Академия Истины - Карелова Виктория

Чеккина же моего смущения будто и не замечала: девушка ловко развешивала платья и весело щебетала о том, как рада поступлению в Академию, о солнечном городе на берегу теплого моря, в котором живет семья потомственных поэтов и музыкантов, о трех старших братьях-сорванцах и о чудесных праздниках, на которых ей довелось побывать. Дар Франчески открылся очень рано, года в четыре, с тех пор она прилежно занималась под руководством родителей, и уже с четырнадцати лет ее приглашали участвовать в торжественных церемониях и крупных празднествах. Не знаю, чему могут научить мою соседку в Академии, на мой взгляд, она и сейчас заворожит кого угодно одними словами, безо всякой музыки.

— А ты? Ты откуда? — Вопрос застал меня врасплох. Я и не заметила, когда Чеккина закончила разбирать багаж и опустилась на свою кровать, поджав ногу и опираясь округлыми локтями на изголовье. Сейчас стало видно, что глаза у нее все же не черные, а сине-фиолетовые, словно сердцевинка василька.

Я не умела говорить так чарующе и образно, чтобы перед глазами слушателя вставали картины далеких мест, но постаралась, как смогла, рассказать о вековых деревьях, стоящих вокруг терема, о серебристом звоне родника, о лосятах, доверчиво берущих хлеб с ладошки. И, конечно же, о светленьких головках, мелькающих тут и там среди зарослей малины.

— Девять сестер, с ума сойти! У тебя девять сестер! А я всегда так хотела сестричку, но вынуждена была довольствоваться гадкими братцами! — делано вскрикнула Франческа. — Эта жизнь ужасно несправедлива! — Она комично надула губки и сморщила носик. Смеялись мы уже вместе. Так хорошо до сих пор мне было только с Дорой!

ГЛАВА 6

Тиховей

Пронзительно-желтые листья разлетались из-под ног. Стекла тоненько звенели, отзываясь на резкие звуки пугающей музыки. Сердце колотилось где-то в горле, а уши разрывались от набатного стука крови. Я задыхалась. Задыхалась, но все равно продолжала кружение, удерживаемая жесткой рукой.

Страх леденил пальцы, ужас толкал в спину, я хотела бежать, но не могла вырваться из сильных рук партнера по смертельному танцу. А он смеялся: весело, заливисто, перекрывая шум в ушах, заглушая окружающие звуки.

Он не был красив, но от его лица невозможно было оторвать взор. Резкие черты, смуглая кожа, хищный ястребиный нос с подрагивающими нервными ноздрями. И глаза! Глаза цвета ночного неба…

— Нет… Нет. Нет!

— Фея! Фея, проснись! Тебе плохо? — Кто-то тормошил меня, настойчиво тряс за плечи.

— Нет… нет… не знаю! Что случилось? — с трудом выдираясь из цепких объятий сна, лопотала я, то открывая, то вновь закрывая глаза.

— Кажется, тебе приснился кошмар! — над кроватью склонялась Франческа, с испугом вглядываясь в мое лицо. — Ты так кричала…

— Извини. — С усилием сглатывая вязкую слюну, я кое-как села на кровати. — Прости, что разбудила. Обычно я не кричу по ночам.

— Ну, что ты. — Ободряюще поглаживая меня по плечу, Чеккина примостилась рядом. — Все прошло, милая, все уже прошло. Это просто сон. Может, ты что-то не то съела за ужином? Меня иногда мучают кошмары, если на ночь переела.

— Да, вполне возможно, я никак не привыкну к местной пище. Спасибо тебе. Пойду умоюсь.

Я все еще двигалась медленно и неуверенно, будто на плечи давило что-то тяжелое. Франческа распахнула мне двери и помогла дойти до мыльни. Слабой улыбкой я поблагодарила девушку и тяжело оперлась на умывальник.

Возможно, я и впрямь еще плохо умею выбирать блюда. В наших краях каждому известно, что соленые огурцы не следует запивать молоком, а красное мясо — заедать сладкой булкой, иначе будут весьма неприятные последствия. Здесь же пища совсем иная и готовится не так, как я привыкла. Вполне может статься, что моему нутру тяжко управляться с выбранной снедью, вот меня и мучают кошмары. Надо бы за вечерней трапезой кушать поменьше, пока не обвыкнусь.

Ополоснув лицо, я почувствовала себя лучше и уже нормально добралась до спальни. Соседка успела заправить свою постель и прихорашивалась перед небольшим зеркальцем.

— Чайку хочешь? — заботливо спросила она.

— Хорошо бы, но столовая еще не открылась. — Я лишь пожала плечами.

Девушка загадочно улыбнулась и выудила из недр своего шкафа небольшой чайничек вроде заварника, только сделанный из металла.

— Сейчас все будет! — подмигнула Чеккина.

Оказывается, эта штучка служила одновременно и заварником, и самоваром. Вода кипятилась сама, стоило лишь постучать по крышечке. Весьма удобная и полезная вещь!

У Франчески нашлись и чашки с ложечками.

— Какая ты запасливая! А я вот посуду взять не догадалась, — сокрушенно повинилась я.

— Так гастроли же, поездок много, вот и поднабралась опыта, — весело рассмеялась девушка.

Я предложила внести свою лепту травами. Франческа с восторгом согласилась: она в растениях совершенно не разбиралась и положилась на мой выбор. Заварили ромашку с мятой, и под горячий, ароматный напиток потекла неспешная беседа об Академии. Я делилась с соседкой тем, что успела узнать за минувшую седмицу, она радовалась предстоящему празднику и мечтала, как пройдет прослушивание в хор.

А я умудрилась совершенно позабыть, что сегодня должен был состояться общеакадемический праздник — День Приветствия.

Почаевничав, соседка начала выбирать подходящий наряд. Я с интересом наблюдала и даже принимала участие в обсуждении достоинств желтого шелка перед гиацинтовым барежем. Наверное, если бы можно было надеть сразу оба платья, девушка бы так и сделала. После долгих раздумий шелк был признан негодным: праздновать собирались на улице, а там уже было немного зябко.

Франческа носила туалеты незнакомого мне фасона: с глубоким вырезом, шнуровкой на лифе и обилием нижних юбок. Мне бы такой наряд показался излишне громоздким, да и неприличным к тому же, но девушке убор был к лицу, — она напоминала яркую птичку, охорашивающую перышки.

У меня столь обширного гардероба не имелось, так что долго выбирать не пришлось: платье из сурового льна почти не отличалось от моей повседневной одежки, лишь от ворота до подола сбегали по груди пуговички, ярко поблескивающие на солнышке. Опояску менять не стала, а вот шею украсила витой гривной. В косу вплела ленточку, тем мои хлопоты и ограничились.

Франческа попыталась уговорить меня сделать модную прическу, но я только отмахивалась — это у нее косы, словно черные змейки, сбегали по светлой шее, а если мой желтоватый волос вокруг головы обмотать, чучелко соломенное выйдет.

После завтрака учащиеся потянулись во двор между общежитиями, часть которого затянули шатрами, а на оставшейся соорудили деревянный настил.

— Чеккина, свет очей моих, тебя ли я вижу в наших райских кущах? — пропел мужской голос.

— Шарло, и ты здесь, негодник! — Моя соседка пылко бросилась на шею нагнавшему нас эпопту Демару. Юноша был изумительно хорош в голубом костюме с серебром. Они с Франческой составляли такую красивую и живописную пару, что заглядеться можно, но я все же вежливо отвела глаза, чтобы не смущать влюбленных. Хотя, судя по тому, как смачно и безо всякого стеснения молодые люди расцеловались, они уже и обручиться наверняка успели.

Нынче как раз был последний день перед порой сговоренных свадеб. Мало кто решался делать предложение до первого дня липня: ждали писем из Академии. Вдруг у одного из возлюбленных дар откроется, какая уж тут свадьба, если не знаешь, когда домой воротишься. Но про дар Франчески было известно сызмальства, а Шарль уже несколько лет учился, их сомнения не мучили. Такому подарку судьбы никто бы противиться не стал.

— Фея, милая, познакомься с Шарлем. — Пока я размышляла, девушка успела оторваться от дролечки.

— Я уже имел счастье познакомиться с прелестной веритой Феей. — Юноша галантно поклонился. — Должен заметить, что вы выглядите просто неотразимо. Боюсь, сегодня разобьется не одно трепетное сердце. Позвольте же выразить вам глубочайшее восхищение и запечатлеть на вашей дивной ручке свидетельство моего искреннего преклонения перед столь несравненной красотой.