Грани судьбы (СИ) - Шепелев Алексей А.

— Вот теперь уж и не знаю, что делать, почтенный. Об этом, право, я не думал. Три дюжины — ещё куда не шло. Но четыре с половиной…

— Дешевле не продам, — отрезал Луций.

— Так ведь, благородный господин Север на такую цену-то не рассчитывал. Привезу мальчишку, а он не нужен за такие деньги окажется.

— Сам сказал, любимчик молодого господина.

— Так то оно так, да только дети про свои игрушки быстро забывают…

— Вовсе нет. Иногда и подолгу помнят…

— Раз на раз не приходится, — согласился рыжий, — а только как наперёд угадаешь? За три-то дюжины благородный господин Север у меня этого шкоду по любому бы купил. А за четыре с половиной…

Покупатель растерянно умолк. Его растерянность была настолько правдива и обоснована, что ланиста даже подосадовал на собственную подозрительность. Будь бы Шустрёнок лазутчиком, на него бы денег не пожалели. А вот отвалить столько золота за малыша — и вправду, немногие решаться.

Нет, после такого разговора за инквизитором бы Луций ни за что не послал. Ну, неприятный с виду человек, так разве это преступление? Но сделанного не воротишь. Молодой отец Пласил, которого вчера вечером прислал Сучапарек, уже предупреждён и ждёт рыжего у ворот. Ну и ладно, коли честной человек, глядишь, боги помогут ему оправдаться.

— А с другой стороны, — рассуждал вслух покупатель, — не привезешь мальчишку — господин разгневается. Тоже плохо.

Он на мгновение задумался, а потом с надеждой в голосе спросил:

— А скажи, благородный Луций, ежели этот парень и вправду такой стоящий, возьмёшь ли ты его назад за такие деньги?

Пришел черёд задуматься и ланисте. Рыжий нашел удачное для себя решение, видать и вправду хороший торговец. А что теперь было делать самому Луцию? Конечно, заполучить Шустрёнка обратно было бы весьма кстати, с другой — платить такие деньги за малыша… Это сколько же придётся выслушивать занудливый писк надоедливого Марке… Да провались пропадом этот казначей…

— За такие — не возьму. Сам понимаешь, не настолько он мне нужен, как сыну твоего покровителя. Но за четыре дюжины — пожалуй и куплю. Если вернешь его целым и здоровым.

Покупатель снова взъерошил рыжие волосы.

— А, рискну, пожалуй. Пять золотых — не слишком велика сумма. И то, по дороге мне слугой побудет. В общем, благородный Луций, согласный я… Давай бумаги оформлять.

— Погоди насчёт бумаг, почтенный. Есть ещё одно условие.

— Какое?

— Видишь ли, этот мальчишка должен участвовать в представлении по случаю ладильских нон. Продать его раньше этого срока я никак тебе не могу.

— Ладильских нон? — разочаровано протянул Йеми, лихорадочно пытаясь понять ситуацию. Паршиво дело, очень паршиво. Если ланиста и правда заявил Серёжу на представление, то раньше этого срока ни за что не отпустит: корпоративная этика. А если врёт? Если тянет время? А зачем? С одной стороны, поведение Луция выглядело очень подозрительно. С другой — настолько нелепо, что очень уж походило на правду. Если бы ланисте действительно нужно было приврать, то мог бы придумать что-нибудь более разумное, чем такая топорная ложь.

— Именно так. Мне, пожалуй, даже жаль, что так случилось, но раз я обещал выпустить его на Арену, то поменять решение уже не могу.

— Я знаю обычаи, — кивнул рыжий. — Вообще-то я планировал отплыть за пару-тройку дней до нон, а каждый потерянный день — это убыток. Что-то много хлопот с этим мальчишкой…

Ланиста только руками развёл.

— Вот что, благородный Луций, а можем ли мы так решить этот вопрос: если я приму решение остаться в городе до нон, то после представление выкуплю у тебя этого сорванца. А если отправлюсь в путь раньше — значит, не судьба ему.

— Отчего же нет? — улыбнулся Луций. — О цене мы договорились, приходи в любой день после представления — и мальчишка твой. Желаешь глянуть на него?

— А чего мне на него глядеть? — не задумываясь, ответил покупатель. — Я ж не для себя стараюсь, а для благородного Зония Севера Глабра.

— Да-да, я помню. Но, может быть, ты хочешь убедиться в том, что мальчик здоров и невредим, поговорить с ним…

— О чём мне говорить с рабом, благородный Луций? Тем более с рабом, которого я не видел ни разу в жизни? Я вполне доверяю репутации благородного старшего гражданина, — рыжий отвесил морриту лёгкий поклон, — и славной школы.

— Что ж, почтенный… почтенный…

— Рулон, сын Обоя…

— Да, почтенный Рулон, с тобой приятно иметь дело. Надеюсь, увижу тебя в следующую додекаду.

— Храни боги тебя и этот дом, благородный Луций!

Ланиста ударил маленьким молоточком в стоящий на столе медный гонг, тотчас в дверях появился Атрэ.

— Проводи почтенного купца до выхода из школы, — распорядился Луций.

Он уже почти жалел, что поделился своими вчерашними подозрениями с инквизиторами. Проклятый пивовар, припёрся со своими подозрениями. Гнать бы его в шею, козла старого. По всему видно было, что этот Рулон — человек разумный и благопристойный, ни в каких тёмных делах не замешанный. Помоги ему боги доказать инквизиторам свою невиновность…

"Хорошо, что Балис ждёт в трактире", — подумал Йеми, выходя из ворот гладиаторской школы Ксантия. Иномирный воин отличался спокойствием и хладнокровием, но только не тогда, когда речь заходила о судьбе Серёжи. Вчера пришлось дать ему очень обязывающее обещание, и теперь кагманец всерьёз опасался, что Балис потребует его исполнения. А ситуация к резким движениям никак не располагала.

Если ланиста сказал правду, то самым разумным было дождаться названного срока и затем выкупить мальчика за оговорённую сумму. Конечно, неприятно, что парнишке ещё осьмицу с лишним придётся провести в неволе. Но, с другой стороны, по крайней мере, у него приличный хозяин, которому не придёт в голову подвергнуть ребёнка издевательствам или унижениям. Напротив, гладиатор, которому предстоит в самое ближайшее время выйти на арену, находился среди рабов чуть ли не в самом лучшем положении. В одном из лучших — совершенно точно. Так что, если отбросить излишнюю чувствительность и приличную женщинам слезливость, то паренёк мог потерпеть до освобождения — ничего по-настоящему страшного ему не угрожало.

Ну, а если ланиста всё-таки солгал… Тогда, во-первых, непонятно, что его побудило к такому поступку. Сам Йеми ни при каких обстоятельствах подозрения возбудить не мог. Значит, всё же Серёжа. Но что такого мог сказать или сделать мальчишка-раб, чтобы человек, пришедший его выкупить, вдруг показался подозрительным? Не сумел внятно объяснить кто он и откуда? Нет, это ланисту сильно не обеспокоит. И в двенадцать вёсен в гладиаторы попадают мальчишки с тёмным прошлым, по которым, вполне возможно, где-то плачет петля. Серёже, конечно, не двенадцать, а только дюжина, и на бродяжку-преступника он не слишком похож, но кому это в школе интересно.

Может, напротив, сказал что-то лишнее? Судя по тому, что рассказывали о мальчике Балис и Анна-Селена, он вполне мог проявить характер. Но строптивых подростков гладиаторская школа видала немало. И средство для борьбы с этим недостатком ланисте и его докторам отлично известно: розги, а в тяжелых случаях — плеть. Может, потому и тянет время Луций, что Серёжу так обработали плёткой, что сейчас он лежит пластом? Нет, этого ланисте скрывать не за чем. Непослушного раба проучить хозяин в своём праве, тут ему никто не указ, даже сам Император.

Да, трудно найти чёрную кошку в тёмной комнате… А может, и нету там никакой кошки?

"Надо сейчас всё обсудить с Мироном", — решил Йеми. Времени до встречи с эльфийкой оставалось больше чем достаточно. Да и ноги сами несли кагманца именно к "Дому Дельбека": уговорено было, что именно туда он приведёт освобождённого мальчишку. В предназначенной для морритских аристократов харчевне мальчишке было делать нечего, а появление ещё одного малолетнего слуги у почтенного винодела Мирона вряд ли бы вызвало у кого-нибудь подозрения. И ещё надо выяснить, как вчера иномирца приняли в местном братстве виноделов. Йеми почти не сомневался, что всё прошло благополучно, но всегда лучше знать, чем догадываться.