Злобный леший, выйди вон! (СИ) - Аведин Илья

- Конечно, - добродушно ответил Леший. Он знал, что кузнец ничего не вспомнит из того, что было прошлой ночью.

Телега остановилась возле кузницы Горана. Леший взял копья в охапку и потащил в дом. Два копья упали, предательски разрушив тишину. В одном из окон соседней избы показался мальчик, которого разбудил звон стальных наконечников. Подлинный восторг отразился в глазах мальчика, при виде телеги груженой доспехами, оружием, и запряженной четверкой лосей. Леший состроил заговорщическую мину и приставил палец ко рту. Мальчик заулыбался, но следом принял самый серьезный вид, какой только может быть у лопоухого рыжего мальчика, кивнул головой и скрылся в глубине комнаты.

- Скоро буду, - сказал Леший и покатил в усадьбу.

На крыше его ждала пятерка воронов. Завидев хозяина, черные соглядатаи полетели навстречу.

- Ну, рассказывайте, - сказал Леший, когда вороны уселись перед ним.

- Та-а-к, - протянул Леший, - хорошо. А ты, что скажешь? – обратился он ко второму ворону.

Внимательно выслушав вторую птицу, он разом спросил оставшихся, о том, куда двинулись остальные наместники. Вороны подтвердили, что все они движутся в одно место. Наместники, каждый в сопровождении десяти мечников, собирались на постоялом дворе «Под черным камнем». Все они, как сообщили Лешему вороны, покинули свои деревни.

- Спасибо вам, братцы. Пестрокрыл, Черноклюв, останьтесь. Вы мне еще нужны. Остальным, низкий поклон. Выручили.

Вороны загаркали в ответ.

- Ну что вы? Да разве же они со мной справятся? Не волнуйтесь, все будет хорошо. Как есть хорошо. Теперь летите.

Леший поднялся в комнату. На ступенях остались алые следы. Чем сильнее страдало человеческое тело, тем сильнее становился дух Лешего. «Ничего, - говорил он себе, - скоро все закончится». Он стянул шубу, и рухнул на стул. Гусиное перо никак не хотело держаться в руке. Пальцы, словно онемели, но не от мороза. Слишком много крови он потерял. Тело еще быстрее заростало корой, которая разрывалась от самого легкого изгиба. Леший взял в руки бутыль, но тут же поставил обратно.

- Еще не время, - сказал он и сел за письмо.

 «Дорогой Тео.

Спешу сообщить тебе, что вынужден покинуть деревню по очень важному делу, требующему моего и только моего присутствия. Возникли некоторые недопонимания между мной и другими наместниками. Как ты понял из моего предыдущего письма, в деревнях объявлен крестьянский набор – это и послужило причиной разлада. Наместники, что с удовольствием брали откуп золотом, теперь спохватились, что в деревнях не осталось крепких мужиков, и решили вернуть их силой».

Рука задрожала, а глаза скользнули к флакону с обезболивающим.

Не сейчас, - сказал он и продолжил писать.

«Некогда мы зареклись друг перед другом, что будем отныне честными друзьями. Поэтому я честно пишу тебе о том, что собираюсь поехать на встречу с наместниками, где мы решим наши проблемы раз и навсегда. О том, где меня искать я напишу во втором письме, которое оставлю на столе в спальне. Надеюсь, что еще увидимся.

Твой верный друг Леший, он же Бокучар - наместник Лысовки»

Дрожащими руками Леший свернул письмо, и тут же написал записку, состоящую из одной фразы: «Ищите меня под черным камнем»

Написать эту короткую фразу оказалось труднее, чем первое письмо. Руки не то, что дрожали, кисти пустились в настоящий пляс. Леший двумя руками схватил флакон и сделал глоток. Дрожь ушла, но боль не отступила. За последний день Леший выпил слишком много настоя дурман-травы. Кое-как он написал еще одно письмо и скомкал его.

Окно спальни наместника открылось, и вороны спрыгнули с крыши на подоконник.

- Вот это письмо, ты передашь Тео. Он должен быть в убежище. Полетишь ты, когда я скроюсь вон за тем холмом, не раньше, ты понял?

Ворон издал прощальное «Кар» и взлетел на крышу усадьбы.

- А ты, Черноклюв, полетишь со мной. Нам нужно сделать кое-что еще.

Наместник накинул шубу, и уже хотел покинуть комнату, но замер.

- Как же я мог забыть?

Леший достал из сундука крохотный льняной мешочек, после чего покинул усадьбу.

Стряпчая наместника проснулась от грохота во дворе. Она просунула заспанное, отекшее лицо в окно и беспокойство сменилось удивлением, а затем и раздражением. Она увидела березовые сани и Лешего, разгребающего завал в сарае.

- И чего ему не спиться в такую рань? Надо больно вам по сараям лазить на морозе, - поворчала она и легла обратно.

Бокучар нашел среди прочего хлама сверток длиной в полсажени и бросил в сани.

Когда он вернулся к дому Горана, тот закончил заточку.

- Ну, как дела?

- Закончил, батюшка. Я только хотел спросить, а могу ли я с вами?

- Куда?

- За зверьем пойти. А то больно мне хочется посмотреть, как доспехи будут на вас смотреться, все ли угадал, да и пикой заколоть тварюгу какую-нибудь сильно хочется. Я ж с десяток лет не охотился. А тут сами боги подначивают меня, посылая мысли подобные в голову чугунную.

- Ого, как заговорил, – ответил Леший и помолчал немного, подперев руки в бока. – Нет, – заключил он, и положил руку на плечо Горану, - один пойду.

- Так, то зверье самое опасное, вы сказали. Как же одним то можно?

- Прям так и сказал? Значит, соврал я, дорогой Горан, соврал.

- Что, не самые опасные?

- Нет. Я опасней буду, - ответил Леший и рассмеялся. – Отправляйся спать. Ночь была тяжелая.

- Не усну, батюшка.

- Уснешь, ты главное ляг в кровать, да укутайся потеплее.

Горан вздохнул: не столько от усталости, сколько от невоплощенного желания поехать с наместником, и побрел в хату. Кузнец кинул пропитанный дымом и жаром армяк на стул, и увидел на плече бурое пятно. Пригляделся поближе и понял: «Кровь!».  Тут же осмотрел плечи – уставшие, но невредимые. Пятно расползлось по наружной стороне, там, где лежала рука наместника.

- Батюшка!

 Горан выбежал на крыльцо. Глаза его бегали из стороны в сторону, в поисках Лешего. Наконец, он увидел головы лосей за одним из заборов и побежал. Кузнецу оставалось пройти один двор, чтобы очутиться на небольшом пятачке, который считался центром деревни, и где остановились сани, но случилось невообразимое. На его глазах, едва его сердце сделало четыре удара, выросло дерево, да такое, какого он в жизни не видал. Ствол широкий, точно ствол дуба, ветви раскинулись во все стороны, закрыв крыши ближайших домов, верхушка же заросла плотной изумрудной листвой. Если бы в это время, кто-нибудь мог посмотреть на деревню с высоты птичьего полета, то он бы подумал, что в середине Лысовки вырос огромный зеленый гриб. Следом среди густой листвы запестрили крохотные ярко-синие цветы – бутоны набухли и распустились на глазах. Крыши домов окутала голубая дымка. Горан сделал вздох и провалился. Сначала в сон, а затем в сугроб.

Леший простился с деревней и помчался, в сопровождении Черноклюва, в сторону постоялого двора «Под черным камнем». Несколько раз в дороге наместник начинал смеяться без причины. Он решил, что это так действует настойка дурман-травы, бутыль которой ему следовало употребить за месяц. Бокучар же расправился с лекарством за день.

Дорога до постоялого двора, при неспешной езде в тройке, заняла бы треть дня. Бокучар же, на четверке лесных великанов домчался туда в несколько раз быстрее. Телега остановилась на холме, с которого просматривался весь двор. Бокучар отвязал лосей и попрощался.

- Спасибо друзья, великие скакуны! Воистину, своей скоростью вы спасли множество человеческих душ. Однажды, и люди придут к вам на помощь, я в этом уверен. А теперь бегите обратно.

Лоси прошли несколько шагов и повернули головы на хозяина леса.

- Идите! Со мной все будет хорошо. Я просто раздам гостинцы моим друзьям, что дожидаются меня вон в том доме.

Как только скакуны пустились в обратный путь, Леший занялся последними приготовлениями.

- Хо-хо-хо, - вырвался у него смешок, когда он примерил доспех. – Как влитой.

Он развернул сани открытым краем, так, чтобы все пики смотрели стальными наконечниками на постоялый двор.