Книга Нового Солнца. Том 2 - Вулф Джин Родман

– Нас, ты хочешь сказать?! – воскликнула Гунни.

– Да, вас, корабельщиков. И он дал тебе, Автарх, в защитники тех, у кого имелась причина ненавидеть тебя. Это было справедливо по отношению к корабельщикам, но не к тебе.

– Я и раньше часто заслуживал наказания, но не получал его.

Афета кивнула:

– Поэтому некоторые картины, из тех, что ты видел или, во всяком случае, мог увидеть, если бы потрудился посмотреть, были помещены в узком коридоре, проходящем вокруг этого зала. Одни напоминали тебе о твоем долге. Другие должны были показать тебе, что ты сам нередко исполнял правосудие самого жестокого свойства. Теперь ты понимаешь, почему избрали именно тебя?

– Палача? Чтобы спасти мир? Да.

– Убери руки от лица. Достаточно того, что ты и эта бедная женщина едва слышите меня. Позволь хотя бы мне слышать тебя. Ты задал мне те три вопроса, о которых говорил. Есть ли у тебя еще?

– Да, и много. Я видел Дарью. И Гуазахта с Эрблоном. У них тоже была причина ненавидеть меня?

– Я не знаю, – прошептала Афета. – Спроси Цадкиэля или тех, кто помогал ему. Или спроси самого себя.

– Думаю, была. Я сместил бы Эрблона, если бы сумел. Как Автарх я мог бы возвысить Гуазахта, но не сделал этого; и так и не попытался найти Дарью после битвы. Меня занимало столько дел – более важных дел. Понятно, почему ты назвала меня монстром.

– Не ты монстр, – воскликнула Гунни, – а она!

Я пожал плечами.

– Но все они сражались за Урс, и Гунни тоже. Это было прекрасно.

– Не за тот Урс, который ты знал, – прошептала Афета. – За Новый Урс, который многие никогда не увидят сами, но лишь твоими глазами и глазами тех, кто их помнит. У тебя есть еще вопросы?

– У меня есть, – вмешалась Гунни. – Где мои товарищи? Те, кто убежал и спас свою жизнь?

Я почувствовал, что ей стыдно за них, и сказал:

– Их бегство наверняка спасло и наши жизни.

– Их вернут на корабль, – ответила Афета.

– А что будет с Северьяном и со мной?

– Они попытаются убить нас по дороге домой, Гунни, – сказал я, – а может быть, и нет. Если да, то нам еще придется разбираться с ними.

Афета покачала головой.

– Вас действительно перенесут на корабль, но другим путем. Поверьте мне, с этой проблемой столкнуться вам не придется.

Одетые в черное, в проходе появились иерархи с носилками, собирая мертвецов.

– Их захоронят в основании этого здания, – прошептала Афета. – Добрались ли мы до последнего вопроса, Автарх?

– Почти. Но смотри: одно из этих тел принадлежит к твоему роду – это сын Цадкиэля.

– Его захоронят вместе с остальными павшими.

– Но было ли так задумано? Неужели это входило в планы его отца?

– Его гибель? Нет. Но то, что он должен рискнуть жизнью, – да. Какое мы имеем право рисковать твоей жизнью и жизнью многих других, если сами не подвергаемся риску? Цадкиэль подвергался смертельной опасности с тобой на корабле. Венант – здесь.

– Он знал, что произойдет?

– Ты имеешь в виду Цадкиэля или Венанта? Венант, разумеется, не знал, но он понимал, что может случиться, и выступил, чтобы спасти наш род, как иные выступили, чтобы спасти свой. О Цадкиэле я не берусь судить.

– Кстати, ты сказала, что каждый из островов судит свою галактику. Значит, все же мы – Урс – важны для вас?

Афета поднялась, расправив свое белое одеяние. Теперь я уже свыкся с ее распущенными волосами, хотя с первого взгляда они произвели на меня жутковатое впечатление; я не сомневался, что видел изображение этого черного ореола где-то в безграничной галерее старого Рудезинда, но не мог припомнить картину точно. Афета сказала:

– Мы проводили мертвых. Теперь, когда их нет, пора и нам. Может статься, что иеро придут с твоего перерожденного Урса. Таково мое мнение. Но я всего лишь женщина, причем невысокого ранга. Я сказала то, что сказала, чтобы ты не умер в безысходности.

Гунни открыла было рот, но Афета жестом заставила ее замолчать.

– А теперь ступайте за мной.

Мы повиновались, однако она сделала лишь пару шагов к тому месту, где стоял Престол Правосудия Цадкиэля.

– Северьян, возьми ее руку, – приказала она. Сама же она вложила свою ладонь в мою и взяла за руку Гунни.

Камень, на котором мы стояли, ушел у нас из-под ног. В то же миг пол Палаты Слушаний сомкнулся над нашими головами. Мы падали (или нам казалось, что падали) в просторную шахту, полную резкого желтого света, шахту в тысячу раз шире, чем площадь камня. По стенам ее виднелись могучие механизмы из зеленого и серебряного металла, перед которыми копошились и мелькали точно мухи мужчины и женщины, а прямо по гладкой поверхности механизмов словно муравьи карабкались гигантские синие с золотом скарабеи.

23. КОРАБЛЬ

Пока мы падали, я не мог вымолвить ни слова. Я лишь крепко сжимал руки Гунни и Афеты, не из страха потерять их, а потому, что боялся потеряться сам; и кроме этой тревожной мысли, ни одна другая не укладывалась в моей голове.

Наконец падение наше стало замедляться – или, вернее, перестало ускоряться. Мне вспомнились мои прыжки между снастей, ибо, казалось, и здесь нерациональный голод материи был ослаблен. На лице Гунни, когда она повернула голову к Афете, чтобы спросить, где мы находимся, отразилось охватившее меня в этот миг чувство облегчения.

– В нашем мире, – отвечала ей Афета, – на нашем корабле, если тебе удобнее называть его так, хотя он всего лишь движется вокруг нашего солнца и не нуждается в парусах.

В стене колодца открылась дверь, и, вроде бы не прерывая падения, мы остановились вровень с дверным проемом. Афета увлекла нас внутрь, в узкий темный коридор, который я мысленно благословил, почувствовав под ногами твердый пол.

– У себя на корабле мы не держим воду на палубе, – выдавила из себя Гунни.

– Где же вы ее держите? – спросила с отсутствующим видом Афета. Только заметив, насколько сильнее стал ее голос, я обратил внимание на шум – жужжание, похожее на пчелиное (как хорошо я запомнил его!), и дальний звон и лязг, словно боевые кони в доспехах скакали по мощеной дороге, а в деревьях стрекотали незримые кузнечики, которыми уж никак не могло изобиловать это место.

– Внутри, – ответила Гунни. – В цистернах.

– Должно быть, страшно выходить на поверхность такого мира. Здесь же цель, к которой мы всегда стремимся.

В нашу сторону направлялась женщина, весьма похожая на Афету. Она перемещалась гораздо быстрее, чем могла нести ее походка, поэтому на одном дыхании промчалась мимо нас. Я обернулся посмотреть ей вслед, внезапно вспомнив, как зеленый человек растаял в Коридорах Времени. Когда она скрылась из виду, я сказал:

– Вы нечасто появляетесь на поверхности, не так ли? Я должен был догадаться – вы все так бледны.

– У нас это награда за долгий и тяжкий труд. На вашем Урсе женщины, которые выглядят так, как я, вообще не работают – по крайней мере по моим сведениям.

– Некоторые, – поправила Гунни.

Мы миновали развилку, потом другую. И вдруг тоже рванули вперед, и тут мне показалось, что наш путь описывает длинную кривую, против часовой стрелки и вниз. Со слов Афеты я понял, что ее родичи любят плоские спирали; быть может, у них в почете и пространственные.

Словно волна, вздыбившаяся над носом попавшей в шторм караки, перед нами выросла двустворчатая дверь из полированного серебра. Мы остановились так плавно, будто и не сбивались с размеренного шага. Афета толкнула двери, которые застонали, точно клиенты, но не подались, пока я не пришел на помощь.Гунни взглянула на дверную табличку и, словно зачитывая начертанные там строки, произнесла: «Оставь надежду всяк сюда входящий». – Нет, наоборот, – прошелестела Афета. – Живи надеждой.

Жужжание и лязг остались позади.

Я спросил:

– Здесь меня научат, как добыть Новое Солнце?

– Тебя не нужно учить, – ответила Афета. – Ты уже вынашиваешь в себе знание и разрешишься им, как только подступишь к Белому Фонтану настолько близко, что осознаешь его существование.