Призрачный престол (СИ) - Бочаров Анатолий Юрьевич

– Стоять! Говори, кто такой! – резанул по ушам окрик, высыпала вокруг стража.

Гледерик не стал останавливаться. Он просто молча выставил перед собой меч, и сержант замковой стражи, увидев выражение его лица, решил не связываться. Окровавленный, в изодранной одежде, Дэрри явно не производил впечатления восставшего из могилы мертвеца. Солдаты расступились, давая ему пройти, и лишь сержант, сам окровавленный, недовольный и злой, плюнул ему вслед.

– Болтаются тут всякие, – проворчал он.

Выбравшись на заваленный трупами двор, Гледерик обнаружил, что дождь наконец прекратился, хотя солнце и не спешило выбраться из-за туч. День оставался паршивым и слякотным, и хотя его краски наполнились недоступной им ранее жизнью, эти краски оставались красками поздней и достаточно омерзительной осени. Спасенный, хотелось верить, мир не спешил разваливаться на куски, но и особенно благостного впечатления не производил. Со стен Гледерика окликнули, но он не повернул головы, только раздраженно махнул рукой — мол, отстаньте. От него и в самом деле отстали, не стали выпускать стрел, и это наполнило сердце своеобразным удовлетворением. «Хоть голову больше никто не сушит — и то хорошо».

Он выжил в мясорубке сегодняшнего дня, но не испытывал по этому поводу никакой особенной радости. Он остался один, затерянный на чужих землях, без кола и двора, без лошади и без денег — хоть отправляйся пешком в опустевший замок Крейтонов и возделывай там огород. Наверно, следует наняться охранником к первому встречному купцу – но для начала придется обзавестись нормальной одеждой взамен изорванной, а лучше всего заодно и доспехами. Грабить мертвецов не хотелось, и Гледерик решил заняться этим делом попозже. Все равно ему было плевать, куда идти и что делать — любое дело нынче окажется ерундой для человека, потерявшего и родину, и трон.

И тех немногих друзей, которых он под этим небом обрел.

Было жалко и Гарета, и Колдера, и даже Анвин, погибшую от пробужденной им Силы – но даже эта жалость казалась ему какой-то отстраненной и вымученной. Дэрри устал от всего, и от себя самого, наверно — в первую очередь.

Он миновал раскинувшуюся у замковых стен эспланаду, пошел берегом делившей Карлайл надвое реки, слушая доносившиеся с близлежащих улочек встревоженные и раздраженные голоса. Битва закончилась, но завершается ли смутное время, оставалось только гадать. В любом случае, разбираться с этим предстоит уже Грегору Холпину, раз тот решил нахлобучить корону на свой узкий высокий лоб. Гледерик не спеша шел замощенной брусчаткой набережной, пялился на фахверковые крыши подступающих к ней домов, любовался на витражные стекла, слушал свой основательно уже урчащий желудок. Потом он вытащил из кармана прихваченные на разгромленной замковой кухне сухари и принялся их сосредоточенно жевать, запивая вином из раздобытой там же фляжки. Несколько испуганных кошек убежали с его дороги, и среди них — как минимум одна полностью черная. Гледерик кинул кусок хлеба ей вслед.

Через некоторое время снова поднялся туман, скрывая очертания всполошенного, наполненного гулом и неразберихой города. Дымка спрятала особняки и лачуги, рынки и склады, высокие стены и гордые башни, пристанища нищих и дворцы богатеев, а также остававшийся за спиной королевский замок, за который сегодня было пролито более чем достаточно крови. Гледерик глядел на окружавшую его плотную дымку безучастно, продолжая жевать, и думал, не прилечь ли ему спать прямо тут, свернувшись на голых камнях, раз утренний отдых оказался так томительно скоротечным. Туман становился все белее, приобретая молочный оттенок и сливаясь с низко нависшим небом. «Может, – подумалось Гледерику, — смерть все же пришла и за мной, просто слегка запоздала? Дала, так сказать, попрощаться с Регедом напоследок?»

Лодка ждала его близ одного из причалов, мерно покачиваясь на волнах, а ее владелец сидел на банке, завернувшись в холщовый плащ, низко надвинув на голову капюшон и пыхтя трубкой. Стоило Гледерику приблизиться, он звучно и отчетливо произнес:

– И вот, чист и бел, Галахад, ты вновь возвратился назад.

— Если это стихи, -- сообщил ему Дэрри, – то довольно дурацкие. И зовут меня вовсе не так, – он решительно перелез через край лодки и уселся прямо напротив перевозчика. Подавил желание отобрать у него трубку и лишь вновь приложился к вину. Вступать в беседу он больше не пытался. Какой смысл, если все равно получишь в ответ маловразумительную чушь?

Лодочник затушил трубку, неспешно шевельнул веслом, и они отчалили, выходя на середину реки. Причал сгинул следом за городом, как пропали и берега, и вскоре лодка медленно двигалась в кромешном тумане, на темных беззвучных волнах, от которых слегка пахло водорослями и тиной. Гледерик пил и хрустел сухарями, и думал, что лучшей награды за все перенесенные им тяготы ему, пожалуй, больше и не дождаться.

«А, впрочем, – подумал он мрачно, – заслужил ли я хоть какую-то награду? Я ушел, струсил, позорно сбежал. Возможно, наша победа над тьмой не восстановила завесу между мирами. Возможно, мертвецы еще вернутся – или их призовет очередной новоявленный некромант, и уже не с хотя бы относительно благими помыслами, как Бирн, а исключительно ради своей власти. Возможно, Холпин не справится с доставшимся ему королевством, и оно падет, погружаясь в хаос и окончательно разрушаясь. Я мог бы остаться и пытаться этому помешать – но предпочел оставить проигранное поле боя за своей спиной, как поступал, впрочем, всегда».

Хотелось раствориться во тьме. Все, чего он по большому счету достоин.

– Можешь не думать о возвращении, – угадав, а может и прочитав его мысли, сообщил перевозчик. – То, чего вы сделали вместе с сыном принцем Брейта, вполне хватило. Сущность, пожиравшая завесу прежде, чем она восстановится, изгнана – и стены миров встали на им положенное место. Айдан Бирн не сказал тебе, но, согласно правилам, прочитанным им в старых книгах, мертвец, осознанно пожертвовавший жизнью ради спасения мира, обретает новую жизнь. Клэг наполняет его ею, вновь возвращаясь в число живых. Он молчал… потому что знай ты, что ничем не рискуешь, ничего бы и не сработало.

– Так что, – поднял брови Гледерик, – я теперь человек?

– В той степени, – сообщил ему лодочник, – в которой это позволяет тебе твоя не вполне человеческая кровь. Думаю, она еще напомнит о себе снова… но не сегодня и не завтра. Так что покуда живи, как сумеешь, и постарайся нигде не напороться ненароком на выставленный кем-нибудь меч. Сдается, парень, твоя история еще не закончена.

По-хорошему, новость должна была принести вместе с собой облегчение – но вместо этого она не оставила на сердце Гледерика совсем никакого отклика. Снова полностью живой, возвративший себе человеческую природу, Дэрри чувствовал себя мертвым больше, чем в те недавние безумные дни, когда они с Гаретом Крейтоном и Остином Колдером, преодолевая все мыслимые препятствия, прорывались в город Карлайл. Погибшие друзья не отпускали, а собственная неспособность за них отомстить жгла изнутри огнем.

Весло поднималось и опускалось, и лодка медленно взрезала воду.

– Ты тот, кого называют Харон? – немного помедлив, спросил Гледерик.

– Было у меня много имен, Галахад – как, впрочем, и у тебя, – в голосе лодочника послышалась ничем не скрываемая насмешка. – Звали меня и Хароном, среди эллинов, как звали еще и по всякому – в иных землях, в прочие дни. – Перевозчик немного поерзал, и Гледерику показалось, что под серым плащом сверкнуло нечто ослепительно белое. Раздался шелест невидимых крыл. Гледерик потряс головой – и наваждение мигом пропало. Теперь перед ним сидел просто сгорбленный незнакомец, наверняка пожилых лет, если судить по возрасту, и кутавшийся в плащ не иначе просто от холода. Словно не заметил его замешательства, лодочник продолжал: – А правильно, шкет, ты пошел тогда на зов Гарета. Остался бы безучастным, топал бы себе прямо преспокойно, как я тебе насоветовал – до скончания времен затерялся бы во мгле. Иногда мы просто делаем хорошие дела, когда можем, и неважно, в какую они упадут почву.