Хождение Восвояси (СИ) - Багдерина Светлана Анатольевна

В половине провинции Я Синь Пень, отделенной от человеческой Пылающим лесом, и про которую люди даже не знали, Нефритовый Государь поселил оборотней. Пытался ли он защитить их от кого-то, или наоборот, исправить, теперь оставалось только догадываться. Жили они в пещерах, коих в гористой оборотневой части имелось в изобилии. Занимались тем, что ели, пили, дрались, ходили друг к другу в гости, а иногда и воевали между собой – до первой крови, или пока не надоест, чтобы потом помириться и снова объедаться мясом вездесущих многоразовых коров с хлебом из бродячего теста и упиваясь белым нефритом. О том, что на свете бывают какие-то иные продукты, старики, конечно, рассказывали – что сами от стариков слыхали, которым во времена их молодости поведали другие старики, но кто им верил: старики побасенки выдумывать всегда горазды, лишь бы их хоть кто-то послушал. Предметы быта и одежда росли на деревьях, а если что-то ломалось или рвалось, то стоило это закопать, как через некоторое время вырастало новое.

От людей их отделял Пылающий лес, в котором жили лохматые белые мыши размером с быка, сильнее и проворнее любого оборотня. Впрочем, о том, что за лесом проживал кто-то, оборотни не ведали, ибо откуда знать о том, чего никогда не видел и не слышал.

Хай был старшим братом. Остальные родились позже – и сразу стали изгоями. Оборотни всех кланов могли превращаться из человека в нескольких зверей или птиц, в каких – определялось положением луны при рождении. В роду Чи имелись орлы и тигры, ящерицы и рыбы, крокодилы и зайцы – но ни в их семье, ни в других никогда не встречалось детей, родившихся странной смесью разных существ и застрявших в ней.

Поняв, что превращаться уродливые малыши не умеют и не будут, их соотечественники сперва огорчились, но потом, осознав, что к небогатому списку развлечений можно добавить новое, принялись дразнить и шпынять недооборотнят по поводу, а чаще без оного. Если бы не Хай, защищавший их и не раз отбивавший у сверстников, пришлось бы ребятам совсем худо.

Время шло, инвалиды росли, и когда стало ясно, что если не разумом и разнообразием превращений, то размерами они собираются превзойти всех, старейшины забили тревогу. Для начала их просто изгнали, а когда стайка подростков, превратившаяся в стаю, начала озоровать не по-детски, досаждая сородичам чем только могла, на них объявили охоту всеми кланами. Укрывая, Хай увёл их в неприступные горы, потом – в непроходимые леса, но когда стало ясно, что и там братьям прятаться осталось недолго, собрал на опушках Пылающего леса шерсть мышей и сплёл огромный покров, под которым они и бросились в огонь, прочь от окружавших охотников.

Долго ли, коротко ли шли они, блуждали ли по лесу, или двигались напрямую – братья не знают и сами, но только к вечеру огонь пропал, и очутились они в точно таком же мире, из которого ушли – в человеческом.

К их удивлению, противостоять странные недооборотни, такие же калеки, как они сами, только наоборот, им не могли: если даже кто-то и собирался с духом выступить против озорующей компании, то получив древком пики или дубиной, желание воевать терял. Младшеньким новое приключение казалось забавным, но Чи Хай Сам с каждым разгромленным селением унывал всё больше. Изгои там, чума ходячая тут… Вопрос "как дальше жить и что делать" мучил его всё чаще. Грустная мысль о том, что если бы они не взялись сразу гонять местных, может, те приняли бы их в свои кланы, и зажили бы браться Чи как все, не покидала его ни днём, ни ночью…

– Да уж, положение невесёлое, – подтвердил Иван. – Сейчас, чтобы загладить наделанное, много усилий приложить придётся…

– И неизвестно еще, к какому месту их прикладывать, – хмыкнул Агафон.

– А по моему мнению, тут существует наипростейшее решение, – гордо фыркнул Парадоксов. – Человеку со сколь-нибудь рациональным мышлением над таким комплексом вводных не нужно раздумывать и минуты.

– И что ты измыслил? – успел Иванушка опередить его премудрие.

– Они крупнее местных, лучше вооружены и имеют опыт ведения каких-никаких, а боевых действий. Им осталось только покорить аборигенов и жить среди них в своё удовольствие.

В этот раз Парадоксов полетел в бурьян стараниями трёх сторон.

– Рат…сыональное мышление – это что? – задумчиво проводив взглядом мелькнувшие над забором сапоги, спросил Сам.

– Вроде болезни, – твёрдо ответил Иван. – Только не лечится.

– И совсем не обязательно было причинять телесные повреждения, чтобы донести до меня несогласие с моей точкой зрения, на которую я имею право как мыслящий индивидуум! – выдирая из одежды и волос еще остававшиеся в зарослях от прошлого раза репьи, возмущенно заявил Гена.

– Не про то мыслящий, – отрезал его премудрие. – Или не тем местом.

– Каким местом хочу!..

Право индивидуума на мышление любыми местами осталось недодекларированным: голос Наташи, незаметно подошедшей и остановившейся за кустом, прозвучал неожиданно и с укором:

– А я полагаю, Геннадий, что ваши интеллектуальные способности и опыт ведущего учёного университета могут найти лучшее применение, нежели подстрекание к государственному перевороту людей, которых мы не знаем, в стране, которая нам неизвестна.

– Устами женщины, как говорится… – не замедлил проговорить Агафон с полупоклоном, едва не отправившим его вслед за Парадоксовым на сбор репьёв.

– Так в том-то весь смысл, что это не люди! – проворно показалась из-за забора голова светила сабрумайской науки.

– Так в том-то весь смысл, что генетике эта проблема по зубам! – горячо воскликнула боярышня. – Вы могли бы составить счастье всей их жизни, исправив ошибку природы! Вы могли бы вернуть братьям способность к превращению!

Чи Хай охнул, прижал руки к груди, подался всем телом в сторону Наташи, затаив дыхание…

– Это… правда?!

– Геннадий? – позвала боярышня. – Ну? Скажите же! Скажите, что это правда!

Гена несколько раз открыл и закрыл рот, словно желание выпалить что-то бравурное боролось с желанием промолчать – и пришёл к консенсусу.

– Наташа… Вы абсолютно правы… – промямлил он. – Но дело в том, что при текущем развитии науки… помочь я могу только их потомкам, если они таковыми обзаведутся, и если им будет угрожать аналогичная аномалия развития.

Хорошенькое личико девушки погрустнело.

– Я нечаянно услышала всю историю братьев Чи… и очень переживаю за них… Они такие милые… непосредственные… так горят желанием учиться… что я бы… я бы что угодно… Значит, надежды нет?

Гена понуро помотал головой.

– Извини, Наташа. Я могу взять анализы и смоделировать нужную конфигурацию, но ввести ее в код и тем более заставить работать во всём организме, в каждой клетке… Это было бы чудом, а я не чародей, я учёный.

Сам, напряженно вслушивавшийся в поток непонятных слов, понял самое главное и понурился. Нижняя губа девушки задрожала.

– Зато я чародей, – подал Агафон голос с гребня забора. – Не обещаю, что получится хоть что-то. Изыскательская магия – не мой профиль. Но если есть что-то, что смогу сделать… Я это сделаю.

– Ты?! – Гена посмотрел на его так, словно это он, а не его премудрие стоял по колено в репьях под забором. – Да я с тобой на од… На один забор, то есть, не сяду!

– Я. И ты со мной, – отрезал маг. – Но если ты предпочтёшь удалиться аки гордый орёл, наплевав на всех только потому, что помогать тебе вызвался я – дело твоё.

– Нет, это дело моё! – не выдержал Сам. – И моих братьев!

– Которые, надеюсь, отыщут нужную форму донесения сего факта до нашего светоча разума, – подмигнула ему Серафима.

– Нет-нет, конечно, я не это имел в виду! – вскинул ладони Парадоксов. – Как бы я ни относился к этому… престидижитатору… наука и истина для меня на первом месте!

– Значит, ты сможешь?.. Вы сможете?.. – не веря услышанному и еще менее доверяя себе выговорить нужные слова, прошептал Сам.

– Мы сможем сделать всё от нас зависящее, – развёл руками Геннадий. – И для начала нам понадобится настоящий оборотень.