Саламандра (СИ) - "полевка"

Тиро одобрил наряд Лекса и сказал, что приглашение неофициальное и, значит, украшения по желанию самого гостя. Лекс кивнул и забрался в паланкин Киреля. Чернокожие носильщики подхватили свою ношу и мягко понесли во дворец. Лекс впервые ехал сам, без охраны и без Сканда, и чувствовал себя, как голый. У входа его встретил один из монахов и со всем почтением повел через лабиринт коридоров. Лекс постарался было запомнить количество поворотов, а потом махнул рукой. Или его отсюда проведут, или убежать в любом случае не получится. Монахи оказались слишком опытными диверсантами, чтобы пытаться с ними справиться в одиночку. Хм, интересно, у них есть тренировочные лагеря? Вроде как у Шаолиньских монахов?

Кирель встретил его на террасе где-то в глубине дворцового комплекса. Высокие колонны, легкие шторы, стеклянные бусы. Лекс подошел и посмотрел на них уже более внимательно. Бусины были прозрачными, с отшлифованными гранями, поэтому вечерние солнечные лучи сверкали в этих гранях, как в драгоценностях, наполняли беседку легкими мерцающими отсветами. Возле колонн стояли изящные высокие белые вазы с нарисованными синими цветами. Лекс щелкнул ногтем по вазе, и она запела, как мягкий колокол.

— Их привозят из-за моря. У нас не умеют делать такую красоту, — Кирель вышел из-за белой шторы. На нем была длинная полупрозрачная туника, которая просвечивала насквозь в лучах заходящего солнца, скорее подчеркивала совершенные пропорции тела, умело маскируя возможные недостатки.

— Вы прекрасней любой вазы… папа, — Лекс успел оценить такую сексуальную атаку и насмешливо улыбнулся, давая понять, что понял его уловку.

— И зачем так рьяно подчеркивать мой возраст? — Кирель насмешливо поднял брови.

— Некоторые люди с возрастом становятся прекраснее, чем в юности. Потому что ум и характер накладывают отпечаток на их лица, делая их совершенными, — Лекс совершенно искренне прижал руки к груди и с чувством добавил, — вы прекрасны. Ваша красота — это не нежность цветка, который будет смят неловкой рукой, она сродни изяществу драгоценного камня, над шлифовкой которого пришлось потрудиться, зато теперь им можно любоваться вечно.

— Я рад тебя видеть, — Кирель мягко улыбнулся, — мне не хватало интересного собеседника. Ты, пожалуй, единственный человек, которому от меня ничего не надо. Ни должности, ни денег, ни титулов, ни просто внимания и одобрения собственным поступкам. Ты все делаешь сам, не задумываясь, как на это взглянут другие и, пожалуй, именно в этом твоя сила.

— В смысле, — Лекс улыбнулся, хотя сердце упало в желудок, — я натворил столько непотребностей, что любого другого уже по-тихому удавили бы в уголочке, но я еще живой, и все потому, что я до сих пор развлекаю вашу светлость?

— Интересная реакция, на в общем-то безобидные слова, — Кирель жестом позвал рыжика за собой, там на возвышении стояла громадная кровать с разбросанными по ней подушками, посередине кровати стояли шахматы, уже расставленные для игры. Он первый лег на кровать со стороны красных фигур и жестом предложил Лексу занять его место, — ты всегда бросаешься в бой там, где другие бы просто поблагодарили за комплимент?

— Тиро подметил, что я странно реагирую, когда пугаюсь, — Лекс расстегнул ремешки на сандалиях и забрался на ложе, — там, где другие испуганно вжимают голову в плечи, я начинаю кусаться и царапаться. Это все реакция на испуг. Я порой сам не знаю, что выдам в таком случае.

— И что же тебя так испугало, — Кирель сделал первый ход и мягко улыбнулся рыжику, — поделись своими тревогами, может, я смогу тебя успокоить?

— Меня очень испугали пиктограммы огня на стенах, — честно сознался рыжик, хитрить и юлить сейчас не следовало. Надо было наоборот, расставить все по своим местам и объясниться первому, пока кто-нибудь другой не наплел за его спиной небылиц, — я переживаю, что люди начнут чтить Саламандру превыше других богов, а она достаточно прожорливое создание, сколько ни дай, все будет мало. Я не хочу раскола в умах людей, кого из богов надо чтить сильнее.

— Ты переживаешь, что я буду воспринимать рождение культа саламандры как покушение на мою власть? — усмехнулся Кирель, — я уже думал об этом. Я не боюсь этого, в крайнем случае, построим за городом еще один храм, а тебя там сделаем главным жрецом.

— А я боюсь именно этого! — воскликнул Лекс и притворно схватился за сердце, — нет, пожалуйста, не надо! Променять свободу на склоки и интриги между монахами? Бегать с бубном по углям, изображая священный экстаз, вместо того, чтобы приятно проводить время и бояться, что мои помощники всадят мне нож в спину, желая пробраться на мое место? О, НЕТ!! Не наказывайте меня столь жестоко! Я не хочу!!

— Ты не хочешь поклонения себе? — Кирель, похоже, удивился, а может, просто тонко показал это, — все об этом мечтают — стать вровень с богами и повелевать людскими судьбами. Лгунишка!

Лекс лег на кровать и сделал вид, что задумался, а потом перевернулся на бок и вдруг понял, что Кирель сидит спиной к солнцу и поэтому почти не виден, а вот он сам освещен последними лучами, как лампой во время допроса.

— Толпы фанатиков, которые будут с горящими глазами отслеживать каждый мой шаг и слово? Интриги и зависть за спиной? Бояться предательства от людей, которые поклянутся мне в верности? Опасаться яда в еде и воде? Спать с кинжалом под подушкой и подозревать в заговорах всех? Потерять покой, пытаясь удержать власть? Заглядывать под кровать в ожидании найти там наемного убийцу, который попытается зарезать меня спящим? Вы сейчас об этой власти говорите? Нет, спасибо, я скорее соглашусь на старшего мужа и буду спокойно жить в его тени, чем все это… — Лекс махнул рукой в воздухе и пожал плечами.

— В тени мужа жить холодно и одиноко, — Кирель тихо вздохнул, — ты сам кричал, что не пойдешь младшим в семью.

— Ну, тогда я буду периодически выбешивать своего мужа, чтобы он не забывал о моем существовании, — Лекс ухмыльнулся, вспомнив взбешённого Сканда. — Начну коллекционировать что-нибудь, драгоценности, например, или драгоценные вазы, или еще что-нибудь, не знаю пока. Но вот чего бы я хотел избежать, так это фанатиков под боком. Пусть саламандра так и останется маленьким домашним божеством, которое живет в каждом камине, греет дома и помогает людям. Огонь — страшная стихия, и она меня пугает своей непредсказуемостью и жестокостью.

— Кстати, о драгоценностях, — Кирель сделал следующий ход, — почему ты не надел ничего из подарков Теланири?

— Фу, — Лекс перекривился, и сделал ход, — слишком вызывающие и тяжелые. И потом, пусть себя золотом украшает тот, кто не уверен в собственной привлекательности. Я не горю желанием обратить на себя внимание самцов. Мне хорошо и так.

— Ты именно поэтому Сканду по морде во время вашей последней встречи врезал? — Кирель усмехнулся, и сделал ход, — чтобы желание у него поубавить? Ты ошибся в месте, надо было бить коленом по яйцам, поверь, это куда действенней.

— О, — Лекс заметил расставленную ловушку и бросился в контратаку, сделав неожиданный ход ящером (конем), — я туда его раньше бил, не помогло, а похоже, наоборот, раззадорило. С этими мужчинами порой не знаешь, как себя вести. Такие порой затейники! Только смотри по сторонам, чтобы в засаду не попасть!

— Это точно, смотреть стоит внимательней, — Кирель сменил положение, согнув ногу и откинувшись на руку, и сделал свой ход, при этом позволил тунике совершенно случайно упасть с одного плеча, обнажив гладкое плечо, грудь с золотистой кожей и маленьким пурпурным соском.

Лекс вдруг растерялся и сделал неправильный ход, подставляя своего младшего (ферзя) под удар пехотинца (пешки). Кирель сразу же снял с поля сильную фигуру соперника и с интересом посмотрел на доску в ожидании очередной засады, а когда ее не обнаружил, посмотрел на растерянного рыжика.

— О-о, — Кирель довольно улыбнулся и, поправив тунику, сделал свой ход, — похоже, вопрос с твоим браком не стоит оттягивать в дальний угол. Спешу тебе сообщить, что король Теланири прислал гонца с вопросом, с кем именно договариваться по поводу твоего брака.