, пусть она сама о нём расскажет. Мы же с Екатериной Александровной хотим отметить сие деяние орденом Святой Роксаны третьей степени.

Собравшиеся ахнули, я ойкнула, забыв присесть в низком благодарственном реверансе. Да ещё и залепетала:

— Ваше Высочество, да я же ничего такого… И не одна я была… Там ещё и господин Венедиктов…

Все, кто стоял близко к нам, заулыбались. По юности лет мне простили недостаточное почтение, нарушение придворного этикета и неуклюжесть, с которой я принимала высокую награду.

— Вы, княжна, ещё и скромны, — улыбнулся цесаревич Дмитрий. — Не переживайте. Вашего протеже тоже не забыли. Господина Венедиктова мы поздравляем надворным советником и орденом святого Станислава второй степени. Третий, как мне известно, у вас уже есть?

— Так точно, Ваше Императорское Высочество, — браво щёлкнул-таки каблуками мой спутник, отлично лазающий по горам.

Даже в чужих ботинках.

Глава 20

Дмитрий Васильевич беззвучно поставил пустую чашку на стол и улыбнулся в пушистые усы.