Золотая цепь - Клэр Кассандра

– Ты не чужой, Томас, – перебил его Мэтью. – Ты член их семьи. И нашей тоже.

Дверь со скрипом приотворилась, и вошла Полли с подносом, на котором стояла бутылка и несколько щербатых стаканов. Поставив все это на стол, она бросила на Томаса озабоченный взгляд и скрылась.

Мэтью поднялся с дивана, взял бутылку и разлил ее содержимое по стаканам с ловкостью, приобретенной в результате долгой практики. В первый раз со дня знакомства с Томасом Корделия увидела, как он взял один из стаканов и залпом выпил содержимое.

Джеймс развернул стул, уселся на него верхом, сложил руки на спинке и скрестил перед собой длинные ноги.

– Том, – заговорил он, и в глазах его вспыхнули странные огоньки, – нам необходимо получить лекарство от яда мандихора. Я думаю, что ты сможешь это сделать.

Томас подавился вином, закашлялся и начал отплевываться; Мэтью забрал у него бокал и поставил обратно на стол.

– Не смогу, – возразил Томас, переведя дух. – Без Кристофера ничего не получится.

– Нет, сможешь, – уверенно сказал Джеймс. – Ты помогал ему с самого начала. Ты работал с ним в лаборатории почти все время со дня смерти Барбары. Ты знаешь, как это сделать.

Томас довольно долго молчал. Джеймс не шевелился, пристально глядя на друга. Корделия не смогла бы в нескольких словах определить, что выражает этот взгляд – в нем чувствовалось внутреннее напряжение, смешанное с непоколебимой убежденностью. Джеймс, как всегда, проявил в эту трудную минуту свои лучшие качества, подумала она. Он верил в друзей, и ничто не могло уничтожить эту веру; в этом была его сила, и он делился своей силой с другими.

– Может быть, – наконец, очень медленно заговорил Томас. – Но все равно нам не хватает одного ингредиента. Без него противоядие не подействует, а Кит сказал, что его невозможно найти в Лондоне…

– Корень растения «моли», – вмешался Мэтью. – Мы знаем, где оно растет, где его достать. Нам нужно лишь съездить в Чизвик-хаус. В оранжерею.

– В дом моего деда? – недоверчиво переспросил Томас и в задумчивости провел ладонью по каштановым волосам.

– В кои-то веки увлечения Бенедикта Лайтвуда принесут людям пользу, – съязвил Мэтью. – Если отправимся прямо сейчас, доберемся туда через тридцать минут…

– Погодите, – воскликнул Томас, поднимаясь на ноги. – Джеймс, я чуть не забыл. Недди передал мне это.

Он протянул другу лист тонкой веленевой бумаги, на которой аккуратным, разборчивым почерком было выведено его имя. Джеймс развернул бумагу и стремительно поднялся со стула, едва не перевернув его.

– Что там? – спросила Корделия. – Джеймс?

Он подал ей записку, и Корделия успела перехватить пристальный взгляд Мэтью, брошенный на них обоих. В письме говорилось следующее:

«Приходи в Безмолвный город. Встретимся в больнице. Не попадайся на глаза другим Братьям. Я все объясню при встрече. Пожалуйста, поторопись. Джем».

Корделия молча протянула бумагу Люси. Джеймс расхаживал по комнате, сунув руки в карманы.

– Если Джем пишет, что я должен идти, значит, нужно идти, – говорил он, пока Мэтью и Томас читали письмо. – Вы все отправляйтесь в Чизвик…

– Нет, – возразил Мэтью. Он по привычке сунул было руку в карман жилета, но сразу же отдернул ее. Пальцы его слегка дрожали, однако голос звучал вполне нормально. – Куда ты пойдешь, туда и я пойду [49], Джеймс. Даже если это будет скучный лондонский пригород Хайгейт.

«Джем», – подумала Корделия. Ей необходимо было поговорить с ним об отце. Она ни с кем на белом свете не могла обсудить то, что сообщил ей Алистер. Никому, кроме него, она не могла сказать, что изменила свое мнение.

«Кузен Джем, мне нужно кое-что сообщить вам о своем отце. Мне кажется, он должен отправиться в Басилиас. Мне кажется, что ему все-таки не следует покидать Идрис. Мне нужна ваша помощь».

Она сделала глубокий вдох, собралась с силами.

– Я пойду с тобой. Мне очень нужно увидеть Джема. Если ты, конечно… – Она обернулась к Люси. – Если ты не настаиваешь на том, чтобы я поехала в Чизвик…

– Чепуха, – воскликнула Люси, и во взгляде ее промелькнуло сочувствие. – Нам нужно всего лишь раздобыть растение, а я знакома с расположением построек и с парком. Только не подумай, – быстро добавила она, заметив, что Джеймс помрачнел, – что я шныряла там или шпионила за хозяевами. Ничего подобного.

– Вы с Томасом можете взять мой экипаж, – предложил Мэтью. – Он внизу.

– А мы поедем в кэбе, – сказала Корделия. – Где находятся ближайшие ворота, которые ведут в Безмолвный город?

– На Хайгейтском кладбище, – ответил Джеймс и потянулся за поясом с оружием. Остальные тоже принялись собираться: надевали куртки, укрепляли на поясе мечи.

– Это довольно далеко. Нам нужно спешить, дорога каждая минута.

Корделия, Джеймс и Мэтью довольно быстро добрались до Хайгейта. Здешние узкие улочки были буквально забиты экипажами, поэтому кучер отказался ехать дальше и высадил пассажиров перед каким-то пабом на улице Солсбери-уолк.

Джеймс попросил друзей подождать, а сам отправился на поиски входа в Безмолвный город. Еще в карете он рассказал Корделии, что портал часто перемещается с места на место в пределах кладбища, и что сегодня он, возможно, находится вовсе не там, где был вчера.

Мэтью бросил в сторону паба страдальческий взгляд, но вскоре внимание его привлекла большая каменная плита, установленная на том месте, где Солсбери-уолк упиралась в улицу Хайгейт-Хилл. Памятник был окружен чугунной решеткой, и на камне были высечены слова: «Трижды лорд-мэр Лондона».

– «Вернись, Уиттингтон, трижды лорд-мэр Лондона», – произнес Мэтью, театрально взмахнув рукой. – Предполагается, что это произошло именно здесь – я имею в виду, что здесь он услышал колокола церкви Сент-Мэри-ле-Боу.

Корделия кивнула. В детстве она не раз слышала эту сказку. Ричард Уиттингтон, простой мальчишка, однажды решил покинуть Лондон со своей кошкой и поискать удачи в другом месте. Но, услышав звон церковных колоколов, обещавших, что он станет мэром, он вернулся. Так оно и случилось – он трижды занимал пост лорд-мэра Лондона.

Корделия уже не помнила, что случилось с кошкой. Возможно, в этой истории имелась доля правды, однако она, Корделия, была бы очень благодарна Провидению, если бы оно так же четко высказалось по поводу ее собственной судьбы.

Мэтью вытащил из кармана флягу и начал отвинчивать крышку. Он был в броне, но, видимо, не собирался жертвовать своими маленькими радостями во имя долга. Не обращая внимания на пристальный взгляд Корделии, он откинул голову назад, сделал большой глоток и закрыл флягу.

– Ну вот; теперь мне, как говорится, море по колено, – объявил он.

– А что, моряки – такой уж храбрый народ, или они постоянно пьяные? – спросила она и сама удивилась тому, как резко и неприязненно прозвучали эти слова.

– И того, и другого понемногу, я так думаю. – Мэтью говорил легкомысленным тоном, но флягу все-таки убрал. – А ты знаешь, что у Дика Уиттингтона, скорее всего, не было никакой кошки? Видимо, это придумали позднее.

– Разве это имеет значение, была кошка или не была?

– Правда всегда имеет значение, – убежденно произнес Мэтью.

– Но только не в сказках и легендах, – возразила Корделия. – Цель сказки – не буквальный и правдивый пересказ событий; сам смысл, сама идея сказки более ценна, чем реальность. Тот, кто смеется над вымышленными историями и художественной литературой, просто боится правды.

Смеркалось, и Корделия скорее почувствовала, чем увидела, что Мэтью смотрит на нее в упор. Через несколько минут он заговорил каким-то незнакомым голосом:

– Джеймс – мой парабатай. Я люблю его. Единственное, чего я никогда не мог понять – это его привязанности к Грейс Блэкторн. Мне очень давно хотелось, чтобы он заинтересовался другой девушкой, но, несмотря на это, я расстроился, когда увидел вас в Комнате Шепота.