Печать Древних (СИ) - "Johann Walcvur"

— Муниципалитет? — прищурился Аарон.

— Распущен, господа… сейчас всем управляет Ганард Анахет. До прибытия госпожи магистра.

Памире огляделась — первые же дома к воротам оставили на себе следы пламени, часть из них обрушилась, оставив только очаги с одинокими, покрытыми сажей глиняными трубами. Запах гари стоял здесь стойкий, а плотный чёрный дым уходил вглубь города, где, судя по отдалённым крикам, всё ещё велись бои.

— Обезглавленный город что обезглавленная курица, — заключил Аарон. — Побегает и вскоре сдохнет, — Хеймерин вздохнул. — Что ж, претор, за охоту на чудище мы не можем взяться прямо сейчас. Во-первых, с дороги неплохо бы промочить горло…

— «Громовой Рог» через две улицы на север вам подойдёт, — бросил Терамин. — Нынче там цены не кусаются и места есть.

— Замечательно, — улыбнулся Аарон. — Во-вторых, мы знаем, что за тварь здесь охотится. Хитрая и зловредная зверюшка, непредсказуемая, в особенности когда потеряла контроль хозяина… Мы подготовимся хорошенько ночью. Зайдите к нам поутру, господин претор. Но сейчас расскажите детали, хроники событий, про жертв.

— Мы перестали вести записи по убийствам уже как дня три назад, — ответил Терамин, нервно оглядываясь: на соседней улице послышался вопль. — Характерные трупы, так сказать, появляются, но мы уже их даже не считаем. Тут, если вы хорошенько приглядитесь, люд помирает пачками каждый день по всему городу. Я сообщу страже, чтобы она отыскала место, где в последний раз появлялось чудище. А вообще… поспрашивайте в тавернах. Там всегда свежие вести.

— Что ж, держитесь, претор, — похлопал капитана по плечу Аарон. — Скоро закон вернётся в ваш дом…

Как быстро вместе с порядком уходило довольствие! Впервые Сев попал в город, что, сгорая в пламени бунта, пожирал самого себя. Стража теряла мечи: кто погибал при сдерживании толп мятежников, а кто присоединялся к ним. Анархия пришла за руку с хаосом, бесконтрольным, а оттого особо разрушительным. Казалось, будто небеса над Ветмахом стали куда темнее. Паника поселилась в мыслях Сева, страх за жизнь и за заведение. Он старался сбивать цены, идти на уступки — всё, чтобы постояльцы не могли найти повод и не повесили кабатчика на балках «Громового Рога». Их, впрочем, постепенно становилось меньше, оставались только самые упрямые и те, у кого ещё были деньги. Но и их терпение имело границы.

— В городе голодуха началась, — бурчал кто-то из наёмников. — А у Сева в закромах ещё полно, видать, еды.

— Точно, — подхватил его долговязый дружок. — Странно, почему этот боров ещё не взвинтил цены.

— Подожди ещё, — фыркнул толстяк, третий из команды. — Скоро за пинту будет брать как за бочку.

Троица исподтишка глянула на стойку, а Сев, уловив их пьяные взгляды, нащупал под столешницей ручку топора для колки дров, который кабатчик в последнее время держал рядом с собой. Не в первый раз эти наёмники играли на его нервах, а пару дней назад дело чуть не дошло до поножовщины, когда троица стала приставать к одной из девок, самой любимой Севом, Беллис. В ту ночь она ушла и больше не вернулась. Остальные работницы разбежались, и в таверне осталась только старуха Варра для мойки и готовки.

— Сев, а, Сев! — осушил пинту долговязый. Этого опьяняло сильнее всех. — Скажи-ка нам, честному народу, сколько золота можно заработать на чужом горе?

«Ну, вот и всё», — подумал кабатчик. В таверне, кроме него и троицы, никого сейчас не было. Стражи поблизости тоже не сыщешь, они, если и лезли на улицы, то только большим отрядом и с какой-то важной целью.

— Что молчишь, господин? — толстяк встал, хлопнув пинтой по столу. — Агер спросил, сколько, мать твою, ты заработал на горе простого народа?

— Не ваше собачье дело, — фыркнул Сев. — Не нравится что-то, проваливайте нахрен.

— А тебе, погляжу, твоя шкура совсем недорога?

Быть может, Сева хранили боги, потому что в тот момент, когда долговязый неуклюже встал, двери с грохотом раскрылись, и в зал вошла темноволосая рунарийка, кабатчик вначале подумал, что вернулся Антониан, но сразу за ней показались двое мечников с горящими глазами.

— Сядь, выродок, — буркнул тот, что был с синим и холодным взглядом.

— Что ты ска…

Хеймерин неуловимым движением вытянул клинок, и долговязый рухнул на пол с перерезанным горлом. Аарон тихонько закрыл двери, безразлично посмотрел на наёмников, а Памире пристроилась у стойки и щёлкнула пальцами перед лицом изумлённого Сева.

— Хозяин? Что есть выпить?

Кабатчик вернул самообладание, похлопал глазами, кивнул:

— Ч-чего изволите, драконоборцы?

— Выпить, — Аарон встал рядом. — Хорошего эля только налей, такого, чтобы во рту оставался привкус, будто кокосовая фея насрала.

— Кок-к-косовая?

— Эля, Некрос побери, неси, — рявкнул Хеймерин, оставив отрезвевших наёмников, и присоединился к соратникам. — Что за кокосовая, брат?

— В Кинлонде фрукт есть, — произнёс Аарон. — Хотя, наверное, это орех. Большой такой, крепкий, мохнатый, что промежность твоей мамаши, сладкий, словно мёд. В Цинмаре такой не растёт.

— Чудной орех, — протянул Хеймерин. — Как-нибудь нужно попасть в Кинлонд…

— А что с гахтаром? — решила не спрашивать про кокос Памире.

— Не терпится? — устало хмыкнул Аарон. — Я бы вот не торопился. Гахтар самая опасная зверюшка, после дракона, конечно. Потому сначала выпьем. Трезвому с гахтаром наедине делать нечего, — он спустил ремни, скинул сумку и уселся поудобнее.

Сев поставил три пинты, и Хеймерин сунул три серебряных миртила.

— Всего полтора, господа, — осторожно сказал кабатчик.

— Значит, за следующие, — попробовал эль Хеймерин и удовлетворительно отрыгнул так, что по зубам пробежал иней.

— Закуску нести?

— Пока нет, — отрезал Аарон. — Хотя… Памире, есть будешь?

— Позже.

— Позже так позже, — пожал плечами драконоборец. — Хеймерин, распаковывай сумки.

— Сейчас?

— Сейчас, мать твою, — голос Аарона не поменялся. Если бы Памире его не знала, то могла счесть за пьяницу. — Такую зверюшку, — он повернулся к рунарийке, — брать нужно специальными средствами. Знаешь какими?

— Серебром, специальными мазями? — Памире посмотрела в потолок, словно вспоминая урок на ответе перед наставником.

— Именно, девочка моя, — Аарон взял протянутый Хеймерином свёрток. — Животное вредное, живучее и злое, как та сука, что обучала меня владению мечом. Серебро — единственный материал в природе, не пропускающий Мощь и, более того, блокирующий её.

— Блокирующий, какое умное слово, — отметила Памире.

— Да, ты у нас сельская девочка, — Аарон сложил свёрток на стойку перед Севом, следящим за каждым их движением, — и тебе ещё предстоит выучить множество заумных слов, когда станешь нашей сестрой по Ордену. И множество наук… — он хмуро взглянул на кабатчика, — впрочем, это неважно, если гахтар нас сожрёт. Но я отвлёкся. Сучий выродок с помощью тёмных сил своего покойного повелителя может исцелять раны, оставленные прочим материалом, а потому убить его без специальных приспособлений можно только посредством отделения головы от туловища, то бишь, путём обезглавления… проклятие, обезглавливания.

— Быстро тебя развезло, брат, — усмехнулся мрачно Хеймерин.

— Я всю флягу выпил, пока мы шли сюда, — фыркнул Аарон. — Так вот… такой трюк совершить почти невозможно, ибо шея гахтара толстая, пасть крепкая, а сам он быстр и смертоносен. Но, — он вынул из свёртка меч в кожанных ножнах с длинной чёрной рукоятью, связанную толстой верёвкой цепь с шипами и несколько чёрных стрел, — если заблокировать серебром магию в его ранах, добравшись до сердца, башки или хорошо вогнав в шею, можно отправить чудовище к тёмному владыке смерти, в забвенный Поток.

Сев, затаив дыхание, слушал и рассматривал оружие драконоборцев.

— Вы возьмёте меч и цепь, — произнесла Памире. — А стрелы — я? Они тоже серебряные?

— Нет, конечно, — махнул рукой Аарон. — Тратить драгоценный металл на то, что после выстрела будет негодно?