Татьяна Коростышевская
Шоколадница и маркиз
Глава 1
Начало учебного года
Моя подруга Делфин Деманже ненавидела филидов, она об этом не уставала повторять при всяком удобном и не очень удобном случае. Аристократы – лентяи, пустышки, недоразумение магического мироустройства.
– Сама рассуди, Катарина: мы – оваты, на нас все держится. Мы изготавливаем артефакты, занимаемся хозяйством…
Дальше я позволяла себе не слушать. Знаю, все знаю. Но, к сожалению, академия Заотар, в которой мы с Дельфин имеем честь обучаться, устроена… Да так примерно и устроена – пирамидально. В основании пирамиды – оваты, те самые мастеровые и артефакторы, на вершине – острие из безупречных сорбиров, магов-воинов, которых всего-то несколько десятков, а центр – филиды, маги-менталисты. В прошлом году при поступлении в академию мне, Катарине Гаррель из Анси, удалось шагнуть через ступень, то есть стать сразу филидом, о чем недвусмысленно свидетельствовала моя лазоревая форма. Шагнуть-то я шагнула, но оказалась наверху лишь частично, зацепившись носком башмака. На экзамене выяснилось, что основы основ – мудрической консонанты, то есть алфавита – я не знаю. Пришлось восполнять пробелы в образовании – в рекордные, между прочим, сроки. Монсиньор Дюпере, наш ректор, безупречный сорбир и вообще великий человек, дал мне время до окончания учебного года. Его я провела с пользой. И провела бы с еще большей, если бы в самом начале не ввязалась в нелепое противостояние с местными аристократами: Арманом де Шанвером, его великолепной невестой Мадлен де Бофреман и их друзьями-клевретами. Нелепое…
До сих пор воспоминания о прошлом септомбре заставляют меня отчаянно краснеть. Арман наложил на меня сорбирское проклятие, Мадлен обвинила в воровстве, перед этим подбросив в мой гардероб кошель с золотыми луидорами, а ее приятель Виктор де Брюссо… Этот оказался законченным мерзавцем, хотя поначалу притворялся благородным шевалье… Ах, даже вспоминать не хочется. К счастью, мне удалось обелить свое имя с помощью местного привидения барона де Даса, Безупречного Суда и артефакта Зеркало Истины. Рассказать об этом я не могу ровным счетом никому – клятва Заотара. Для людей посторонних это название ничего не скажет, зато все студенты о ней прекрасно осведомлены. Монсиньору Дюпере достаточно проговорить: «Клятва Заотара – все, что происходит в академии, остается в академии», и ты, несчастный, нем, не можешь выдавить ни словечка о произошедшем. Итак, я победила, сорбира Шанвера наказали, отправив в ссылку на весь учебный год, Мадлен отправилась с ним, а неприятнейший Виктор, к моему невыразимому счастью и удивлению, через неделю после их отъезда решил взять академический отпуск и тоже пропустить год.
Все было бы вполне прекрасно, я собиралась закончить Заотар до их возвращения, получить вожделенный зеленый диплом овата и отправиться служить в какую-нибудь библиотеку. Не сложилось. В начале жаркого месяца маи меня вызвал в канцелярию мэтр Картан – секретарь ректора.
– Что ж, мадемуазель Гаррель, – сказал мэтр, просматривая отчет о моей успеваемости, – вы достигли потрясающих успехов. Четырнадцатое место в общем балльном зачете…
Я смущенно потупилась. Участие в балльной гонке принимали все студенты, вне зависимости от ступени, или, если угодно, корпуса. Блеснувший на занятиях оват вполне мог опередить в ней даже сорбира. Нас награждали баллами преподаватели, они же ими штрафовали, причем штраф можно было получить и за поведение, или, например, забыв напудрить прическу. Естественный цвет волос дозволялся только аристократам. Четырнадцатое место… Займи я одно из первых трех, меня бы избавили от оплаты за учебу. Но этого добиться не удалось, поэтому я рассматривала орнамент на ковре канцелярии и ожидала, что мне сейчас предложат.
– Великолепно, – повторил секретарь, – мадам Шанталь весьма довольна вашими успехами.
Мадам Шанталь! Это моя дражайшая маменька, чьими усилиями я и оказалась в Заотаре. Она – бывшая актриса (великая, между прочим), а теперь… гм-м… подруга маркиза де Буйе. То есть уже, наверное, вдова. Да, моя маменька, как ни стыдно мне в этом признаваться, исполняла при маркизе роль шоколадницы. Для провинциала название должности скажет мало, житель же Ордонанса, нашей столицы, понимающе улыбнется: «Шоколадница, ну-ну…», и если немедленно не получит от меня по лицу, то выслушает много малоприятного. При мне маменьку трогать не сметь! Хотя, если начистоту, именно положение родительницы доставило мне в академии наибольшие неприятности. Я даже прозвище из-за этого получила – Шоколадница из Анси. И моя любовь к модному напитку тут абсолютно ни при чем.
Покровитель мадам Шанталь покинул земную юдоль тоже в начале прошлого учебного года, и маменьке пришлось уехать из Лавандера за границу, связи мы не поддерживали. Время от времени мне писал мой драгоценный учитель месье Ловкач, который остался на вилле Гаррель, где я обитала до поступления в Заотар. На вилле все было по-старому: старички, отставные актеры, жили-поживали, передавали мне пожелания успехов, благодарности за небольшую сумму, отправленную с письмом, и ожидали свою мадемуазель Кати в начале месяца жуа – если не насовсем, то хотя бы на каникулы.
Минуточку… Мэтр Картан сказал: «мадам Шанталь весьма довольна», то есть не в будущем времени, не «будет довольна»? Я приподняла брови.
– Да, Катарина, – сказал секретарь, – ваша матушка списалась со мной на этой неделе.
Он положил поверх бумаг пестрый от обилия марок конверт с гроздью печатей:
– Мадам Шанталь желает, чтоб вы продолжили учебу.
– Как долго?
– В письмо вложен банковский вексель на… очень приличную сумму. Если бы не ваши успехи в общем балльном зачете, я сказал бы – еще на два года, но четырнадцатое место позволит нам несколько пересмотреть плату за обучение… – мэтр Картан посмотрел вверх, как будто на потолке были цифры-подсказки: – Три года, минимум.
«Ого!» – подумала я. Секретарь продолжил:
– Мадам Шанталь желает, чтоб вы получили лазоревый диплом филида по специальности «трувер» либо «общая ментальная магия», на ваш выбор.
Трувер? Лицедей? Родственница надеется, что я пойду по ее стопам? Странно, раньше она мне это запрещала. Непременно расспрошу об этом на каникулах месье Ловкача.
– Вам не нравится это решение, Катарина? – спросил после паузы секретарь.
Я пожала плечами:
– Не думаю, что от моего мнения хоть что-нибудь зависит.
– К сожалению, это так. Впрочем, как только вам исполнится двадцать один год, по законам Лавандера вы станете совершеннолетней и сможете сами решать, продолжить или уйти.
Мне немедленно захотелось уточнить, вернут ли мне в таком случае разницу в оплате, но делать этого я не стала. Во-первых, чтоб не подчеркивать лишний раз свой статус простолюдинки (это же только мы о презренном металле думаем), а во-вторых, и так понятно: не вернут, в Заотаре обитают те еще крохоборы.
– Итак, Катарина Гаррель, – сказал мэтр Картан официально, – корпус филид, второй год обучения, поздравляю.
Я поднялась со стула для посетителей, почтительно поклонилась:
– Благодарю.
– Еще одно. Мадам Шанталь настаивает, что все каникулы вы должны проводить в стенах академии.
«Чего?» – мысленно я позволяла себе просторечье, вслух же произнесла:
– Простите?
Мэтр Картан уже вернулся к своим бумагам, поэтому рассеянно отмахнулся:
– Многие студенты Заотара проводят лето точно так же. Спросите мадам Арамис. Ступайте.
Для начала я спросила старосту девочек-оватов Делфин Деманже.
– Не многие, – улыбнулась она, – всего лишь некоторые – бесприютные сиротки или взрослые девушки, вроде меня, которые небезосновательно опасаются, что, явись они в отчий дом, их немедленно выдадут замуж.
Делфин была на четыре года старше меня, ей уже исполнилось двадцать три. Разумеется, ее родители спали и видели вытолкать чадушко под венец. Тем более, Деманже – статная высокая блондинка с голубыми как небо глазами – пользовалась у противоположного пола успехом.
