Тридцать дней (СИ) - Григорьева Юлия

Аквей поцеловал мое запястье, вздохнул и позволил продолжить собственное омовение. Он безмолвствовал, я исподволь разглядывала уставшие черты своего водника. Между светлых бровей залегла складка, под глазами наметились темные круги. Ему нужен был отдых, но Скай не желал терять ни одной минуты понапрасну.

Я потянулась и коснулась пальцем хмурой складки. Водник приоткрыл глаза, взглянул на меня осоловелым взором, и я улыбнулась, до того он был сейчас трогательным.

— Спи, — шепнула я, и веки вновь смежились.

После спустила с плеч лямки сорочки. Ткань легко скользнула вниз, застыв у ног невесомым облаком тонкого белоснежного материала. Я перешагнула сорочку и вошла в бассейн. Приблизилась к Скаю, осторожно опустилась рядом с ним на колени и склонила голову к плечу, скользя взглядом по обнаженной груди. Там билось его сердце, горячее, любящее, отбивающее удар за ударом, и я точно знала, что для меня. Теперь для меня.

Стараясь не разбудить измотанного водника, я провела по его телу мочалкой. Улыбка вновь коснулась моих губ, когда рука добралась до его бедер.

— Не останавливайся, — сонно пробормотал Скай, пошевелившись. — Ирис…

— Конечно, милый, — хмыкнула я.

Подождала, когда он провалится в сон, и возобновила омовение, время от времени поглядывая на лицо спящего мужчины. Нет, есть в этом что-то умиляющее. Сильный лев, поверженный дневными заботами, становится похожим на мирного котенка, растянувшегося кверху брюшком у уютно потрескивающего камина. Правда, мой лев-котенок, сидел в воде, но картинка, родившаяся в моем воображении, вызвала тихий смешок. Тут же зажала рот ладонью, но Скай даже не пошевелился.

— Не останавливайся, Ирис, — шепотом повторила я его слова, сказанные в дремоте, и снова спрятала смешок в ладонь. — Вечный борец.

— Угу, — промычал со вздохом водник.

— Чудо мое, — умиленно вздохнула я и выбралась из бассейна.

Оделась и прокралась к выходу из покоев. Затем, открыв дверь, позвала:

— Венн, ползи за мной.

Змей ринулся было следом, нагнал и обвил кольцами, спеша обмусолить мне лицо, но я шикнула на него:

— Тихо, не балуйся. Мне нужна твоя помощь.

— У-у? — выжидающе поглядел на меня наш малыш.

Искра, спавшая в кресле, подняла голову, проводила нас со змеем взглядом и вновь улеглась, дернув хвостом. Должно быть, решила, что в ночных развлечениях мы обойдемся без нее.

— Вот, — шепнула я, указывая Венну на Аквея. — Нужно перенести в постель. Только не разбуди.

Змей поглядел на меня умным взглядом голубых глаз, после на Ская, опять на меня и плавно нырнул с бортика в воду. Я с интересом наблюдала за ним сверху до тех пор, пока над бортиком не поднялась головы Венна, теперь он смотрел на меня с явным возмущением.

— Никуда без меня, — шепотом проворчала я, вновь раздеваясь.

Мы некоторое время рассматривали безмятежно сопящего Аквея, вновь переглянулись, но умного решения, как дотащить водника до постели, так и не придумали. Это сейчас он милый котенок, а если Венн потащит своего создателя по полу, то проснется уже точно лев. Мы снова переглянулись. Я вздохнула, Венн удрученно покачал головой из стороны в сторону, немало удивив меня новым выражением эмоций.

Вскоре я сидела на бортике, свесив ноги в воду, змей свернулся клубком рядом, опустив хвост рядом с моими ногами. Притопала Искра, разместилась с другой стороны от меня, и теперь мы втроем с досадой и возмущением смотрели на бессовестно дрыхнувшую громадину. Аквей, не подозревая о том, что сейчас его испепеляют три пары глаз, чему-то радовался во сне, мило улыбаясь и вздыхая.

— С этим надо что-то делать, — наконец, решила я.

— Брль, — поддакнул Венн.

И крыса подвела итог нашим размышлениям, тоненько пискнув и весомо дернув хвостом. Я поднялась на ноги, деловито потерла ладони и велела:

— Отойдите.

Живность споро отползла в сторону, с интересом наблюдая за тем, что я буду делать. Поджав губы и закатав несуществующим на сорочке рукава, я простерла руки над бассейном, прислушиваясь к невидимым сейчас энергетическим потокам. Если мне отзывается водная стихия, то почему бы не только капли дождя, но и целый бассейн? Пользуясь знаниями об управлении родной стихией, я потянулась к стихии приобретенной.

Вода, повинуясь мне, пошла рябью. Хорошо, контакт установлен, действуем дальше. Управляя потоками, я заставила приподняться небольшую волну у дальнего бортика, но не рассчитала силу, и над водником нависла вся толща воды, утянув его вниз.

— Ой, — я бросила вороватый взгляд на Искру с Венном. Крыса встала столбиком, змей накрыл глаза хвостом. — Так и должно быть, — шепотом соврала я, осторожно опуская волну на место.

Приподняла воду со стороны Аквея, она послушно взбугрилась, поднимая на свою поверхность водника. Тот даже умудрился повернуться на бок и подложить ладонь под щеку, уютно покачиваясь в водяной люльке. Я повела ладонями, и волна, вскарабкавшись на бортик, вынесла наверх Ская наверх. Уф.

— Венн, — позвала я. — Подхвати, если что.

Змей с опаской пополз за водой, устремившейся в спальню, Искра никуда спешить не стала. Возле кровати водяной гребень со своей бесстыжей поклажей замер. Дело в том, что я просто не знала, что сделать дальше. Выплеснуть водника на ложе, оно намокнет, стаскивать самой — разбужу. Наконец, решила:

— Венн, снимай.

Змей округлил глаза, и мне показалось, что он сейчас покрутит кончиком хвоста у виска.

— Давай, — зашипела я, чувствуя, что вода перестает меня слушаться. Слишком резво взялась за освоение стихии.

Затем опустила гребень пониже, и Венн столкнул Аквея на постель. Волна стремительно откатилась к бассейну и ухнула в чашу.

— Что? — Скай порывисто сел на кровати, ошалело оглядываясь.

— Ничего, спи давай, — полушепотом рявкнула я. Опомнилась, смягчила голос: — Отдыхай, жизнь моя.

Водник зевнул, почесал в затылке и развалился на животе, подмяв под себя подушку и мгновенно проваливаясь снова в сон. Я утерла пот со лба, Венн повторил мой жест кончиком хвоста. Мимо нас протопала деловитая Искра. Она запрыгнула назад на кресло и, как самая уставшая, завалилась спать.

— Отдыхай, малыш, — я потрепала змея по гладкой макушке. — Можешь остаться, я за тебя заступлюсь.

Змей благодарно булькнул, но в опочивальне не остался, уполз в гостиную. Я взглянула на Ская, усмехнулась и отошла к окну, спать мне не хотелось.

Обитель в честь твою воздвигнул,

Одна богиня средь богов.

Оковы дружбы я отринул,

Избрав нетленную любовь…

Отчего мне вдруг вспомнились эти строки? Я протяжно вздохнула и вгляделась в темноту за окном. За спиной слышалось ровное глубокое дыхание водника. Я некоторое время прислушивалась к нему, и вдруг в голове всплыли слова Ская: «Ты помнишь, что он ответил?». Да, помню. Папа сказал, что дети у творцов были. После того, как им пришлось смириться с тем, что навсегда застряли в своих Гранях, Созидающие попытались жить обычной жизнью. Они даже женились по законам чужого мира на магинях, обладающих даром их стихии, надеялись, что это даст им потомство с даром Созидания.

Первым был мой отец, еще задолго до мамы и нашего с Кайем рождения. Папа, сирота от рождения, всегда мечтал о семье. Его примеру последовал Регинис, затем Оркан. Вайторис единственный отказался от идеи иметь наследников. За свою бесконечно долгую жизнь он так и не захотел увидеть свое продолжение. Возможно, уже тогда он жил по своему принципу вечности.

Впрочем, история с семейной жизнью закончилась быстро. Созидающие не старели и секрета своей истинной сути открывать не хотели. В мире уже жила легенда, которая легла в основу религиозных верований о четырех Создателях, одаривших людей магией. Разрушать ее творцы не стали. Они ушли, создав видимость собственной смерти, и издалека наблюдали за тем, как старели и умирали их жены, как росли и умирали в свою очередь дети, внуки, правнуки. Это оказалось тяжело для тех, кто дарит жизнь. К тому же дар Созидания не проявился ни в одном из потомков творцов. Второй раз повторить печальный опыт решился только мой папа.