Эрагон - Паолини Кристофер

Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 133

— Чего же ты хочешь от меня? — спросил он.

— Что ты имеешь в виду?

— Я хочу знать, чего ждут от меня в Тронжхайме. Ведь у варденов и эльфов наверняка есть в отношении меня определённые планы, но что, если мне самому они придутся не по душе? — довольно резким тоном сказал Эрагон. — Я готов сражаться, если нужно, и пировать, когда наступит время пиров, и горевать, когда обрушится беда, и даже умереть, когда наступит мой смертный час, но я никому не позволю использовать меня против моей воли, точно пешку в чужой игре! — Он помолчал, давая собеседнику возможность вникнуть в смысл сказанных им слов. — В старину Всадники считались судьями справедливости, и народ всегда почитал их больше всех своих вождей. Я не претендую на такое уважение, и я совсем не уверен, что людям захочется мириться с очередным «надзирателем» — особенно тем, кто всю жизнь считал себя свободным человеком. Да и молод я слишком, чтобы другими командовать. Но кое-какой силой я действительно обладаю и намерен ею воспользоваться так, как сочту необходимым. И все же я хотел бы знать, каковы твои планы на мой счёт, и решить для себя, согласиться с этими планами или нет.

Аджихад искоса на него глянул и медленно процедил сквозь зубы:

— Не будь ты Всадником, а сидел бы на моем месте кто-то другой, тебя, скорее всего, уже убили бы за столь наглые речи! С чего ты взял, например, что я раскрою тебе свои планы по первому же твоему требованию? (Эрагон вспыхнул, но глаз не опустил.) Однако ты прав: твоё положение даёт тебе определённые привилегии. Но тебе никак не избежать политических интриг — на тебя так или иначе будут оказывать давление, и мне бы тоже не хотелось, чтобы ты превратился в простую пешку в чужой игре, как ты только что сам сказал, или в заложника той или иной идеи. Тебе следует сохранять определённую свободу манёвра и выбора, поскольку именно в этом твоя истинная сила и власть, и эта свобода не должна зависеть от воли какого-то правителя. Моя же власть над тобой весьма ограниченна, но я считаю, что это только к лучшему. Главное — заставить других властителей при составлении своих расчётов учитывать твою волю и твои устремления.

Кроме того, ты должен учесть: люди здесь кое-чего от тебя ждут и будут досаждать тебе своими проблемами, требуя, чтобы ты их разрешил. — Аджихад наклонился ближе к нему и заговорил очень серьёзно. — И я думаю, во многих случаях от твоего решения будет зависеть чьё-то будущее, а одно твоё слово порой сможет вознести человека к счастью или бросить его в пучину отчаяния. Молодые женщины станут спрашивать у тебя, за кого им выходить замуж, и многие из них любыми способами будут добиваться твоего внимания. А люди пожилые захотят узнать, кому из детей им следует завещать своё имущество. И так до бесконечности. И тебе придётся проявлять по отношению к ним доброту и мудрость, ибо они доверят тебе самое сокровенное. Постарайся же ничего не решать с наскоку, ведь слова твои будут иметь гораздо более весомые последствия, чем ты думаешь.

Аджихад откинулся назад, устало прикрыл глаза и довольно долго молчал. Потом спокойно продолжил:

— Бремя власти в том и заключается, что приходится нести ответственность за благополучие тех, кто у тебя под началом. Я это знаю на собственном опыте: вардены уже довольно давно избрали меня своим предводителем. Теперь мои заботы отчасти придётся разделить и тебе. Но учти: я несправедливости не потерплю. А насчёт своей молодости и неопытности не беспокойся: опыт скоро придёт, а молодость…

Эрагону стало неловко за свою горячность. А мысль о том, что люди будут обращаться к нему за советом, и вовсе выбила его из колеи.

— Но ты так мне и не сказал, что я буду здесь делать… — нерешительно начал он.

— Пока — ничего. Ты прошёл больше ста тридцати лиг за восемь дней — таким достижением можно гордиться. Но тебе необходимо отдохнуть. А когда ты немного отдохнёшь и придёшь в себя, мы испытаем тебя, и ты покажешь нам свои знания и умения — как в военном искусстве, так и в магическом. И только после этого я расскажу тебе, какие пути в дальнейшем ты можешь выбрать, и ты сам примешь соответствующее решение.

— А что вы сделаете с Муртагом?

Лицо Аджихада потемнело. Он вытащил из-под стола меч Заррок и погладил прекрасные полированные ножны, чуть задержав пальцы на вычеканенном магическом символе.

— Муртаг будет оставаться в заключении, пока не позволит Двойникам проверить его память.

— Ты не имеешь права держать его в застенке! — возмутился Эрагон. — Он не совершал никаких преступлений!

— Мы не можем дать ему свободу, не убедившись сперва, что он не повернёт своё оружие против нас. Совершал он преступления или нет — он не менее опасен для нас, чем его отец. — В голосе Аджихада послышалась грусть.

Эрагон понял, что ему не переубедить вождя варденов, к тому же опасения их казались ему вполне обоснованными.

— Как тебе удалось опознать его голос?

— Я однажды встречался с его отцом, — кратко сообщил Аджихад и, похлопав по рукояти Заррока, прибавил: — Жаль, что Бром не удосужился сообщить мне, что взял меч Морзана себе. Мне кажется, в Фартхен Дуре тебе этот меч лучше не носить. Многие здесь ещё помнят те времена и ненавистного Морзана. Особенно гномы.

— Хорошо, я это непременно учту, — сказал Эрагон, и Аджихад протянул ему Заррок.

— Кстати, — заметил он, — у меня сохранилось кольцо Брома, которое он прислал в подтверждение истинности своего сообщения. Я хотел передать ему его, когда он вернётся в Тронжхайм… Но теперь, я полагаю, кольцо принадлежит тебе. И, по-моему, ему бы самому хотелось, чтобы его носил ты.

Аджихад открыл ящик стола и извлёк оттуда кольцо.

Эрагон с великим почтением принял его. Символ, вырезанный на верхней грани сапфира, был тот же самый, что и татуировка на плече Арьи. Он надел кольцо на указательный палец, восхищаясь игрой камня.

— Это… это высокая честь! — промолвил Эрагон, чуть запинаясь от волнения.

Аджихад мрачно кивнул, поднялся из-за стола и наконец заговорил с Сапфирой.

— Не думай, о могущественная Сапфира, что я забыл о тебе! Все, что я говорил, в равной мере относится и к тебе. Даже, пожалуй, важнее, чтобы именно ты отдавала себе отчёт во всем происходящем, поскольку именно на тебя ложится ответственность за твоего Всадника в столь опасное время. Тебе не следует недооценивать свою мощь. Но смотри, не подведи Эрагона, ведь он без твоей помощи может оказаться и побеждённым.

Сапфира опустила голову, и глаза их оказались на одном уровне. Они долго молчали, пристально глядя друг на друга. Аджихад первым прервал молчание, потупился и сказал:

— Для меня огромная честь — познакомиться с тобой.

«Он нам подходит, — сообщила Сапфира, искоса глянув на Эрагона. — Скажи ему, что на меня произвели большое впечатление и Тронжхайм, и он сам. Империя не напрасно его боится! Но пусть он знает: если он когда-нибудь поднимет на тебя руку, я не только разрушу весь Тронжхайм, но и его самого на куски разорву!»

Эрагон колебался, удивлённый тем, какая злоба прозвучала вдруг в её голосе, но все же передал её слова Аджихаду, и тот совершенно спокойно ответил:

— Я и не ожидал ничего иного от столь благородного и могущественного создания! Но сомневаюсь, что тебе удалось избежать внимания Двойников.

Фахх! — насмешливо фыркнула Сапфира, и Эрагон поспешил вмешаться:

— Для этого им нужно быть намного сильнее. Я думаю, им бы не поздоровилось, если бы Сапфира действительно рассердилась. Вряд ли им приходилось иметь дело с разъярённым драконом. Вдвоём им, возможно, и под силу сломить моё сопротивление, но Сапфиру им не одолеть никогда! И ты, господин мой, должен был бы знать, что драконы обладают такими магическими возможностями, какие не способен развить в себе ни один обычный маг или колдун. Именно поэтому Бром всегда оказывался слабее, чем я. Мне кажется, что в отсутствие Всадников ваши Двойники несколько переоценили своё могущество.

Аджихада его слова, похоже, встревожили.

Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 133