Кристальный пик - Гор Анастасия

Сквозь фиолетовый дым я узрела впереди городские стены из камня светлого и полупрозрачного, похожего на хрусталь; высокие, словно вторые Меловые горы. Морфран был не просто центром Керидвена — он был единственным его городом в принципе, ибо Керидвен состоял сплошь из охотничьих угодий и деревень. Даже не верилось, что моя нежная, кроткая и благовоспитанная мама, королева Нера, происходила отсюда родом. Здесь водилось больше волков, чем во всем остальном Круге, и жители Керидвена были как эти волки — одиночки по натуре, гордые и преданные лишь себе подобным. Неудивительно, что они снова вознамерились обрести независимость — в своей стае всегда лучше, чем в чужой. Гостей они не любили, могли укусить даже кормящую руку, а уж тех, кто пытался их приручить, кусали и подавно — сразу в горло. Предпочитали жить небольшими группами и держались особняком от соседей, но, если требовалось, легко объединялись между собой. Прямо как сейчас.

— Эй, мальчонок, ты там живой вообще? Чего язык проглотил? Покраснел и вспотел, как девица, впервые чресла мужа увидавшая. Не по нраву тебе здешние виды, а? Ха-ха!

Воины и знаменосцы, летящие на спинах соседних драконов, быстро вошли во вкус и стали обмениваться шутками да хвалами, перекрикивая свист ветра. Я инстинктивно повернулась вправо, будто знала, куда именно смотреть, и тут же нашла взглядом малахитового дракона, чьи размеры превосходили с десяток торговых повозок. На его спине умещался почти целый хирд — больше дюжины воинов, держащихся за гребни и свои копья. Юноша с копной русых волос, сидящий у самого хвоста, почти не выделялся среди них. На нем были стандартные таблионы и железные пластины, под которыми виднелись натренированные мускулы. Тело принадлежало взрослому мужчине, но вот лицо — ребенку; с веснушками и сажей, которую он не успел как следует вычистить после кузницы.

Нет, нет, нет…

— Солярис, — прошептала я. — Ты видел Гектора сегодня? Перед тем, как мы улетели. Где он был?

«Я похож на его весталку? Наверное, уснул где-нибудь на сеновале сразу после того, как всучил тебе броню. Ты же знаешь, сколько суток кряду он работал…»

Я не осмелилась поделиться своими наблюдениями вслух — за моей спиной все еще сидел Ллеу, для которого Гектор, как и для Матти, был вторым сердцем. Пальцы в перчатках заледенели. Я крепче сжала ими крепления ремня и постаралась убедить себя, что в королевский хирд нынче вступило множество добровольцев — и русоволосых юношей среди них наверняка не счесть.

А в следующую секунду совиная маска вдруг потяжелела на моем лице.

— Поднимись выше, — велела я.

«Ты ведь не хотела, чтобы хирды задохнулись. Да и до Морфрана уже совсем близко. Скоро нужно снижаться, если мы хотим…»

— Выше, Солярис!

Фиолетовый дым снова раскрылся передо мной. Я видела через него не зрением, а маской — видела женщин, стоящих за мерзлой листвой, и нити пряжи, которые они растягивали между пальцев, погруженные в транс. Так и на драконах затянулись тугие узлы, вынуждая лететь медленнее, бороться с воздухом за каждый взмах крыльями и выбиваться из клина. Однако страшно было не это — страшно было то, сколь уязвимыми замедленные драконы становились перед баллистами, которыми, как и предупреждал Борей, керидвенцы владели не хуже, чем сейдом.

Выпущенный снаряд — длинная стрела из черного серебра, похожая на копье, чей наконечник был размером с мужскую руку, — просвистел под животом Соляриса. Тот успел подняться вверх, как я велела, и потому снаряд вонзился в крыло малахитовому дракону, несущему позади нас целый хирд. Дракон с ревом запрокинулся вбок, рассыпая воинов, и рухнул вслед за ними камнем, когда второе копье вонзилось ему прямо в грудь.

Кровь разлетелась по воздуху, и облака обагрилась. Где-то в ее пучине мелькнули русые волосы и лик с веснушками.

«Не нарушать строй!» — проревел Борей, и драконы взметнулись, оскалили пасти, пытаясь лавировать и уворачиваться, но все равно падая один за другим.

«Ма’рьят!»

То, в чем обычные люди слышали звериный рык, я слышала слова и голос. У каждого дракона он был свой, как у каждого человека. Борей звучал почти как Оникс — низкий гудящий тембр с железными нотами, который было тяжело ослушаться. Солярис же напоминал потрескивание костра, мягкий и урчащий. Похожий голос был у Мелихор, но он сорвался на режущий визг, когда на шеренгу драконов, что опрометчиво сбавили высоту, обрушился новый град снарядов. Один из них угодил ей в живот.

— Солярис, осторожно!

Перед лицом тут же промчались золотые искры — то Сильтан спикировал вниз, пытаясь поймать сестру, обмякшую в воздухе. Солярис инстинктивно последовал за ним, совсем забыв о наказе отца, и кто-то, облетая снаряды, врезался нам в бок. Мир вокруг завертелся. Нас закружило в воздухе, а затем и вовсе перевернуло верх ногами, из-за чего даже невозмутимый Ллеу вскрикнул, оказавшись подвешенным над пропастью за одни лишь железные кольца. Где-то рядом продолжали свистеть снаряды. Мелькнул силуэт из стали, сбивающий их, и Солярис взревел, когда Борей вцепился когтями ему в крыло, раздирая до крови, чтобы помочь выпрямиться.

«Смотри, куда летишь! И не барахтайся, ты не рыба. Вздохни. Ты должен всегда хранить покой, что бы ни случилось».

«Прости, отец».

Затем Борей отпустил нас и нырнул вниз за дочерью и сыном. Вернув себе равновесие и усадив обратно Ллеу, я успела увидеть, как силуэт серебристо-лунной Мелихор утопает в фиолетовом дыме, а вместе с ней — очертания Кочевника, из последних сил держащегося за гребни на ее спине. Оба они растворились в керидвенском мареве, и стало ясно: план наступления провален окончательно. Придется действовать как всегда — все или ничего.

— Садимся сейчас, — сказала я.

«Вниз!» — Солярис громко повторил мой приказ и нырнул к земле сквозь удушливую завесу, ведя за собой остальных.

Живя тысячи лет, драконы никогда и ничего не забывали. Как драться с вёльвами и хирдманами, использующими черное серебро, они не забыли тоже. Потому от паники, похоже, задыхалась лишь я одна и Сол, бормочущий о сестре, отце и брате, которым не мог помочь. Друг за другом, вопреки суматохе, погибели и реву, раздающемуся со всех сторон, драконы стали спускаться на землю и ссаживать армию пускай не у стен Морфрана, но посреди Поющего Перевала. Тот являлся последним рубежом перед городом, и потому там нас уже ждала армия Керидвена, которую так или иначе предстояло разбить.

Музыка войны, что разбудила меня на рассвете, стала в десять раз громче. Два народа схлестнулись — и столкнулись их мечи, высекая боль и искры. Вскоре небо опустело, и Поющий Перевал обуял огонь, но уже солнечный: ссадив хирды, драконы первым делом взялись жечь баллисты. Их огонь плавил камни, плавил песнопения сейда, текущие вместе с фиолетовой дымкой, и плавил черные щиты с гобеленами Керидвена.

Сколько бы вёльв Омела не призвала, сколько бы воинов не взрастила, им было не справиться с нами. Через день, через неделю, через месяц или год, но Керидвен вернется ко мне. Возможно, залитый кровью. Возможно, сожженный дотла. Но я была готова заплатить эту сцену, чтобы сохранить наследие отца. Однако…

Была ли готова к этому Альта, мать Соляриса, рискующая потерять сразу всех детей? А Маттиола, не ведающая, что проводила на войну сразу двоих братьев? А сам Солярис, вынужденный смотреть, как все они погибают, и не вмешиваться?

— Нам тоже нужно сесть.

«Что?»

Сердце Сола стучало, как молот по наковальне — я чувствовала его бой под своим коленом. Должно быть, он проклинал тот миг, когда стал моим королевским зверем, ведь именно из-за меня не мог устремиться сейчас следом за семьей. Тех нигде не было видно, и невозможно было сказать, к худу это или к добру. Я обещала отнести Ллеу к замку, а Солярису — не подставляться, но и Маттиоле я давала обещание тоже.

Я обещала ей, что она больше никогда не будет плакать. Никогда.