Тьма века сего (СИ) - Попова Надежда Александровна "QwRtSgFz"

Гудение «поводыря» заполонило весь дом, и казалось — дом отзывается ему, и стены, пол и сам воздух гудят в ответ, все громче, все пронзительней и выше, переходя в металлический пронизывающий визг. Позади, в глубине каведиума, что-то рухнуло и загремело, и визг врезался в уши, став одновременно беззвучным и оглушающим, и показалось — мозг вот-вот вскипит и лопнет…

Еще одна заминка случилась у главного выхода — Харт споткнулся о порог, едва не упав, и теперь уже Грегор подхватил его и потащил дальше, к краю каменной площади. Курт припустил следом, видя краем глаза, что стриг придерживает шаг, чтобы не уйти вперед, и отметил краем сознания, что как и не бывало ни ломоты в суставах, ни привычной боли в правой ноге, словно тело попросту решило забыть о них или само себе велело не чувствовать…

Гудение и высокий визг неслись следом, а за спиной, внутри ослепительно-белых стен, грохотало и гремело что-то, как в корзине с гвоздями, упавшей на пол. Камни под ногами пошли трещинами и начали вздыбливаться, как поднятые плугом комья земли, совсем рядом один из них вылетел с треском, взвившись в воздух и рухнув позади. До края площади оставалось совсем чуть-чуть, и лишь сейчас Курт подумал, что понятия не имеет, как быть — бежать ли дальше или там, за пределами обрезанной ровным кругом брусчатки, уже можно остановиться.

— Майстер Бекер!

Крик Грегора прозвучал испуганно и надрывно, и Курт на ходу развернулся, уже понимая, что Мартина рядом нет, нет позади, его вообще здесь нет…

Инквизитор был далеко в стороне — бросив на камни тяжелый арбалет, он бежал к противоположному краю площади, где в нескольких шагах от смятого леса по-прежнему неподвижно стояла фигура expertus’а Йонаса Фёллера.

— Не успеет… — пробормотал бауэр и крикнул зло и отчаянно: — Бекер, назад, дубина!

Тот даже не обернулся, Курт рванулся за ним, и рука стрига железной хваткой уцепила его за локоть.

— Нет, — сухо отрезал фон Вегерхоф и подтолкнул его в сторону леса. — Погибнем все.

Тело развернулось само, ноги понесли сами — механически, безотчетно, почти рефлекторно, и какая-то часть сознания безрадостно и сдержанно отметила, что стриг прав: судя по тому, как все выше дыбилась и шла волнами брусчатка, догнать Мартина он не успеет и просто физически не сможет, а лишь попросту переломает себе ноги на этих каменных валах. А вторая часть разума не говорила ничего, она забилась в угол и зажмурилась, не видя, не слыша, просто безмолвно ожидая своего часа, чтобы снова взглянуть вокруг и увидеть то, что видеть не захочет…

— Дальше, дальше! — перекрывая шум и треск, крикнул Харт, когда кончилась площадь, и рванул вперед, поразительно ловко перемахивая через поваленные деревья.

Все так же бездумно и само собою тело продолжило делать то, что от него требовалось — руки упирались в высохшие стволы, ноги отталкивались от земли или обегали вокруг покосившихся сосен и несли вперед, все дальше и дальше, прочь от того, что осталось позади…

Позади возникла тишина. Просто разом, вдруг — смолк пронзительный визг, стихли грохот и гул; полная, беспросветная, плотная тишь обрушилась настолько внезапно, что Курту сначала показалось — перепонки просто не выдержали, лопнули, и он оглох.

Это длилось мгновение, а быть может, и меньше, а потом далеко за спиной раздался оглушительный свист, точно великан приоткрыл чердачное окошко в своем исполинском доме, и бушующий за его стенами ураган ворвался в щель. Ураган ударил в спину, швырнув тело вперед, на поваленные стволы, и едва не расплющив, над лесом разнесся громоподобный короткий хлопок — словно все тот же великан щелкнул пастушеским хлыстом — и тело вдруг потащило назад, будто всасывая в воронку этого внезапного вихря.

Курт вслепую, не видя ничего за цветными звездами в глазах, схватился за первое, что подвернулось под руки, так и не поняв, за что; пальцы соскользнули, не удержавшись, он схватился снова, чувствуя, что ничего не выходит, тело кувыркнулось, как безвольная кукла, снова ударившись о ствол, над головой одна за другой сухо и громко затрещали молнии — одна, другая, третья — и все стихло.

На этот раз тишина осталась, не нарушаемая больше ничем. Сквозь эту тишину Курт услышал шорох, кряхтение и слабые стоны рядом, потом тихо и болезненно снова помянул Господа голос Грегора, хрустнули ветки под чьим-то телом… Он открыл глаза, с трудом проморгавшись — на лицо налипла земля, трава и сухая изломанная листва. Фон Вегерхоф стоял на четвереньках, оглушенно встряхивая головой и тупо глядя в землю под руками, бауэр замер у накренившегося ствола высохшей сосны, о который его явно приложило весьма ощутительно — на щеке алела широкая ссадина, в волосах застряла кора, и голову Харт придерживал так, словно она вот-вот отвалится и укатится в кусты. Грегор сидел чуть дальше, упершись одной рукой в землю, а рукавом второй растерянно размазывая кровь из разбитого носа.

Осторожно нащупав землю под собою, Курт уперся в нее ладонью и медленно сел, прислушиваясь к телу и ожидая боли в каком-нибудь сломанном суставе или кости, а то и в том и другом сразу. Боль с готовностью отозвалась, но лишь в ушибленных мышцах и ребрах, да еще неглубокая царапина осталась на подбородке…

Курт поднялся, покачнулся, оперся о попавшееся под руку дерево, восстанавливая равновесие, и медленно, тяжело побрел назад, запинаясь о корни и натыкаясь на лежащие стволы, все еще плохо видя сквозь муть и звезды в глазах. Он остановился через минуту, глядя вперед и слыша, как за спиною тяжело дышит Харт, догоняя его, и громко хлюпает носом Грегор.

На месте каменной площади с белоснежным домом осталось ровное, идеально круглое пятно голой земли.

Глава 29

— Боже ты мой… — чуть слышно и потерянно пробормотал Грегор, сделав шаг вперед, и замер рядом, у самой границы земляного пятна. — Как же…

— Где он? — глухо спросил Курт, и бауэр неуверенно отозвался:

— Предполагаю, магистериум сомкнул время и пространство в себе, и себя в нем, и этот дом теперь…

— Думаю, он спрашивает не о доме, — мягко оборвал фон Вегерхоф и, сделав два шага вперед, всмотрелся в противоположный край круга голой земли.

Курт помедлил, осторожно и глубоко переведя дыхание, и двинулся вперед, чувствуя, как земля мягко проседает под ногами, словно заботливо взрыхленная пашня. Грегор, на ходу утирая нос окровавленным рукавом, подбежал и торопливо зашагал рядом, вытягивая шею и тревожно вглядываясь.

— Вижу.

От голоса стрига за спиной Курт вздрогнул, невольно остановившись на миг, и побежал вперед — туда, куда метнулась едва заметная глазу высокая тонкая фигура. Он не слышал, следуют ли за ним остальные, и не видел ничего, кроме фон Вегерхофа, который уже был у края леса за земляным кругом: стриг остановился, присел, коснувшись чего-то ладонью, и теперь стало видно, что это не обломок древесного ствола, а лежащий на земле человек.

— Жив? — напряженно крикнул Грегор, и тот коротко отозвался:

— Да!

Последние несколько шагов показались вечностью, словно уничтоженный камень все еще был где-то рядом, все еще продолжал играть со временем и реальностью, и ноги вязли во взрыхленной земле, словно в мелком болоте. Добежав, Курт, кажется, споткнулся о выступающий корень и упал коленями на траву рядом с неподвижным телом с закрытыми глазами…

— Жив, — повторил фон Вегерхоф, осторожно ощупывая голову, шею, грудь Мартина. — Голова не разбита, кости целы, je pense [141]… Но он очень бледный, руки холодные и пульс слишком частый; или это плохо, или… Этот взрыв, или как назвать то, что случилось, я почувствовал… нечто, это могло повредить ему сверхнатуральным образом?

— Я не знаю, — ответил Харт, тяжело отдуваясь. — Теоретически да. Возможно. Наверное… На мгновение я ощутил будто бы свет, другой, не тот, который видишь, кажется, что этот — намного ярче, и — пустоту в мыслях, как будто меня не стало, но я всё ещё был. Но… Не знаю.