Марк подумал, что у Императора есть все основания для такого утверждения. То, что он видел у каздов, подтверждало эти выводы. Победы, даже небольшие, ослепляли их. Возможно, они захотят поскорее разделаться с видессианами, которые попали в ловушку. Император тоже думал об этом. Соответственно своим выводам он отдал приказы Сфранцезу и Туризину.
— Вы оба, на левом и правом крыле, будете выполнять самую важную работу, так как у вас — большая часть легкой кавалерии. Растяните ее пошире и направьте каздов в центр. Тяжеловооруженные солдаты остановят их, и когда начнется бой в центре, сомкните фланги вот так. — Он соединил пальцы рук. — Мы окружим их с трех сторон, а может быть, с помощью Фоса и с четырех.
Туризин спокойно слушал указания Маврикиоса и время от времени кивал в знак понимания.
— Он достаточно хладнокровен, а? — прошептал Гай Филипп Скаурусу.
— А почему бы и нет? Этот план не новость для Туризина. Они с Маврикиосом, скорее всего, вместе работали над ним после заката солнца.
Но Ортайяс Сфранцез слышал этот приказ впервые, и глаза его блестели от возбуждения.
— Вы придерживаетесь классической тактики, Ваше Величество, — выпалил он. — Мы устроим хороший капкан и захватим в него неорганизованное стадо варваров.
Скаурус мог согласиться с первой частью этого высказывания, но сильно сомневался в правоте второй. План Маврикиоса вызвал в его памяти сражение при Каннах, когда Ганнибал загнал римлян в ловушку, подобную той, о которой говорил Император.
Маврикиос, казалось, был доволен похвалой.
— Спасибо, Ортайяс, на добром слове, — сказал он вежливо. — Я надеюсь на тебя, ты сумеешь зажечь своих солдат горячей боевой речью.
Маврикиос и вправду должен быть очень уверен в исходе боя, подумал Марк, если стал столь снисходительным к племяннику своего злейшего врага.
— Я так и сделаю! Я уже подготовил хорошую речь, она возбудит ярость в моих воинах.
— Прекрасно, — заключил Император.
Гай Филипп рядом со Скаурусом закатил глаза и простонал, но так тихо, что его мог услышать только трибун. Старший центурион как-то имел счастье выслушать одну из таких речей и был не слишком вдохновлен ею. Впрочем, сейчас это не имело большого значения.
Скаурус наблюдал за Нефоном Комносом, который внимательно слушал Императора, и знал, что старый вояка хорошо выполнит свой долг. Все (за исключением, пожалуй, Ортайяса Сфранцеза) знали, что левое крыло принадлежит Комносу.
В темноте вокруг окруженного лагеря барабаны на мгновение замерли, затем начали снова, теперь уже все вместе. Бум-бум. Бум-бум. Бум-бум. Звуки барабанов тупой сверлящей болью отдавались в голове. К гулкой дроби присоединились резкие крики каздов:
— Авшар! Авшар! Авшар!
Марк почувствовал, как руки его сжались в кулаки. Он взглянул на Маврикиоса, желая увидеть его реакцию на этот вызов. Император встретил его взгляд, подняв левую бровь.
— Теперь все фигуры на доске, — сказал он. — И мы можем начинать игру.
Вставало солнце. День обещал быть чистым и жарким, на небе не было ни единого облачка. Глаза трибуна покраснели и запали. Он сел завтракать и зачерпнул ложкой каши. Барабаны стучали всю ночь, а когда ему удалось наконец сомкнуть глаза, его начали мучить кошмары. Все в лагере зевали.
Квинт Глабрио закончил завтрак, вычистил миску сухим песком и положил ее в свой походный мешок. Он тоже зевал, но не слишком беспокоился из-за этого.
— Я думаю, что и казды не слишком хорошо выспались. Они же не глухие, — сказал он.
Марк кивнул, соглашаясь с ним.
Палатки каздов пестрели на равнине, как разноцветные лягушки, группируясь у западной части видессианского лагеря возле большого черного шатра. Скаурус догадался, что шатер принадлежал Авшару.
Трибун увидел, как начала формироваться боевая линия врага. Как он и опасался, кочевники пытались удержать имперскую армию в осаде, но Маврикиос был достойным противником каздов. Лучники, стреляя из-за прикрытия валов, удерживали врагов на расстоянии, а когда стрелков поддержали тяжелые дротики катапульты, казды отступили. В соответствии со своим планом Император выслал вперед легкую кавалерию, создав заслон, под прикрытием которого основная армия могла развернуть свои силы.
Солдаты Скауруса заняли место в боевой линии видессианской армии. Римляне стояли в левой части сильно укрепленного центра. Слева от них находился отряд кавалерии катришей, который соединял центр с левым флангом Ортайяса Сфранцеза. Командир катришей, рябой от оспин солдат по имени Лаон Пакимер, увидел трибуна и помахал ему рукой. Марк ответил на приветствие, махнув в ответ. После встречи с Тасо Ванесом он полюбил катришей и предпочитал иметь на своем фланге именно их, а не пардрайских каморов, которые сегодня были весьма мрачны. Скаурус не мог винить их за это после того, как их союзники-видессиане по ошибке убили нескольких их воинов во время вчерашней стычки.
Виридовикс взглянул на приближающуюся армию и почесал нос. Его бледная кожа очень пострадала от палящего видессианского солнца: она покраснела и начала облезать, но вовсе не загорела, что могло бы предохранить ее от ожогов.
— Да, трибун, это тебе не в Галлии драться.
— Да, — согласился Марк. — Утро вместо ночи, жара вместо прохлады, выжженная степь и камни вместо зеленого леса… К тому же теперь мы воюем вместе, а не друг с другом.
— Так и есть, — хмыкнул Виридовикс. — Об этом я даже не подумал. Ну все равно, драка сегодня будет хорошая.
В ответ на это Скаурус фыркнул.
Загудели трубы и застучали барабаны, подавая имперской армии сигнал к началу битвы. Римляне выступили без всяких церемоний, но трибун был рад, что его солдат окружает военная музыка. Он не чувствовал себя таким уж одиноким, и ему не казалось, что все казды избрали своей мишенью именно его.
Захватчики тоже пошли вперед, но не строем, как видессиане, а неровной волной, набегающей на берег, — отряд здесь, отряд там. Авшара было легко узнать даже на расстоянии, разделяющем обе армии. Он решил возглавить свое воинство на левом фланге, в отличие от Маврикиоса, оказавшегося в центре. Его белые одежды развевались под легким ветерком. Авшар гарцевал на черном, без единого пятнышка жеребце. Флаг Казда лениво колыхался за его спиной.
