— А это кто? — перебил его Стрендж, указывая на солдата с ружьем, появившегося на гребне холма. На нем был синий мундир.
— Француз, — после секундной паузы ответил Хедли-Брайт.
— А он должен там находиться? — спросил Стрендж.
Однако француз был уже не один. Пятьдесят… Двести… Триста… Тысяча! Склон кишел солдатами противника, как протухшее мясо червями. Через мгновение они открыли огонь по нассаусцам, засевшим у перекрестка. Перестрелка длилась недолго. Нассаусцы дали залп из орудий. У французов пушек не было, и они быстро отступили за холм.
— Ага! — закричал Стрендж. — Получили! Бегут!
— Да, но откуда они там взялись? — спросил Хедли-Брайт. — Вы можете взглянуть за холм?
Стрендж взболтал воду в блюде и сделал над ней пасс рукой, Перекресток исчез, вместо него появилось изображение французской армии — если не всей, то весьма значительной ее части. Хедли-Брайт рухнул на стул, как марионетка, у которой переререзали ниточки. Стрендж выругался по-испански (война ассоциировалась у него с этим языком). Союзные армии находились далеко от Катр-Бра. Дивизии Веллингтона — на западе, готовые защищать те подступы, на которых Бонапарт и не думал появляться. Генерал Блюхер с прусскими войсками стоял гораздо восточнее. А французы внезапно появились на юге. Таким образом, войска принца Оранского (от трех до четырех тысяч солдат) были единственным заслоном, преграждавшим неприятелю путь в Брюссель.
— Мистер Стрендж! Сделайте что-нибудь, умоляю! — вскричал Хедли-Брайт.
Стрендж глубоко вздохнул и раскинул руки, словно собирая все магические силы, которые ему подчинялись.
— Скорее, мистер Стрендж, скорее!
— Я могу передвинуть город, — сказал Стрендж. — Могу сдвинуть с места Брюссель! Могу перенести туда, где французы его не найдут.
— Куда передвинуть? — закричал Хедли-Брайт, хватая Стрен-джа за руки. — Вокруг города наши войска. Если вы начнете двигать город, то передавите наши полки, их раздавит зданиями и завалит камнями. Герцогу это не понравится. Ему дорог каждый солдат.
Стрендж мгновение размышлял.
— Нашел! — вскричал он.
В комнату ворвался свежий ветер. Он не был пугающим или неприятным, скорее походил на прохладный океанский бриз. Хедли-Брайт выглянул в окно. За домами, холмами, дворцами и парками высились пики каких-то высоких гор, которых секунду назад здесь не было. Горы были черными, местами их склоны покрывали сосновые леса. Воздух был очень свежим, будто им никто никогда не дышал.
— Где мы? — спросил Хедли-Брайт.
— В Америке, — ответил Стрендж. Затем, словно объясняясь, он добавил: — На картах это место пока обозначено белым пятном.
— О боже! Это еще хуже! Вы забыли — мы только что подписали с американцами мирный договор! Американцы придут в ярость когда узнают, что на их земле появился европейский город!
— Возможно. Однако, уверяю вас, для беспокойства нет причин. Мы очень далеко от Вашингтона, Нового Орлеана или другого крупного центра. Думаю, до них сотни и сотни миль. По меньшей мере. Честно сказать, я не знаю, где мы очутились. Это имеет какое-то значение? [96]
Хедли-Брайт выскочил из дома, чтобы найти герцога и уведомить, что французы уже в Бельгии, а его, герцога, там нет.
Его светлость в это время пил чай с английскими дипломатами и бельгийскими графинями и выслушал новость, не теряя спокойствия. Однако через полчаса он уже был в гостинице у Стренджа с главным квартирмейстером полковником де Ланей. Его светлость мрачно оглядел изображение в серебряном блюде.
— Бог мой, Наполеон провел меня! — воскликнул он. — Де Ланей, немедленно составьте приказы. Мы должны собрать войска у Катр-Бра.
Несчастный полковник смотрел на герцога в полном смятении.
— Как мы передадим распоряжения, если между нами — Атлантика? — спросил он.
— Ну, об этом позаботится мистер Стрендж, — ответил Веллингтон.
В это время он посмотрел в окно и увидел нечто интересное. По улице проезжали четверо всадников. Держались они по-королевски. Кожа у них была красноватая, волосы — длинные и черные, как вороново крыло. Одеты они были в шкуры, расшитые иглами дикобраза, у седел в кожаных чехлах висели ружья, колчаны со стрелами, за спинами — луки. В руках всадники держали копья, головы их украшали перья.
— Послушайте, де Ланей! Пошлите спросить у этих ребят, не хотят ли они завтра сразиться. Сдается, из них выйдет толк.
Примерно через час в городке Ат, в двадцати милях от Брюсселя (точнее, оттого места, где обычно находится Брюссель), кондитер достал из печи противень с пирожными. Когда пирожные остыли, он написал на каждом из них сахарной глазурью по одной букве, чего раньше он никогда не делал. Его жена, ни слова не понимавшая по-английски, уложила пирожные на деревянный поднос и вручила разносчику. Тот отнес их в штаб-квартиру союзных армий, расположенную в этом городке, где сэр Генри Клинтон отдавал приказы офицерам. Сэр Генри взял одно пирожное и уже намеревался отправить его в рот, когда майор Норкотт из 95-го стрелкового полка издал изумленный возглас. Перед ними на подносе лежало написанное розовой глазурью распоряжение Веллингтона: не теряя ни минуты, двинуть Вторую пехотную дивизию на Катр-Бра. Изумленный сэр Генри поднял взгляд на разносчика. Тот расплылся в улыбке.
Приблизительно в это же время командир Третьей дивизии, ганноверский джентльмен сэр Чарльз Олтен писал что-то, сидя за столом в небольшом особняке в двадцати пяти милях юго-западнее Брюсселя. Случайно посмотрев в окно, он увидел дождевую тучку, которая висела посреди двора и вела себя очень странно. Сэр Чарльз был человек любопытный, он вышел во двор. На пыльной земле каплями дождя было выведено:
Брюссель, 15 июня, 1815
Третьей дивизии немедленно выступить на Катр-Бра.
Веллингтон
Тем временем голландский генерал Ребек и бельгийский генерал Перпоншэ сами узнали о появлении французов у Катр-Бра и повели в этом направлении Вторую нидерландскую дивизию. По пути следования их колонны деревья вдоль дороги были усеяны множеством птиц, распевающих на все лады:
Дюк Веллингтон дает приказ:
Колонны выдвигать тотчас,
У перекрестка Катр-Бра,
Французы ожидают нас.
— Да, да! Мы уже знаем! — закричал генерал Перпоншэ, размахивая руками, чтобы отпугнуть птиц. — Убирайтесь вон!
Однако птицы подлетали еще ближе, а некоторые обнаглели настолько, что уселись ему на плечи и на голову лошади. Они продолжали щебетать в самой что ни есть официальной манере:
Марш-марш вперед, ни спать, ни есть
Повелевают долг и честь.
По планам штаба точно здесь
Со славой пасть надежда есть.
Птицы сопровождали дивизию весь остаток дня, не замолкая ни на секунду и повторяя одни и те же куплеты. Генерал Ребек прекрасно владел английским, он поймал одну пичугу и попытался научить ее новой песенке, рассчитывая, что та вернется к Джонатану Стренджу и споет ему:
Я бы магов с колдунами
Из Брюсселя гнал пинками
В Гент, Остенде, Ипр, Намюр —
Обнаглели чересчур. [97]
В шесть часов вечера Стрендж вернул Брюссель на землю Европы. Стоявшие в городе войска сразу же выступили через Намюрские ворота на Катр-Бра. Стрендж стал готовиться к боевым действиям. Он собрал свои вещи: серебряное блюдо, полдюжины книг по магии, пару пистолетов, легкий летний плащ со множеством неимоверно глубоких карманов, дюжину крутых яиц, три фляжки бренди, несколько пирогов со свининой, завернутых в бумагу, и огромный шелковый зонт.
