ОСЕННИЙ ЛИС - Скирюк Дмитрий Игоревич

Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 142

– Почему они стоят? Ну, в смысле, турки. Почему не нападают?

– Обозов ждут. Нет им сейчас резона реку переходить.

– Куда дальше-то идем? – спросил монах.

– Я думаю, что никуда, – ответил Золтан вместо травника. – Так, Жуга?

– Может, и так.

– А чего ты ждешь?

Тот не ответил.

День разгорался. Воздух медленно теплел. Туман дымящими потоками, клубясь, стекал в низины. Взошедшее солнце позолотило горные вершины, и почти сразу откуда-то с запада донеслось еле слышимое овечье блеянье. Бертольд и Золтан оглянулись, Жуга остался недвижим. Из-за уступа скалы показались бараньи спины, а затем и пастух, шедший не спеша за ними следом. Лохматая овчарка с лаем бросилась чужанам под ноги, остановилась и сдала назад, утробно рыча и поджимая хвост. Овцы сбились в кучу.

– Геть, поганые! – прикрикнул на них пастух – высокий черноволосый парень. Повернулся, смерил взглядом непрошенных гостей. На посохе блеснул топор-валашка. – День добрый, странники.

– Здравствуй, Никуцэ, – Жуга встал и шагнул вперед.

Пастух сощурился, вгляделся травнику в лицо и вдруг попятился.

– Исусе! – Пальцы сжались, и рука его взметнулась, сотворяя крестное знамение. – Ваха! Ваха-рыжий!

– Забудь про Ваху. Я Жуга.

– Тебя же сбросили со скал!

– А я вернулся.

– Ты умер.

– Я живой, – сказал Жуга, протягивая руку. – На, потрогай.

– Так не бывает, – Никуцэ быстро спрятал руки за спину. Пастух уже вполне овладел собой. Румянец возвращался на его лицо. Он покосился на монаха, на Золтана и снова оступил. – Наверное, ты демон… Стой! Не подходи!

Жуга вздохнул.

– Ты мог бы мне очень помочь, Никуцэ. Ты был единственный, кому я доверял. И если не ты…

– Нет! Нет! Изыди, сгинь, бесовское отродье!

– Хватит! – рявкнул Жуга. Провел ладонью по лицу. Овчар примолк. – Молоко от твоих воплей киснет… Что мне сделать, чтоб ты мне поверил? Перекреститься? На. Чего еще?

Никуцэ поколебался.

– Ты был единственный, кто побивал меня на посохе… и если ты в самом деле Жуга…

– О господи, – травник криво усмехнулся. – Всего-то… Ты совсем не изменился, Никуцэ. Хлебом не корми, дай подраться.

– Ну? Так как?

Жуга пожал плечами.

– Я не взял с собой посоха.

Золтан тронул его за плечо. Травник обернулся.

– Чего тебе?

– Возьми Хриз.

– Но…

– Возьми, говорю.

Под браслетом кольнуло, и Жуга предпочел не спорить, молча скинул с плеч котомку и распустил завязки. Нащупал меч. Черная с серебром рукоять была на месте, казалось, даже стала толще. Жуга потянул за нее. Пять вершков, десять, двадцать… Жуга затаил дыханье. Он все тянул, а рукоять все не кончалась, и вскоре в руках у травника оказался посох – черный с серебром, в четыре локтя длиной, с отточенной валашкой на конце. На лезвии, у основанья топора скалил зубы пляшущий лис.

– Однако…

Удивляться не было времени. Никуцэ приподнял посох и шагнул вперед.

– Ты будешь драться, ты, назвавшийся Жугой?

– Да, – тот кивнул. Топор в его руках взметнулся, описав мерцающий полукруг, и замер. – Я побью тебя, Никуцэ.

– Я побью тебя, назвавшийся Жугой.

Маг подтолкнул монаха в сторону.

– Пошли. Не будем им мешать.

Предложение мага подоспело как нельзя вовремя – противники уже описывали круги лицом к лицу, сжав посохи и выжидая; Жуга – чуть припадая на левую ногу, пастух – кошачьим мягким шагом, выставив перед собой топор.

Никуцэ ударил первым. Травник отшатнулся – посох с гулом рассек воздух – и ударил сам. Дерево о дерево, железо о железо. В сосредоточенном молчании противники еще раз обменялись ударами и отступили. Пастух качнулся. Выпад. Выпад. Ложный выпад, поворот и вслед за тем – удар ногой. Жуга отбил и вскинулся в прыжке. Опять удар. Еще. Отточенное лезвие валашки, разорвав рубаху травника, царапнуло плечо.

– Мой бог! Да он же бьет всерьез! – воскликнул Шварц и осекся на полуслове.

Атака травника была стремительной – Жуга упал ничком, а в следующий миг вскочил на четвереньки, худой, голенастый, похожий чем-то на большого паука с нелепой рыжей головой. Хриз дернулся в его руке, блестя черненым серебром, и взлетел, переброшенный за спину, Жуга выбросил левую руку вперед, как змеей обвил ею посох противника, развернулся и дважды, с силой ударил пастуха ногой в живот. Бертольд по собственному опыту знал, чем чреват такой удар, и потому невольно ахнул, словно и ему перебили дыхание. Никуцэ рухнул, как подкошенный. Не давая ему опомниться, Жуга перехватил посох двумя руками и навалился на пастуха сверху.

– Теперь признал?

– Убери топор, – Никуцэ, задыхаясь, извивался и сучил ногами, силясь вырваться. – Чего ты хочешь?

Травник медленно поднялся.

– Примерно год тому назад, в начале лета ты рассказывал, как ходил на перевал.

– Я помню, – тот сел и сморщился. Потер живот.

– Вспомни про пчелиное гнездо.

Никуцэ поднял голову.

– Про улей? В трещине скалы?

– Да, – кивнул Жуга. – И если сможешь, вспомни все.

* * *

Шестые сутки они были в пути, и с каждым днем Бертольд все меньше понимал, что происходит. Жуга лез в горы с энергией обреченного, упрямый, злой, не отвечая на вопросы, да и Золтан вел себя точно также. Два дня потратили на то, чтобы дойти до перевала, но не по дороге (там запросто можно было нарваться на турок, мародеров или хуже того – на разбойничью засаду); шли по верхам, едва заметными тропинками, нередко вдоль таких обрывов, что приходилось прижиматься к скалам, чтобы не упасть. По ночам монаха мучили кошмары. То вдруг он все-таки падал в пропасть, то разьяренный мавр снова тряс его за ворот, скрежеща и клацая зубами, то сам монах убегал от целого отряда конников, а когда ему удавалось скрыться, земля вдруг расступалась под ногами, и рогатые гномы с ножами лезли полчищами на него из темного провала. Непонятно почему снился Жуга и тоже молчал, равно как и наяву. И часто, слишком часто снились прах и пепел сожженных деревень. Волной накатывал страх. Шварц просыпался в лихорадочном бреду, с горячечной молитвой на устах: за что, меня-то, господи, за что?! Ну, с Жугой понятно – дурацкий гномий меч, украденный невесть откуда, невесть кем, тянет за собой, смыкая звеньями событий и смертей цепь черного слепого янтаря… А я что сделал, я?

За что меня хотят убить?!

Он снова засыпал, чтобы опять проснуться с молчаливым криком. Но и спросить совета у Жуги он тоже не решался. Жуга устал, и это было заметно сразу, и Шварц вдруг понял, какая сила гонит травника вперед: желание освободиться. От чего? Неважно. Он и сам уже готов был прыгнуть черту в зубы, лишь бы все скорее кончилось – лучше ужасный конец, чем ужас без конца.

Расставшись с пастухом, травник двинулся в обход на перевал, не давши своим спутникам ни часа передышки. Лишь к ночи стали на привал. А в полдень следующим днем все трое уже лежали у края обрыва, глядя вниз, на темную неширокую трещину в скале, где клубились и гудели черно-желтой тучей дикие пчелы.

– Мед, – скорее утверждая, нежели спрашивая, произнес Золтан и повернулся на бок. – Ты думаешь, двараги…

– Я знаю все окрестные места, – кусая губы, ответил Жуга, – и все окрестные пещеры тоже. Нет там проходов никаких, разве что с южной стороны. А мед… – травник усмехнулся, – мед всем нужен. У нас хоть свечи-то есть?

– Нет.

– Нарежьте хоть факелов тогда, что ли… А там, бог даст, так воску раздобудем. Я первым лезу. Сдержишь, Хагг?

– Сдержу.

– А ежели там не гномская нора, а просто улей? – встрял монах.

Жуга усмехнулся.

– Тогда хоть меду запасем. Веревки только бы хватило…

Веревки хватило, а маленький скальный карниз возле входа послужил ненадежной, но все же опорой. Обмотав лицо и руки тряпками, Жуга с горящим факелом проник в пещеру и с первого же взгляда понял, что предчувствия его не обманули: проход здесь действительно был. Вначале узкий, он вскоре расширялся и уходил горизонтально вглубь скалы, исчезая в темноте. Вопреки ожиданию здесь было сухо. Пчелы лезли в лицо, норовили ужалить, паре-тройке особенно упорных это удалось. Остро и сладко пахло медом. Почерневшие от времени сотовые шишки и наросты покрывали стены снизу доверху, свисали сверху как сосульки. Жуга ругнулся, ощутив очередной укус, поднял руку и прошептал короткий наговор, подождал, пока пчелы не успокоились, прошел вперед и здесь наткнулся на следы пребывания кого-то еще: соты были аккуратно срезаны, соскоблены со стен шагов на пять вглубь пещеры. Он долго смотрел в темноту, размышляя о чем-то, потом вернулся к выходу. Рука под браслетом чесалась. Жуга вздохнул, выглянул наружу и помахал рукой. Откинул тряпку от лица.

Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 142