Синдзи-кун. Тетралогия (СИ) - Хонихоев Виталий

Я не знаю, что и как будет в моей жизни дальше. Но я точно знаю одно — спокойной жизни у меня уже не будет. И это хорошо.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

Синдзи-кун и пять стадий принятия

Глава 1

Многие делают «челночок» постоянно. Прыг‑прыг. Назад‑вперед. Прыг‑прыг. И в какой‑то момент – джеб, джеб, прямой правой или хук. Но эти люди не понимают одного простого факта – любой «челночок», любое это ваше «прыг‑прыг» – это ритм. Прислушайтесь – туда‑сюда, туда‑сюда. А любой ритм – это предсказуемость. Поэтому лично я челночок не практикую. А вот один из Отшельников нашей школы, Изуми – как раз прыгал челночком, так, как и предлагается в учебнике по боксу. Явно почитал человек, подготовился. Молодец. Я поднял перчатки и двинулся вперед. Передняя нога подшагивает вперед, сокращая дистанцию, потом подтягивается задняя, без прыжков и прочих цирковых трюков. Джеб! – бьет Изуми, еще не полноценный джеб, он слишком открыт для контратаки, оставляет руку после удара, возвращает к бедру а не к подбородку – рефлексы каратиста умирают, но не сдаются. Ага, думаю я, покачиваясь из стороны в сторону, закручивая Демпси, ага. Еще джеб. Ну, все, теперь можно и… и на следующем джебе я шагаю левой ногой не вперед, а в сторону, а правая вылетает вперед и вверх, проходя над левой рукой Изуми, не давая ей выпрямиться до конца. Тум!

Изуми сидит на полу и ошарашенно смотрит вокруг. Со скамейки свистит Иошико. Я снимаю перчатку и протягиваю ему руку. Бил не в полную силу, едва‑едва коснулся, но сама специфика такого удара подразумевает встречное движение и человек вполне может убиться о твой кулак и самостоятельно.

– Что это было? – мотает головой он и в глазах горит самое чистое восхищение. Вот кому не перестаю удивляться, так этому самому любопытному из Отшельников. Искренне радуется, когда ему где‑нибудь морду набьют – дескать есть чему учиться.

– А это у нас кросс. Хороший удар, но нужна предварительная тренировка. Смотри, тут важен тайминг – поэтому я подождал, пока ты ударишь джеб, примерил с какой скоростью ты это делаешь, по какой траектории движется твой кулак, а уже на основании этого – ударил кросс. Вот встань и вытяни левую руку, как будто джеб бьешь. Вот, а кросс, это так. – я подался вперед, будто бы падая ему под правую руку, прикрывая подбородок левой перчаткой, в то время как моя правая, наполовину согнутая, прикрыла его левую руку сверху, упираясь ему в лицо.

– Тут идет встречное движение, так что это очень опасный удар. Но он возможен, только если ты уверен, что знаешь скорость и траекторию движения джеба твоего противника. Это, если хочешь – антиджеб. – глаза Изуми прямо таки мечут искры и он послушно начинает отрабатывать показанный ему удар. Я скидываю перчатки с рук и сажусь на скамейку, что идет вдоль стены спортзала, рядом с Иошико. Иошико кивает головой. Наша школьная гяру сегодня во всей своей школьной красе – в короткой юбке, с солнцезащитными очками, кучей колец на пальцах, огромными обручами вместо сережек и конечно же с розовой сумочкой. На карабине розовой сумочки обычно висит целый ворох брелочков. Но не сегодня. Сегодня на карабине висит один‑единственный брелок. Веселый черный паучок. Сумераги‑тайчо.

– Кросс говоришь? Чем‑то похоже на первый субури, и вообще похоже на кендо. – сказала Иошико: – там тоже важно начать движение одновременно с противником, когда он уже не может изменить траекторию движения меча.

– Есть такое искусство – джет‑кун‑до называется. – в этом мире не было Брюса Ли, не было «Выхода Дракона» или «Кулаков Ярости», а значит и «Путь опережающего кулака» мастер Ли не написал. Однако в мире столько боевых стилей и ответвлений, что я могу назвать любой набор букв и пожалуйста – попал на название стиля боя или удара. Никто меня за руку хватать не будет, а название искусства – это дар уважения мастеру Ли. – Так его принцип гласит – начать удар позже противника, и завершить его раньше. Это вот как раз кросс и есть. – сказал я, глядя на сумочку Иошико. Паучок на сумочке намекал. Только вот что именно? «Видишь, Синдзи‑кун, ты знаешь мой секрет, а я знаю твой?» или «Мы с тобой одной крови и я знаю это»?

– А чего ты вдруг решил ко мне в клуб попроситься? – прищурилась Иошико, взглядом провожая прыгающего по рингу Изуми. Точно, не сказал ему про челночок, устанет быстро, подумал я, глядя как он отрабатывает кросс.

– Так меня ж поперли из клуба Литературы. – ответил я: – а где‑то надо. Ну вот и…

– Ага. Так ты тут вынуждено. – подытожила гяру: – а сам хотел с этой … своей… которая Ледяная Стерва.

– Снежная Королева. И она не моя, она сама по себе. Надеюсь. – я вспомнил эпизод с Принцом Чармингом, официальным бойфрендом Юки. Браки по договоренности в наше время, дикость какая. Изуми тем временем ушел с ринга, подошел к закрепленной на стене макиваре и продолжил отрабатывать удар там. Вот что люблю в японцах, так это исполнительность и отсутствие каких‑либо идиотских вопросов. У нас бы задолбали – а это как делается? А локоть как держать? А я правильно делаю? А почему у меня нога подгибается? А кулак доворачивать в конце или сразу? Мда. Вот Отшельник Изуми – молодец, без всякого – показали один раз, пошел отрабатывать. И пока не упахается – никаких вопросов от него не будет. Потому как уважает и по мелочам не пристает.

– Признайся честно – между вами что‑то есть? – блестит глазами Иошико, придвигаясь поближе и наклоняясь ко мне, так, что через вырез рубашки я вижу… многое. И если бы я не знал Иошико, не знал что она у нас не просто председатель спортивного клуба и капитан команды тхэквондо, истинная гяру и любительница посплетничать об одноклассницах за их спиной, а еще и карбонарий, фрондист и заговорщик «Братства», организации явно выраженного экстремистского толка – я бы мог поверить в простой и искренний интерес.

В свою очередь Иошико знает две вещи, первое, что Юки Онна, наша одноклассница и председатель Литературного клуба, откуда она меня выперла два дня назад – на самом деле героиня Крио из местной команды героев «Воины Сейтеки». И второе – тут сразу два в одном – что я, Ямасита Синдзи‑кун, ничем не примечательный до недавнего времени парень – тоже супер. И как‑то связан с Сумераги‑тайчо и ее бандой развеселых девиц неопределенной сексуальной ориентации. Надеюсь, о том, что я и есть Сумераги‑тайчо она не догадывается. В свете этой информации совершенно непонятно, что именно она у меня спрашивает. Есть ли что‑то между нами, как одноклассниками? Или речь о отношениях между нашими командами? Речь сейчас идет о любви, романтике, передаче записок с сердечками во время уроков, или о высокой дипломатии, способной изменить ландшафт городского баланса сил?

– Между нами ничего нет, Иошико. – говорю я: – ты же знаешь, что я твой преданный поклонник и все это время пытался понравиться тебе и сорвать твой цветок девственности.

– О как. – фыркает Иошико: – ну, здесь ты опоздал, но я же не могу запретить тебе пытаться…

– Увы мне – говорю я: – увы, но мое разбитое сердце…

– Ага. Видела я твое сердце… там от конкуренток не отобьешься. И какие… да мне башку оторвут в момент, попробуй я в твою сторону хрюкнуть. – хмыкает Иошико: – а потому – не смеши мои колготки, Синдзи‑куууун… она тянет это свое «куууун», словно мягкую жевательную резинку во рту.

– Колготки? Какая интересная тема… – только я пытаюсь развить тему колготок и того, что под колготками, как к нам подходит Изуми. Он вспотел, он устал, он доволен. Кланяется, просит прощения за то, что пора идти, но у него старший брат со смены скоро придет и ему надо быть дома – приготовить еду. Уходит переодеваться. Смотрю ему вслед. Вот кто у нас в школе молодец, учится, старшему брату помогает, еще и время находит меня по боксу тиранить.

– А если серьезно, Синдзи. – отбрасывает суффиксы Иошико: – что у тебя с ней? Вы теперь союзники?

– Не думаю. – не зная позиции Иошико, рассказывать много о себе и других – не самая умная идея, но и молчать тоже как‑то … лучше сказать об очевидном и попросить обмена информацией взамен. Кто‑то должен сделать первый шаг, да.