Неприкаянное Племя: Сурвивалист (СИ) - Аразин Александр Михайлович

В княжеской резиденции было необычайно тихо. Я, в сопровождении офицеров Ордена, вошёл в вестибюль и замер, расслышав какой-то бубнешь на втором этаже. Поскольку никто нас не встретил, мы поспешили наверх, чтобы разобраться в происходящем.

- Объясните ему! - долетел до меня обрывок фразы, произнесённой мужчиной.

- Да как же я ему объясню, мастер? Эти дуболомы или не понимают общий, или попросту нас игнорируют.

- Слышишь меня, зеленорожий, - опять взвился в истерике первый персонаж. - Мне надо попасть в кабинет, чтобы взять Княжескую печать!

Чем ближе мы подходили к спорщикам, тем яснее становились слова и вскоре я смог рассмотреть всех действующих лиц. У дверей в кабинет Катаржины, замерли два здоровенных орка-охранника, с абсолютно безмятежными, умиротворёнными лицами, а напротив них исходили пеной, кричали, заламывали руки, краснели и таращили глаза какие-то смутно знакомые личности. Трое мужчин принадлежали к богатому сословию, возможно, купцы или дворяне средней руки. Старший грозно топорщил седеющую бороду и регулярно смахивал пот со лба широким рукавом дорогого тёмно-синего кафтана, по рукавам и горлу которого шла меховая оторочка. Мужчина немного не рассчитал с одеждой, если на улице к ночи примораживало, то во дворце было тепло, не сказать - жарко. Впрочем, возможно своей одеждой он желал приподнять социальный статус и чётко определить: кто в их компании главный. Двое других носили тёмно-синие же бархатные камзолы, отличавшиеся друг от друга только вышивкой. Именно эта вышивка и привлекла моё внимание, а присмотревшись, я разглядел на рукаве ближайшего ко мне человека знак гильдии. Теперь стало понятно, откуда они мне знакомы.

- Это кто тут шумит?! - грозно рыкнул я, лихорадочно пытаясь вспомнить их имена. Нет, ну надо же какая наглость! Вломиться в резиденцию княжны и требовать, чтобы тебя пропустили в её кабинет... Ладно я, но они то, кто такие, черт побери!

- А-а, мисальдер, - старший окинул меня презрительным взглядом. - Возвращайтесь к себе в монастырь. Потом поговорим. Хочу вас уведомить, что после смерти княжны, мы (городские ратманы) берём власть в Ринице в свои руки.

- Может он пьяный? - пожаловался я друзьям и, повернувшись к мужчине, уточнил: - Болек Богуславич, - вот и имя этого уродца вспомнилось, - а чего вы решили, будто княжна мертва?

- Мне это известно из достоверного источника.

- Я вот сейчас прикажу вас повесить, за распространение ложных слухов, и пусть этот «достоверный источник» спасает вашу голову от петли.

- Не имеете права, - самодовольно улыбнулся мастер. - Если княжна жива, то казнить или миловать своих подданных может только она. Если Катаржина погибла, то у вас, тем более, нет прав кого-то судить или выносить приговор в Ринице...

Неожиданно Богуславич, аки херувим, воспарил. Мастер с недоумением уставился на свои ноги, которые болтались в пятнадцати сантиметрах над полом, максимально выпучил глаза, набрал в грудь воздух, желая что-то сказать, но вместо этого разразился истошным визгом, когда полетел в сторону стрельчатого окна. Витражное стекло не выдержало столкновения с его тушкой, обряженной в дорогой кафтан, и с громким звоном разлетелось на сотни осколков. Болек Богуславич вылетел во двор и на доли секунды завис, пытаясь преодолеть закон Ньютона, только земное притяжение оказалось сильнее его воли и неумолимо потянуло ратмана вниз.

- Хорошо пошёл, только низко, - гном по-деловому отряхнул ладони.

- Видать к дождю, - автоматически ответил я. - Тёзка, когда это у тебя появилась привычка, выбрасывать людей в окно? Мне данный персонаж и самому был глубоко несимпатичен, но вот так...

- Ой, да ладно, - отмахнулся Громыхайло. - В чём-то он был прав - судить или казнить ты его не мог. И зачем нам, спрашивается, пятая колона в Ринице? Особенно сейчас.

- Ладно... а с этими что? - кивком головы я указал на двух замерших мастеров.

Гном посмотрел на перепуганных мужчин, перевёл взгляд на окно и решительно ответил:

- Туда же. Скажем, у мастера случилось помутнение рассудка - он начал нести какую-то чушь о смерти княжны, а потом не выдержал и выбросился в окно. Его товарищи, - голос гнома звучал ровно, от чего сказанные им слова казались ещё более страшными для оставшихся ратманов. - Пытались спасти друга, но не смогли удержать и рухнули вниз.

- Помилуй, мисальдер! - полноватый ратман грохнулся на колени. - Никакого зла против тебя мы не замышляли! У меня детки малые... пятеро... на кого же я их оставлю?

- Да и не друг он нам, - прозвучал более спокойный голос ратмана, с франтовато загнутыми вверх усами. Он более адекватно оценил ситуацию и сделал верные выводы: - Мы пред всеми подтвердим, что мастер сам сиганул в окно и окажем Вашему Святейшеству всяческую поддержку.

- Поддержку. И в чём же она будет заключаться?

- Мы выдадим вам имена истинных заговорщиков, - сообразив, куда дует ветер, заговорил первый. - Болек Богуславич не сам решился отправиться в резиденцию - ему порекомендовали.

- Вы о «надёжных источниках» мастера? - Поинтересовался я, и после утвердительного кивка, уточнил: - Любопытно, как его зовут? И почему он решил, будто княжна мертва?

- Вы сохраните нам жизнь?

Я благосклонно махнул рукой и покосился на гнома. Без крайней необходимости, мне не хотелось плодить трупы, а эти персонажи производили впечатление людей умных, хитрых и беспринципных. Далеко не идеальные качества, однако именно благодаря им, когда ратманов попытаются завербовать в следующий раз, они станут требовать железобетонные гарантии своей безопасности. Никакой шпион или агент вражеской разведки не сможет обещать подобное и автоматически мастера превращаются в одних из наиболее верных короне людей.

- Зоран Песняр - это он сказал мастеру о смерти княжны и этот же человек склонял именитых жителей Риницы к предательству.

- Песняр... кто такой?

- Старший из музыкантов, - пояснил Громыхайло и, видя моё недоумение, тяжело вздохнул: - Эх, тёзка... Когда же ты начнёшь запоминать мелкие детали? Зоран Песняр и Милош Сладкорич - пара бродячих менестрелей. Милош сопровождает Катаржину в походе против помещиков, а Зоран, его старший товарищ, - остался в Ринице и мутит тут воду.

Меня никогда не интересовало, как зовут фаворита моей жены. Более того, я старался не обращать на него внимания и не замечать, воздвигнув между нами стену отчуждения. Даже когда стало известно, что музыканты на самом деле - это шпионы Ксаверия Шиманьского, их имена как-то ускользали от моего внимания.

- Понятно. Любезный, - я повернулся к усатому ратману, - вы говорили, что этот человек... Песняр склонял ещё кого-то к предательству. Назовите их имена.

- Кроме мастера...

- И вас, - с нажимом, уточнил я.

- И нас... кроме Болека Богуславича, меня и Габриеля Лонго, Зоран Песняр завербовал ратмана суконщиков Макария Клемана и главу цеха ювелиров Межко Бравовича. Кроме того, он договорился о сотрудничестве с несколькими офицерами из княжеской армии.

- А вот с этого места поподробнее, - первая мысль была о Жисько, однако мастер сказал: «офицеры» - во множественном числе, и я насторожился.

- Мисальдер, меня не приглашали на эти встречи... Мастер Богуславич упоминал, что Песняр нашёл сторонников среди высших офицеров, но кто они я не знаю. Возможно, уважаемый мастер Лонго сможет вам помочь.

Его компаньон, так и не поднявшийся с колен, пожирая меня преданным взглядом, отрицательно замахал головой. Мне стало немного жаль мужчину и, поскольку никакой новой информации от них было не получить, я решил отпустить ратманов:

- Хорошо, можете идти. Но, если потребуется ваша помощь, я пошлю за вами.

- Наш настоятель мудр и милосерден, - вперёд выступил Рубило. Потап старался выглядеть смиренно, демонстрируя почитание пред мисальдером своего ордена, однако озорно блестящие глаза выдавали друга с головой. - Как предписывают законы веры, он простил уважаемых ратманов Риницы и, будучи членом ордена, я этому безмерно рад. Но, как мэр города, я испытываю озабоченность - мастера участвовали в заговоре и не станет ли плохим примером для остальных подданных то, что они не понесли наказания?