Хождение Восвояси (СИ) - Багдерина Светлана Анатольевна

– Одержимый…

Перед возвращением в поселение, ставшее пристанищем братьев Чи, не произошло более ничего достойного изумления. Родник, бьющий жидкий белым нефритом, который можно было пить как молоко, после коровы-самобранки и бродячего теста лукоморцев удивить по-настоящему так и не смог.

Где-то через час колонна пленных, груженая продуктами и замыкаемая обозом пленителей, вступила в поселение, избранное братьями временным пристанищем. Серафима ожидала увидеть нечто традиционно-вотвоясьское, аккуратное, с кокетливо приподнятыми уголками крыш, яркой черепицей, замысловатыми фигурками духов-покровителей на гребнях, с ажурными рамами и с пузатыми фонариками у входа. Но открывшееся ее взгляду отличалось от привычного образа как отражение в потревоженной луже от оригинала.

Нет, планировка – плотные ряды домов, перемежаемые длинными, такими же плотными заборами – была неизменной. И внешний вид жилищ был щеголеватым, даже богатым: красные столбы и рамы, зеленые черепичные крыши, высокие крыльца, резьба по стенам и балясинам – но отчего-то первое пришедшее на ум сравнение было с обедневшей старухой-аристократкой, намарафетившейся прогорклыми остатками румян и белил перед мутным зеркалом и натянувшей поеденные молью давно не стиранные наряды. Конечно, скамейки на крышах, обломанные перила, отвалившиеся фрагменты резьбы и поваленные заборы можно было списать на ухарей-братьев, пронесшихся по поселению ураганом, но облезлую, поблекшую краску, огороды, заросшие сорняками, забитые мусором канавы, пучки засохшей травы там, где выпала черепица, рвались поведать совсем иную историю.

Она повернулась к его премудрию, всю дорогу ехавшему с таким видом, будто не они, а их взяли в плен восемьдесят с копейками зверобратьев.

– Агаш? – тихо проговорила царевна. – Как-то тут… странно. По твоей части что-нибудь чувствуешь?

Маг скрипнул зубами – и шепотом взорвался:

– Да если бы вокруг демоны водили хороводы, и Гаурдак Костея Гаваром мутузил, я бы ничего не ощутил! Мир вокруг как ватой обмотан! Ни одно заклинание не идет, как надо! Тем более моего профиля! Будто через какое-то зеркало кривое проходят! И это если проходят, а не застревают по пути! Таким беспомощным и бестолковым я себя даже на первом курсе не чувствовал – а это о чем-то да говорит!

– Ненормалия? – вспомнила царевна словечко, знакомое по Октябрьской одиссее, выкрикнутое дуреющим от нагрянувшего счастья Геной.

– Да пень ее знает… В стране Октября было другое! Наоборот даже, я бы сказал! Там магия из всех щелей, из-под всех камней и кустов лезла, успевай отмахиваться! А тут… Представь, что для того, чтобы подвинуть стул, тебе надо впрячь в него восьмерку ломовиков, да еще дружину позвать – чтобы сзади его толкала!

– Если это стул из камня, да еще размером с дом… – начала было царевна, но уловив помрачневший взор волшебника, вскинула руки: – Поняла-поняла. Обычный стул. За двадцать две копейки.

– Двадцать шесть, – пасмурно хмыкнул Агафон. – К стулу за двадцать две упряжку не за что подцепить.

– А мне кажется, – произнес Иванушка, доселе молча прислушивавшийся к разговору, – это Нефритовый Государь позаботился о своих подданных не только по части еды.

– Хочешь сказать, он сделал так, что никакое заклинание, направленное на вред, разрушение и тому подобное, тут работать не будет? – задумчиво насторожился Агафон.

– Да. Наверное. Тебе должно быть виднее.

– Сказал бы я, кому тут виднее должно было быть… перед тем, как нас сюда забрасывать и мозги запудривать… – тихо прорычал чародей и под Иваново "Но они ведь не знали, что магия тут непредсказуема! Наверное" снова погрузился в угрюмое безмолвие.

Тем временем их кавалькада с почетным эскортом из пленных выехала на площадь. Хотя если бы не фонтан посредине, можно было подумать, что место это осталось после весьма торопливого сноса квартала. Сваленные у домов во впадающих в площадь переулках черепица и черепки, фрагменты резьбы, тряпьё, кострища, неопознаваемый [166] мусор…

– Ваша работа? – строго спросил Иванушка присоединившегося к ним Чи Хая, кивая на один из заборов, работавший теперь мостом через канаву. Чи повел плечом – почти сконфуженно:

– Кой-чего мы наколобродили, ага.

– А остальное? – царевич обвел рукой унылый разор вокруг.

– А остальное – не мы, – ответил Сам, король логики.

– А кто, кроме вас? – терпеливо не отступал Иван – и удостоился полного недоумения взгляда:

– Они сами. Кто же еще?

– Они?..

Иванушка хотел возмутиться, но не решив, в чей адрес, медленно выдохнул набранный воздух. Обвинить братьев во лжи? Но зачем им нужно лгать? Вотвоясьцев в неряшестве и раздолбайстве? Но разве они возможны – до такой степени? Даже в самой захудалой лукоморской деревне подобного не увидишь, и в забугорских, шатт-аль-шейхских, атланских посёлках, что увидел в своё время немало, не бывало такого! Да и знакомство с единственным вотвоясьским поселением ничем не подготавливало к подобной картине. Может, деревня была заброшена до того, как братья пришли [167]? Но выяснить подробности не получилось. До площади добрался лукоморский обоз. Кареты остановились у фонтана, и изо всех дверок одновременно посыпались пассажиры.

– …А я говорю, боярыня Дуня Ваня, шрач тут у них! – не сбавляя громкости, продолжала начатый ранее разговор боярыня Серапея.

– А я шшитаю, благородная дама Ще Ра Пе, што никакого… шра… бешпорядка то ешть… тут нет! – с воинственным прищуром в позе борца, ожидающего команды к началу боя, провозгласила старая дуэнья.

– Я тоже полагаю, что нет тут никакого беспорядка… – выгружаясь из соседней кареты с помощью услужливой и проворной Лепестка Персика, сообщила боярыня Настасья.

– Вот видите, благородная дама Се Ра Пе! – торжествующе воскликнула Чу Мей.

– …а просто свинарник какой-то. Беспорядок – это когда был порядок, но потом его раскидали. А тут я вижу, что некоторые кучи уже корни пустили!

– Да? – прищуренные глазки Ду Вань забегали по близлежащим кучам с необъяснимым интересом. – А ветошки там ешть?

– И ветошки, и тряпошки, и рваниночка – какого только г… гадошти… нет! В хлеву чишше бывает! – сурово приговорила старая боярыня.

– Где? Где ветошки? – пропустила филиппику мимо ушей Ду Вань, озираясь кругом. Боярыни переглянулись. Или они чего-то не понимали… Или они чего-то не понимали.

– Э-э-э…то был риторический вопрос или экзистенциальный? – недоуменно захлопала глазами Наташа. Проходившего мимо Геннадия передернуло.

Лукоморские дамы примолкли, впервые в жизни чувствуя себя составителями толкового словаря, пытаясь определить точную разницу между ветошью, тряпкой и просто рваниной, пока Лариска не зыркнула с подозрением на вотвоясек:

– А вы, собственно, с какой целью интересуетесь?

Старуха Ду Вань снисходительно хмыкнула:

– Живёте там у щебя на облаках, а проштого не жнаете. Ешли ветошки пошли, то шветошки шкоро будут, а как шветы отшветут, копать можно будет.

– Ч-что… к-копать? – лукоморские челюсти отвисли, как по команде, а расширившиеся очи устремились к куче хлама.

– А што выброщили. Выброщили щиний халат – выраштет щиний халат. Поменьше ражмерчик надо – раньше копайте. Побольше – пожже. Не понимаю, што тут непонятного!

– Если верить… слухам, благородная дама Ду Вань, благородная дама Се Ра Пе и ее сородичи спустились с неба, и в силу своего нездешнего происхождения не могут ведать о некоторых сторонах нашей повседневной жизни, – с чуть снисходительным взглядом в сторону иноземцев Чу Мей охладила обличительный пыл коллеги.

– Мы не… – округлились еще больше глаза Коневой-Тыгыдычной.

– Не может быть. Наукой докажано: люди не могут жить на небе, – скептически нахмурилась старуха Ду Вань, – потому што там дом некуда поштавить.

– Позволю себе заметить, что прерванная тобой на полуслове, я не имела шанса договорить главного. Они не люди. Они духи.