Жизнь на лезвии бритвы (СИ) - Сапегин Александр Павлович

Ладно, что это я всё о грустном и унылом. В минорной жизни попадаются яркие мажорные краски. Как раз об одной из таких. Кто не понял, я имею ввиду гадость ближнему своему. А что? Сделал гадость — сердцу радость! Если гадость сделана врагу, радость удваивается. Белобрысый прилизанный засранец, откликающийся на фамилию Малфой, в друзьях у нас не числится. За наезд на Гермиону, Драко автоматически переведён из немногочисленных друзей и нейтралов в категорию недругов. Этот самый недруг в компании сквайров попался на встречу мне и Генри, когда мы возвращались после ненужного, но обязательного ежедневного осмотра у Помфри. Колдомедик продолжала отрабатывать легенду о неполном выздоровлении подопечного. Генри, как ученик Помфри, сопровождал друга и пациента от медицинского крыла до выделенных тому покоев, за дверями которых больной мгновенно преображался из постукивающей тростью и шаркающей ногами развалины в крепкого кабанчика и обратно. В данный момент Гарольд Лилиан Александр Эванс хромал на обе ноги и передвигался со скоростью едва плетущейся черепахи.

Двигающийся навстречу Малфой не шёл — летел! Бархатная мантия слизеринских цветов, подбитая снизу тяжёлой окантовкой, создавала впечатление стремительного движения. Зуб даю, белобрысый, пользуясь положением и крестной связью, взял у Ужаса Подземелий не один десяток уроков по эффектному ношению одеяний волшебников. Насколько бы я не любил Снейпа, но что у него есть, того не отнять. Умеет носатая скотина подать себя в выгодном свете, по крайней мере одежду облысевший Летучий мышь носит с шиком и крестника научил.

— Осторожней! Смотри, куда прёшь! — пролетевший мимо Малфой чувствительно толкнул меня плечом.

— А, Эванс? — манерно растягивая гласные, притормозил гроза грязнокровок. — Я тебя не заметил.

— Сочувствую, Малфой.

— Ха — ха, — хохотнул слизеринец. — оставь своё сочувствие себе, инвалид ущербный.

— Малфой, — качнул головой я, — а ведь я был искренен с тобой. Это ж насколько надо быть близоруким, чтобы не заметить в коридоре двух человек. Я, конечно, знаю, что кролики альбиносы страдают слепотой, но не думал, что между кроликами и блондинами можно провести параллель. Мои соболезнования.

Сравнение с кролями зацепило блондина.

— И это мне говорит хромая утка? Эванс, да на тебя без слёз взглянуть нельзя. А, я понял, Эванс, так…, так девчонок привлекаешь. Прикинулся больным и беспомощным, ждёшь, когда тебя пожалеют. Что взять с безродной грязнокровки, ни на что другое ты неспособен.

— Парни, — я кивнул Гойлу и Креббу, — у вашего патрона прогрессирующий склероз, вы ему зелий для укрепления памяти купите. Могу даже посоветовать аптеку в Лютном. Что‑то ваш сюзерен забываться стал и совсем не помнит определения грязнокровок, коим сам является. Малфой, может, пояснишь мне ущербному, почему ты, твой папаша и дед единственные дети в семье? Точно!

Будто о чём‑то догадавшись, радостно крикнул я, вспоминая семейное древо и Маргариту Эванс, в девичестве Малфой, сквибку, изгнанную из рода блондинистых аристократов в начале тридцатых годов. До моей прабабки Малфои активно искали способ снять семейное проклятие, но получив в род сквиба, изгнали её, пустив насмарку сонм ритуалов и всю проделанную работу. Магия не прощает пренебрежения милостью, она подарила роду дочь и возможность обновить кровь. Маги не приняли милости, метафизически плюнув на протянутую руку помощи. Ну, не хотите, как хотите.

— Парни, вы когда с патроном в душе моетесь, не обращали внимания на его тестикулы? Может быть у него одно яйцо? Тогда это многое объясняет. Драко, надеюсь, тебе не надо пояснять, что значит для мага одно яйцо, особенно с эзотерической точке зрения?

— Э — э-э, как бы, это, — включив «тролля» и подыгрывая мне, из‑за спины Малфоя прогудел Гойл. — Это, типа, что это значит?

— Это, Грегори, значит, что Малфоям катастрофически не хватает мужественности. Оттого они все такие, до ужаса, женоподобные, понимаешь? Чуть что: «Мой папа, мой папа!». Как девчонки, прям. Так как, у него одно яйцо?

— Ну, это…, — крепыши еле сдерживались, чтобы не рассмеяться в голос. Драко пошёл красными пятнами.

— Молчать! — взвизгнул выведенный из себя Малфой. Есть, трудней конфетку у младенца отобрать, чем вывести из себя Дракусика. Сейчас пойдёт потеха. — Ещё одно слово и я за себя не отвечаю!

— Побежишь жаловаться папочке? — ехидненько спросил я.

— Да хоть бы и это, у тебя, безродного и отца нет, завидуй молча!

Оп — па, быстро он себя в руки взял. Не ожидал. Сейчас я тебя раскачаю, голубчик.

— Что требовалось доказать, парни. Видите, ничего наследник Малфой сам не может. Винсент, а кто из вас ему сопли вытирает? Не вы? Эльфы? А я ещё думал, почему у Драко сорочки с кружавчиками…, вас это ни на какую мысль не наводит?

— Заткнись, ублюдок!

— Драко, как можно? Ты что сказал, что воздух испортил. Нельзя же так, — снисходительно начал я. — Когда же в твою пустую голову дойдёт, что нет у меня отца. Мама только, я по определению не могу быть тем, кем ты меня обозвал. Грязнокровка, ублюдок, ущербный…, никакой фантазии. Я разочарован, Драко. Ты ведь понимаешь, что озвученные выше термины, без кутюр, применимы к тебе. Один ребёнок в семье на протяжении многих поколений, значит, ваш род проклят и по этой причине грязнокровен, согласись. Как мы только что выяснили, у тебя одно яичко, — Гойл и Кребб за спиной Малфоя задёргались в беззвучном смехе, — стало быть, из нас двоих ущербный как раз ты, а не я…

Малфой выхватил палочку, аргументы у него кончились.

— Я тебя размажу, Эванс, — прошипел он. — Молись!

— Ну — ну, свежо придание, а пупок не надорвёшь? Ты ведь без своих шкафов ноль без палочки.

— Чтобы уделать тебя мне не нужны вассалы! — выплюнул Драко.

— Ты еще поклянись! Ха — ха — ха, — издевательски хохотнул я. — Да ты без них дохлой мыши не победишь, я ещё пока не сдох.

— Я это исправлю! — доведённый до белого каления Малфой вздёрнул палочку. — Клянусь, мне не нужны Кребб и Гойл! Защищайся! Ап…

Прилетевшая в лоб наследника Малфой трость оборвала заклинание на первом слоге, закатив глаза, Драко рухнул на пол.

— Хлипковат, — сплюнул я, призывая трость с помощью «акцио», хотя на самом деле притянул её силой, но зачем об этом знать посторонним. Так же с помощью Силы и ментальной магии я немного «раскачал» эмоции у Драко до степени, когда он перестал адекватно реагировать. — Отнесите его в медпункт, парни.

— И зачем? — перестав играть тупого увальня, спросил Грегори Гойл.

— Хм, а вы ничего не почувствовали? — улыбнулся я.

— Почувствовали, — присоединился к разговору Винсент, — надо бы ему чуток память подчистить.

— Это вы уже сами, парни. Как ощущение свободы?

— Замечательно, но ведь нам придётся и дальше изображать сквайров Малфоя.

— У вас неплохо получалось раньше, получится и дальше.

— Ладно, какой твой резон? — спросил Винсент Кребб. — По сути, ты инициировал разрыв связи между нами и Малфоем. Такие вещи за «спасибо» не делаются.

— Я же гриффиндорец, мне по статусу положено геройствовать, причинять справедливость и творить добро на безвозмездной основе.

— Красиво поёшь. От таких гриффиндорцев у меня мурашки с кулак. Не понимаю, как тебя Шляпа в львятник распределила. Видно её моль перед этим поточила. Ну так как?

— Присмотрите за Гермионой и Дафной и мы в расчете. Освободив вас от удавки, я ослабил Малфоев. Отцам не проболтайтесь, они до сих пор на крючке у папашки этого глиста.

— Не держи нас за дураков. Ладно, топайте, мы тут сами разберёмся и возьми со своего дружка клятву, чтобы не проболтался.

Недолго думая, Генри, не сходя с места, принёс соответствующий обет. Здоровячки облегчённо выдохнули.

— Бывайте, парни!

Не совсем тихо и не совсем мирно катились дни и недели, приближались экзамены, а в школе нарастало напряжение. Я всем естеством чувствовал, что время утекает, как песок сквозь пальцы. Час «Ч» не за горизонтом. Говорят, что история повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй в виде фарса. Знание основательно изломанного мною канона позволяло беспристрастно взглянуть на разыгрывающееся представление со стороны.