Ангелы по совместительству (СИ) - Сыромятникова Ирина Владимировна "tinatoga"

Потому что козью морду врагам исчезнувшее чудовище все-таки сделало — проехать по оскверненной ночным гостем земле фургоны не могли. Она и человека-то с трудом держала! Каравану пришлось делать громадный крюк в поисках мощеных трактов и какой-никакой травы.

Все расстояния растянулись, словно ветхая рубаха. И так не избалованные уходом кони начали слабеть и потеть, без помощи Мапаи они давно уже начали бы терять скотину, а потом и людей. Никар отчетливо понимал: правобережная часть Тималао превратилась в ловушку, если в Кунг-Харне они не найдут если не некроманта, то хотя бы жратвы, добраться живыми до населенных земель смогут немногие.

С одной стороны тракт подпирали скалы, с другой — безликая пепельная равнина. Пологи фургонов затянули наглухо, лица людей и морды животных обернули тканью, открытые поверхности приобрели одинаковый серый цвет, а ветер все гнал и гнал мимо пыльную поземку. Скрипящий на зубах песок даже пожрать нормально не давал! Подъем в горы путешественники, по первости, приняли как избавление. Ну да, как же! К забившейся в одежду пыли добавился еще и липкий пот. Мапаи спокойно предупредил, что лошади сдохнут, и пассажиров из повозок пришлось высадить. Так что теперь невыносимый зной в сочетании с физической нагрузкой грозил уложить замертво половину каравана.

Подъем на перевал стал испытанием выносливости для всех: изгиб за изгибом, поворот за поворотом. Колдобины, вытаскивать из которых фургоны лошадям приходилось помогать. Хрипящие от непомерного усилия животные, ноющая малышня, усталые и злые колдуны. Привалы, которые пришлось устраивать на склоне трижды, тошнотворно медленно приближающаяся цель. Чудо, что обошлось без покойников.

И вот — победа! Гребень склона пройден. Никар готов был увидеть за ними руины, горы трупов, ощетинившийся сталью легион… На перевале караван встречали ненормально дружелюбные чиновники и божественно равнодушные ко всему солдаты. Новоприбывшим выдали по сухой лепешке и, с песнями, отправили вниз. О том, что с гарнизона можно было потребовать что-то большее, народ вспомнил только на середине склона.

Вот же ж…

Настроения путешественникам происшедшее не улучшило, а поднимать его они намеревались за счет жителей Кунг-Харна. И пусть кто-нибудь попробует возразить! Изгоняющие и прежде-то соображали с пропусками, а теперь за одно упоминание Уложения Никар готов был убить. Раздражало абсолютно все: горы, солнце, ветер. Опрятный вид городских стражников вызывал ненависть, декоративные ворота перед въездом в город воспринимались как издевательство. Если горожане хотели сохранить жизнь и здоровье, преграда должна была быть не ритуальной!

Как будто светлорожденные сами не понимали, к чему дело идет. Через нарядно раскрашенные воротца прошли и, не спеша, выстроились в линию пятеро бойцов — входящая в Кунг-Харн колонна изгоняющих лоб в лоб уперлась в делегацию заморских колдунов. И все смолкло…

Есть такое ощущение, приходящее во сне — падение в никуда или внезапное удушье. Оно холодной волной прокатывается по жилам, отделяя мутные видения, еще мгновение назад вещественно-материальные, от звенящей пустоты реальности. Нечто подобное снизошло на Никара наяву. Все прежние неприятности как-то вдруг резко выцвели, а горожане и чиновника вообще перестали существовать. Нет, где-то там, далеко, что-то колыхалось и шумело, но кто будет обращать внимание на несущественные мелочи? Никар стоял под ясным небом, хватал ртом воздух и пытался вспомнить, какого дэва их понесло еретикам в глотку. Они что, действительно рассчитывали что-то получить от чужаков? Просто наваждение какое-то!

Вид иноземцев, выстроившихся боевым порядком, будил в изгоняющем лютую, не поддающуюся описанию словами зависть. Здоровенные, мускулистые, как кузнецы, на таких три пуда амулетов нацепи — пойдут вперед и не заметят. Темная сила дрожала и струилась вокруг них, свирепая и послушная, как взятый на сворку пес. Хотелось хоть в чем-то им уподобиться, например, жилетку себе такую же пошить, с кармашками. Очень удобно! И набойки спереди на сапоги сделать.

— Буду тренироваться, буду! — бормотал за спиной командира Анишу. — И схемы старших амулетов выучу, мамой клянусь!!!

Кстати, неплохая мысль! Обычно, вколоченных в питомнике навыков Никару хватало на все случаи жизни, но можно ведь и на большее замахнуться. Жалко, что в учителях сейчас недостача… И не известно еще, пригодятся ли наставники — выжить бы для начала. Конфликт представлялся неизбежным — чужаки захватили территорию и не собирались делить ее с кем-то еще.

Меж тем, к месту драки подтянулись вожди: рослый колдун в мундире и с тем выражением лица, которое бывает только у Самых Главных, непонятный человек, слишком спокойно относящийся к битве магов, и (рядом, но чуть в стороне) смутно знакомый Никару юноша с очень нехорошей улыбкой на лице (по-видимому, тот самый некромант). За бойцами хвостиком увивался мальчишка-пастырь лет тринадцати, упитанный и нахальный.

Вопрос о лидерстве у ингернийцев был решен давно — колдун и человек терпеливо ждали, когда юноша выскажется. Спустя долгую минуту некромант это осознал и впал в раздражение.

— Че надо? — озвучил он сакраментальный вопрос.

Коси обнаружил себя в кольце свободного пространства и смущенно потупился (разве что ножкой не шаркнул):

— Жить тут хотим. Обещаем слушаться!

Никар, внезапно, забеспокоился. Помнит ли некромант тех, кто его обидел? Недолго ведь и перепутать с непривычки!

Юноша поморщился, будто у него заболел зуб, пожевал губами, словно припоминая какое-то проклятье… Никар, с облегчением, осознал: как противников некромант их не воспринимает, а придумывать изощренные казни для толпы ничтожеств ему откровенно лень.

Между встречающими завязалась дискуссия и Анату, как единственный в банде полиглот, вполголоса переводил содержание разговора. Было бы странно и подозрительно, если бы новый вождь сразу согласился принять под свою руку каких-то посторонних черных, к тому же — успевших продемонстрировать свою непочтительность. И некромант не обманул ожиданий!

Первым делом он попытался спихнуть заботу на высокого военного.

— Ну, что, Ридзер, командуй!

— Почему — я? — немедленно возмутился боевик.

— А кто у нас тут капитан?

— Так ведь я — капитан ингернийской армии, а они — са-ориотцы!

— Питер…

— У меня нет полномочий! — ушел в отказ человек.

— Та-ак, — глаза некроманта недобро прищурились, он обернулся к воротцам и успел выцапать жреца-талле, неосторожно выглянувшего посмотреть, как дела. — Хан! Стоять! Иди сюда сейчас же. Там, похоже, к тебе еще ученики приехали, — он указал пальцем на кибитку пастырей, болтавшуюся в хвосте каравана. — Ты же взялся Номори помогать? Действуй!

— Но что я могу? — взмолился великий учитель. — Ведь остальные — черные!

— Что можешь?!! — свирепо набычился некромант. — Можешь делать так, как я скажу! А ну-ка, все!!! Ты — пойди и организуй размещение вновь прибывших, одежду, кормежку, стойла для лошадей. Ридзер! Проследишь, чтобы никто не хулиганил. Питер, найди Шороха, свяжись с Ингерникой и выясни свои полномочия. Понял?

Все присутствующие (включая кунг-харнских чиновников) дружно закивали.

Сердце Никара наполнила спокойная уверенность в будущем. Да, именно так и должен был повести себя истинный вождь — заставить всех работать. Одно слово, и людишки забегали, засуетились. Под тревожное шушуканье горожан и мельтешение стражи, караван отправился к месту, примеченному Коси еще с перевала. Заканчивать пора с этими переездами!

Глава 42

Две недели назад Номори готовился к смерти, неделю назад праздновал счастливое спасение, а теперь его навестила мысль, что лучше бы он тогда умер. Милосердней, что ли. Все то, от чего Номори бегал десятки лет, мало того, что догнало, так еще и уселось ему на шею. Полоумные печатные, непредсказуемые в своем отчаянии беженцы, ночные гости чуть ли не под кроватью и вот, наконец, толпа диких колдунов. Ах, да, еще — беспомощные пастыри. Номори всегда с настороженностью относился к служителям Храма, но грозные и могущественные они были все-таки привычней. Причем, за весь этот дышащий, волнующийся и постоянно чем-то недовольный хаос он отвечал если не перед законом, то перед своей совестью — точно.