Позади что-то грузно упало.
Вы убили Берсерк Фредлишемана
Меня вновь подняли на ноги. Рыжеволосый парень с татуировкой во всю правую половину лица. Ноздри викинга гневно раздувались.
— Отправляйся в Хель! — харкнул он мне в лицо. Теплое лезвие уперлось в горло, отчего стало неприятно глотать.
Метрах в десять от нас я увидел Головастика. Шаман в маске стоял, скрестив на груди руки, и в драку не вмешивался. Рядом с ним улыбался Призыватель.
И это мне ну совсем не понравилось.
Глава четырнадцатая «О сколько нам мгновений чудных»
«О сколько нам мгновений чудных»
— Нам тут немножко мучают, — прохрипел я неожиданным свидетелям. Рыжеволосый покосился назад, не отнимая лезвия от моего горла. — И отрывают лапки.
— Это не ваш бой, — послышался голос одного из викингов.
Головастик развел руками, мол, вмешиваться не собирается и продолжайте, пожалуйста, не обращайте внимания. Однако от шпильки Юра не удержался:
— Вы так разбрасываетесь репутацией, будто бы у вас бесконечный кредит доверия для всех и каждого. Встретимся на кладбище.
— А вот это обидно было, — добавил я. Лезвие клинка вошло в горло, забивая его металлом и кровью. В глазах потемнело. Что за дела, Головастик? Какого хрена?
* * *
Меня оживило в кругу камней, метрах в ста от шумного порога. Игнат и Стас были на берегу, и я, под екающие боли в груди, присоединился к друзьям.
Ноги дрожали от слабости. Очень удивительная вещь в нервных расстройствах, когда тебя отпускает — ты реально забываешь, как плохо тебе было. Стирается плохое. Привыкаешь к нормальной жизни, и она действительно становится — нормальной.
Но рано или поздно психическая дрянь возвращается. И тебе тотчас кажется, что она никуда не уходила. Ты думаешь о том, как же плохо. Как всегда было плохо. Как всегда будет плохо.
Так что добравшись до товарищей, я первым делом сунул голову в ледяную воду, вымывая из головы лишние мысли. После чего мы молча сидели на берегу, глядя на то, как заскриптованная вода бьется о заскриптованные скалы. Слушали, как рокочат в заскриптованном течении заскриптованные камни. Как поют заскриптованные птицы. Река скатывалась в скалистый каньон.
Воздух переполняла заскриптованная свежесть.
— Спасибо, — сказал я товарищам. — Срезало репутацию?
— До враждебной, — кивнул Игнат. — Надо было валить Зодчую.
Стас тяжело вздохнул. Кинул камешек в воду.
— Да, Егор, ваше решение меня очень смутило, — сказал бард. — Очень неудобное оно оказалось.
Я не ответил. Потому что буквально сразу после слов Стаса в системном чате всплыло:
СООБЩЕНИЕ ИЗ БАСТИОНА «МЯСОДЕЛЬНЯ»
Поздравляем. Ваш отряд вступил в бой с Детьми Подземелий, охраняющими Рудник Алых Кристаллов, и победил. Отныне Рудник будет поставлять в Мясодельню небольшое число алых кристаллов ежедневно.
Ваш герой Райволг получил 10 уровень.
Ваши потери: Боевое Братство Зодчей, 3 Малыш и Мастифф Зодчей.
Я отправил отряд назад в Бастион, где уже ждала своего часа Сестра. Кристаллы штука полезная, потребуются для строительства. Я запихал в призыв существ еще одно Боевое Братство. Будем восстанавливаться. Жаль, что боем никак нельзя управлять… Надеюсь, резкая перемена карьеры у менестреля Райволга, не слишком сильно ударит по его рассудку. Был музыкант, затем раб, а теперь — предводитель живых мертвецов. Некромант на минималках. Мне даже было интересно посмотреть, как паренек проходит через все это. Вдруг, как в книгах, глаза тускнеют, синяки под ними растут. В волосах проявляется седина. Нос заостряется. Шутки становятся черными. Потом согбенность, черный плащ, в скрюченных пальцах вместо лютни посох с человеческим черепом.
Что ж с тобой сделал проклятый шут, а?
Вслух же я сказал:
— Потом спасибо скажете! Когда будете умирать, и никто не сможет стакан воды подать, бац, а Егорка вам ходячего мертвеца с кружкой пришлет. Стратегическое, так сказать, мышление. Хитрый план Лолушки.
Стас снова вздохнул.
— Приближаются, — сказал Игнат. Встал с земли, отряхнулся. — Всадники. Пятеро.
— У меня из оружия только маска, — посетовал я. — И острый язык.
— У тебя хотя бы маска, — поморщился охотник. У него во рту вновь была травинка.
— А ты ведь курильщик, да? — догадался я.
— Бросил семнадцать лет назад, — ответил Игнат.
Из соснового леска послышалось лошадиное ржание. Громко хрустнула сломанная ветка. Птицы тотчас притихли.
— Господа, — раздался голос Головастика. Его силуэт показался среди пушистых ветвей молодых деревьев. — Давайте мы не будем тратить время на бессмысленные стычки?
Он выехал к холму с кругом камней. За шаманом показался призыватель, тоже верхом. Следом тянулась цепочка рысаков уже и для нас, видимо. У всех седельные сумки. Я разглядел на черной кобыле, с белой звездой во лбу, притороченное щупальце Повелителя. Мой убер, точняк.
— Подраться у вас возможность будет. Я убежден, что и причины найдутся. Просто прошу, господа, отложите.
— Была задета честь предков. Честь родного дома! — гордо ответил я. — Только кровью…
— Не знаю, что у тебя там было задето, Лолушко, но постарайся сдерживать свою агрессию. Она мешает жить, — без тени улыбки сказал Юра. — Твои ошибки плохо влияют на окружающих.
— Но… он же меня, пацана, при пацанах не пацаном назвал! — вяло промямлил я еще одну шутку из прошлого, но как-то и она не очень зашла.
— Драку я начал, — сказал Игнат.
— Оу, — удивился Головастик. — Экий казус вышел. Прости, Лолушко. Тогда к тебе, Кузьмич. Мы теряем время на каждой смерти. Их больше быть не должно.
— Не видел другого выхода, — охотник подошел к коню. — Который мой?
Шаман ткнул пальцам в пегого.
— Допускаю, что его и не было, господа, — признался Юра. — Порука — это отлично. Это благородно. Но нужно думать о результате.
Он продолжал, глядя как мы экипируемся, и продолжая себя убеждать.
— Я мог остаться. Мог зачистить весь поселок. С трудом, но смог бы. Вот только, господа, в таком случае мы двигались бы дальше пешком. Через враждебные земли. Мне нужен был торговец. Для вас же нужен был.
Вороная кобыла глянула на меня натуральным волком. По-моему, даже оскалилась. Топнула копытом.
— Шшшш, — ответил я ей. Осторожно протянул руку, стараясь не вспугнуть. Блин. Это ведь программа. Тупая программа, почему она себя ведет так, словно я какой ковбой из Йелоустоуна, а она вольный и гордый иноходец, которого еще и не объезжал никто.
Лошадь застыла, вперив в меня глаз.
— Шшшш… — сделал я шаг вперед.
— К чему это все говорится? — продолжал Юра. — С точки зрения морали — вы, господа, большие молодцы.
Лошадь повела ушами. Фыркнула.
— Шшшш, — до поводьев осталось сантиметров сорок. Я повел пальцами.
— Вы, также, наверняка склонны считать меня…
Лошадь прицельно пнула меня копытом в колено. Осознанно. Специально! Хруст сломанной кости перекрыл даже шум порогов. Да чего там порогов — он даже мой вопль боли заглушил:
— Сука! — взвыл я.
— Это чрезмерно, — заметил Юра. — Я не сука.
«Вы получили новое сообщение от божественной сущности»
— Охеренно смешно, знаешь ли, — прошипел я, отползая подальше от кобылы.
Шаман метнул тотем в землю, облокотился на луку седла. Боль стихла. Лошадь наблюдала за моими мучениями с интересом статуи. Враждебная сволочь. Я поднялся, не сводя с нее взгляда.
— Стремительно нахожу в себе монгольскую кровь, — процедил я животному. — Пущу на мясо и съем лично.
— Так вот, господа. Вам может показаться, что мой поступок был подлым. Но он был самым разумным в этот момент. Надеюсь, вы это понимаете?
Пальцы коснулись поводьев. Лошадь больше не своевольничила и вела себя как шелковая, пока я чистил сумки и возвращал снаряжение (из того, что мог использовать) на место.
