Взломщица (СИ) - Василенко Владимир Сергеевич

Джанкель участвовал в первом заезде виртуальной «Формулы 1». Шел вторым, на последнем круге вырвался вперед. И на очередном вираже впечатался в стену.

Поначалу пиарщики радостно ухватились за этот новостной повод. Вот вам яркий пример преимуществ Эйдоса. Максимальная реалистичность, но вместо смерти – благополучное пробуждение в шлюзе.

О том, что рано радоваться, выяснилось уже на следующее утро. Джанкель с ума сходил от чудовищных болей. Переломанные ребра, раздробленная на десяток осколков бедренная кость, перелом таза, переломы обоих рук… Перечень травм можно было диктовать несколько минут. И хотя получены они были в Эйдосе, мозг воспринял всё за чистую монету и топил беднягу в океане фантомных болей, от которых не было спасения.

Подобных случаев в те годы было множество. Десятки, если не сотни. Были даже случаи, когда смерть в Эйдосе приводила к моментальной гибели в реальности.

Впрочем, что есть реальность? Совокупность информации, которую получает и обрабатывает мозг. И, открыв способ транслировать образы напрямую в мозг, люди поначалу и не поняли, что виртуальные миры, создаваемые с помощью эйдетического транса – куда реальнее, чем можно было себе представить.

Джанкель умер через три дня. Есть версия, что покончил с собой. И именно этот случай, ввиду широкой огласки, стал сигналом к разработке систем защиты сознания, которые зашиваются в нейро-компьютерный интерфейс. Завышенные болевые пороги, автоматическое отключение от системы в случае серьезной опасности, и так далее.

Восемь из десяти по шкале Джанкеля – это максимальный уровень реалистичности для коммерческого сервера. На грани. Для тех, кто любит всерьёз пощекотать нервы.

Байк вылетел на длинную эстакаду, и Змей перестроился в крайний правый ряд. Вид отсюда открывался потрясный. Сверкающие огнями небоскребы, буйство красок на огромных рекламных экранах, темный маслянистый блеск морского залива вдали. Но главное – нескончаемый поток машин на улицах и толпы народа повсюду. Город был похож на разворошенный муравейник, в котором муравьев пометили светящейся краской.

Неужели и правда ещё полвека назад люди жили вот так? Или это просто неудачная стилизация?

Эстакада вывела их на мост. Внизу колыхалась темная, почти черная вода, кое-где рассекаемая пенными полосами от катеров и водных мотоциклов. Ева загляделась на огромный белый катер, проплывающий под ними.

И пропустила первый удар.

Что-то громко лязгнуло. Байк вильнул, резко теряя скорость, но Змею удалось выправить его и снова дать по газам.

Их преследовали. Четверо или пятеро – Ева не успевала толком разглядеть. Все на мощных ярких байках, разрисованных языками пламени и оскалившимися звериными мордами. В общем потоке машин им сложно было приблизиться вплотную и взять Змея в клещи. Только это и спасало.

Ближайший к ним преследователь – мощный бородатый детина в черной куртке, усеянной серебристыми шипами, лихо обогнув красный спорткар, ускорился и поравнялся с байком Змея. Раскрутил блестящую железную цепь с набалдашником на конце. Хлестнул, целясь белоголовому по руке. Тот вовремя вильнул в сторону, и цепь только скользнула по металлическому боку байка, совсем рядом с ногой Евы. Бородач чуть отстал, пропуская встречную машину, и снова замахнулся для удара. За ним пристроился еще один головорез – тоже бородатый, с ядовито-зеленым ирокезом на голове.

– Я тебя достану, Змей! – заорал бородатый. – Не уёдешь!

Похоже, с белоголовым у них свои счеты. И Ева здесь оказалась совсем некстати.

Бородатый снова хлестнул цепью, и тяжелый набалдашник чиркнул Еву по спине. Едва задел, но от боли девушка едва не вылетела из седла.

– Держись! – заорал ей Змей.

Мост закончился, и они мчались к широкой развязке – кольцу с несколькими съездами. Машины здесь двигались плотнее, и волей-неволей пришлось сбросить скорость. Байк белоголового мчался по разделительной полосе между рядами машин. Бородач пристроился позади.

– Где же твои дружки, Змей? – проорал он и расхохотался. Выпустив цепь подлиннее, начал раскручивать её над головой, как лассо. Ева сжалась от страха. Но когда посмотрела вперед, ужаснулась еще больше.

Они неслись к кольцу наперерез огромному грузовику-контейнеровозу – длиннющему, как поезд метро. Водитель, похоже, увидел их, и засигналил. Сигнал у махины был под стать – оглушающий, как рев сирены.

– Тормози! – закричала она, едва слыша собственный голос.

– Проскочим! – бросил через плечо белоголовый.

Ева поняла, что он задумал. Пойти наперерез, чтобы грузовик отсёк их от преследователей. Но было видно, что они попросту не успевают! Даже если грузовик резко затормозит – они врежутся как раз где-нибудь между кабиной и грузовой платформой.

Водитель грузовика ударил по тормозам, и мчащаяся гора металла заелозила по мокрому асфальту. Ева с ужасом видела, как хвост огромной платформы начало заносить – он был словно сам по себе, и двигался независимо от тягача. Змей же только поддал газу и начал выворачивать руль влево. Не вправо, чтобы попытаться проскочить перед носом грузовика, а влево – будто нарочно собирался врезаться прямо в контейнеры!

Она оглянулась назад. Преследователи немного отстали, но сгруппировались – все четверо ехали рядом, оттеснив машины с двух полос движения.

А впереди… Ей хотелось зажмуриться, отвернуться, но она, наоборот, как завороженная, глядела на приближающийся металлический бок контейнера. Просвет под грузовой платформой был высокий – около метра. Но как раз хватит, чтобы их содрало с байка и размазало.

Последние мгновения растягивались, как резина. Не доезжая несколько метров до грузовика, Змей еще круче вывернул руль влево, закладывая крутой вираж. Мотоцикл наклонился левым боком к самому асфальту, и уже не катился, а юзом скользил прямо под платформу.

Нет, нет! Что он творит?!

Время замедлилось, сжалось в тугую пружину. Контейнеровоз уже не нёсся навстречу, а будто плыл, все больше замедляя ход. Заваленный на бок мотоцикл тоже увяз. Как в старинных мультфильмах, когда бегущий за мышкой кот зацепился подтяжками за препятствие, но не заметил этого. И вот подтяжки растянулись, как тетива, и кот замер на месте, впустую молотя ногами. Еще миг – и его отшвырнет обратно.

Ева, инстинктивно сжавшись и стиснув зубы, замерла в ожидании удара… Не-е-ет!

Удара не последовало.

До столкновения остались считанные сантиметры, когда всё вокруг окончательно остановилось. Замерло, как на стоп-кадре. Еве на секунду показалось, что единственным движущимся объектом вокруг осталось лишь её бешено колотящееся сердце.

Тишина. Только издалека доносятся какие-то странные приглушенные звуки.

Их заваленный набок байк почти заехал под платформу. Змей, видимо, собирался проскользнуть так под ней – прямо так, на боку, колесами вперед. Но не рассчитал. Было видно, что если снять происходящее с паузы, байк зацепится за платформу краем руля, и их бросит прямо под колеса.

Ева медленно расцепила руки и оперлась ладонью об асфальт. Твердый. Холодный. Влажный. И такой реальный, что еще больше подчеркивает нереальность происходящего.

Она осторожно слезла с байка и отошла на несколько шагов назад. Огляделась.

Замершие машины. Застывшие с перекошенными рожами преследователи. Нависшая над ней громада контейнеровоза с накренившейся платформой. Правые колеса ощутимо просели от нагрузки, левые немного приподнялись над асфальтом. У белого джипа, вскользь задетого контейнеровозом, вдребезги разлетелась правая передняя фара – осколки повисли в воздухе блестящими конфетти.

Если приглядеться – можно даже увидеть зависшие брызги воды, летящие из-под колес. Ева наклонилась и провела по ним ладонью – будто паутину собрала.

Со стороны моста доносились гулкие удары и быстро затухающий вой автомобильных сигналов.

Ева забралась на капот ближайшей машины.

Машины хаотично сгрудились на мосту, как поваленные костяшки домино. Видимо, те, что были рядом с ней, затормозили слишком резко, и последующие врезались друг в друга, не успевая затормозить. И тоже замирали. Вокруг, как круги по воде, расходилась зона абсолютной неподвижности. Сбой в работе вирта. Аномалия. Ева будто бы стояла внутри огромного, постепенно разрастающегося мыльного пузыря. Была даже заметна его медленно расширяющиеся границы.