Найти себя. Трилогия (СИ) - Эс Евгений

Сомов стоял в лучах золотого света, падающего из окна и пел самозабвенно, в полный голос, надрывно хрипя и чуть ли не разрывая струны гитары. На втором куплете открылись двери кабинета, и в них появился магистр, а вскоре примчалась и Ленора. Они стояли и завороженно слушали, не двигаясь с места пока он не допел песню до конца.

– Да, это исполнено от души, – сказал потрясенный магистр. – На каком это языке ты пел, Виктор?

– На английском, – широко улыбаясь, ответил Сомов, который все еще ликовал от сделанного им открытия.

– Никогда не слышал о таком. И где же говорят на английском языке?

– Лучше не спрашивайте, господин Тессар. Лгать я вам не хочу, а правду запретил говорить герцог Гросс.

– Проклятье! А мне Крон запретил задавать тебе вопросы на эту тему. Все это очень и очень странно. Ну, а о чем эта песня ты можешь сказать?

– О солнечной башне.

– Кто бы мог подумать. Такая красивая мелодия и о солнечной башне. Да еще на английском.

– Спасибо за внимание, но я вынужден вас покинуть, – сказал, кланяясь, Виктор, его неудержимо потянуло взяться за расчеты нового амулета на бумаге.

– Еще! – чуть ли не с мольбой воскликнула молчавшая все это время Ленора.

– Не сейчас, баронесса, простите. Сегодня мне предстоит очень много работы.

И еще раз поклонившись, он удалился, оставив магистра и его внучку в полной растерянности. Особенно озадаченным выглядел магистр.

– Надо же. Он пел на английском, – пробормотал Тессар пораженный до глубины души, – Вот это новость. Чего я только не передумал по поводу этого странного Вика, но такого даже и представить себе не мог. И как же это следует понимать?

К началу лета Сомов создал первый прототип будущего амулета пока еще с очень ограниченными возможностями. Виктор был доволен промежуточным результатом и не торопил события. Создание полностью готового амулета в силу многих причин было делом не одного года. На дворе было лето, установилась отличная погода, и Сомов позволил себе отдохнуть и немного развлечься. Легко поддался на уговоры Леноры и познакомился с ее многочисленными друзьями и подругами из числа местной знати. Конечно, не обошлось и без песен, которые Виктор тщательно подбирал, уже отлично зная вкусы аристократии Маркатана. И если на баронов его песни просто производили впечатление, то баронессы прямо‑таки млели от сексуального хриплого голоса, а некоторые даже начали строить планы на счет Виктора. Он казался им таким загадочным и привлекательным этот необычный музыкант с непроницаемым лицом, белоснежными волосами и огромным бриллиантом на среднем пальце. Естественно, что вопросы о семейном положении и другие подробности личной жизни Сомова, заинтересованные дымы попытались выяснить через Ленору, и это неожиданно привело ее в бешенство. Сама себе она в этом не признавалась, но ее охватила жгучая ревность. Количество приглашений на различные светские приемы увеличилось, а желание отправляться на них у баронессы резко уменьшилось. Она стала в присутствии Виктора обсуждать своих подруг, рисуя их самыми черными красками, пересказывая неприличные сплетни и бесстыдно привирая для пущего эффекта, а когда Сомов за кого‑нибудь заступался, приходила в яростное негодование. Ленора начала выискивать любые предлоги, чтобы отказаться от приглашений и уж тем более не отпустить Виктора одного. Теперь, когда они садились в карету ей регулярно становилось дурно, и она открывала серебряную коробочку с нюхательными солями распространяя по кабинке сильный запах уксуса и всем своим несчастным видом демонстрируя что дальнейшее путешествие невозможно. Или вдруг капризно и безапелляционно заявляла:

– Все! Я ноготь сломала. Разворачивай назад!

И зло молотила кулачком в стенку кареты пока они не поворачивали обратно к замку. Рауты быстро сошли на нет, зато появились конные прогулки, которые стали почти ежедневными. Виктор наслаждался поездками на Абсолюте, которого магистр, несмотря на все уговоры, не продал, а лишь позволил выезжать на променады. Такие прогулки верхом на лошадях были хороши до тех пор, пока к ним не присоединился барон Луграс. На самом деле барон не являлся официальным женихом Леноры, как она когда‑то сочинила, но однозначно имел на нее виды. Барон был в известной степени красавчик, с наглым лицом и каштановыми по‑женски длинными и завитыми волосами до плеч. На виске у него имелся небольшой шрам до того изящный, что невольно вызывал подозрение о работе Лакиса или другого какого лекаря специалиста по искусственным повреждениям. Одевался барон всегда с вызывающей роскошью в красный бархатный пурпуэн расшитый золотом и такие же шаровары, по последней моде маркатанских франтов. Короткие сапожки с пряжками, и шляпа с разноцветными перьями дополняли кичливый наряд. А завершали его две перевязи крест‑накрест, на которых с одной стороны висел стальной клинок, а с другой меч смерти. С первой же минуты знакомства он начал хамить и зло подшучивать над Сомовым, который в долгу не оставался и за словом в карман не лез. Глупая Ленора словно не замечала натянутых отношений между мужчинами и их перепалок на грани оскорблений, а может даже и намеренно провоцировала молодых людей на конфликт. Ей все происходящее казалось смешным. В конце концов, Виктор перестал выезжать на променад, если видел, что прискакал петух Луграс, как он стал называть его за глаза. Сомов боялся, что однажды не выдержит и просто убьет дерзкого барона на очередной прогулке. Луграс испытывал похожие чувства и даже выразил их в открытой угрозе:

– Вы не дворянин и не достойны вызова, но знайте, что если вы женитесь на моей возлюбленной Леноре, и станете бароном, то это будет последний день вашей жизни. На другой день после свадьбы я убью вас на дуэли, господин Сангин.

Это предупреждение заставило Сомова вспомнить, что в здешнем обществе мужские разногласия зачастую решаются банальными дуэлями. Просто и очень быстро. Учитывая, что он уже имел одну потенциальную дуэль даже не став бароном, следовало предположить, что это далеко не последний вызов в его жизни. Первым порывом Сомова было желание немедленно проучить наглого и зарвавшегося барона. Но для соблюдения существующих законов следовало сначала приобрести себе баронский титул и таким образом получить законное право на убийство человека своего круга. Он позвонил герцогу Гроссу и, как всегда беззастенчиво солгав про успешно продвигающуюся работу по созданию атомного оружия, попросил помощи в получении баронского титула. Крон нисколько не удивился желанию Сомова повысить свой социальный статус и сказал, что сложностей в этом никаких нет, прощение он отправит сам, а через две недели Виктору нужно будет лишь заехать в городскую управу и, уплатив тысячу золотых монет получить баронскую грамоту.

Время терпело, и Сомов решил вернуть себе былую физическую форму и вспомнить навыки фехтования, поскольку и то и другое он основательно запустил. Виктор нисколько не сомневался, что легко справится с заносчивым бароном Луграсом, но профессиональный учитель фехтования ему бы не помешал, поскольку речь шла о жизни и смерти, и он прислушался к совету экс герцога.

– Мой командир гарнизона барон Тиблар один из лучших мастеров меча, – дал рекомендацию магистр своему подчиненному, – Таких и в Маркатане едва ли пару человек отыщется. Обратись к нему, если тебе действительно нужен стоящий учитель фехтования.

Сомов часто видел, что офицеры и солдаты замка проводят тренировочные бои на мечах, но до этого и не предполагал, что у них есть чему поучиться, помня невысокий уровень солдата Таумона. Утром за завтраком Виктор изложил свою просьбу капитану Тиблару. Капитан без лишних слов согласился давать уроки и сразу же определил время, место тренировок и свою оплату. Такой деловой подход понравился Сомову, и он явился в назначенное место без опоздания.

Дрались настоящими, но специально затупленными мечами со сточенными остриями. Все пять схваток с капитаном Виктор проиграл вчистую.

– Ну, мне почти все ясно, – произнес капитан, – Проведите еще по паре боев с моими офицерами. Я хочу посмотреть на вас со стороны.