Второй (СИ) - Дзюба Татьяна Петровна "Ята Петри"

Второй трет лоб вспоминая подробности. Хорошо хоть не переспрашивает зачем мне это надо. Он наверное привык к тому, что я часто в последнее время задаю нестандартные вопросы.

– Остался пепел. Я дотронулся, пальцами растер. Не труха точно. Цветок сгорел, получается.

-Вот. Короче, можно ехать домой. Не надо смотреть на приступы мальчика я тебе и так все объясню.

– и мне. – отозвался откуда-то из дома Никита.

Я понял что пора проводить временно совещание и думать что делать дальше. Второй просил меня посмотреть на ребенка , я посмотрел, сделал выводы и даже больше. До меня дошло что с ним происходит. Но…

– Граждане родители,– начал я пытаясь сгладить предстоящую новость.– Вашего ребенка нужно в

Клинику везти и как можно быстрее.

На меня смотрят с досадой и неверием. Клинику они боялись почти четыре года. Даже после давних событий Гальцев предпочел уйти с работы, но не объяснять того что случилось. А тут вдруг.

– погодите– останавливаю я возражения в мою сторону. – давайте я все подробно расскажу а вы подумаете, что делать дальше. Но я если честно другого выхода не вижу. Хотя…Мальчика действительно можно куклами кормить– это поможет на какое-то время. Но глобально проблему не решит. А с учетом того что аура растет у Сашки слишком быстро, даже если вы скормите ему сразу с десяток кукол – уже не будет такого большого перерыва как раньше. Максимум месяца на два на три.

Второй, ты же не хотел войны с прилипалами?

Второй кивает мне в ответ. Гальцев хмур. Я вижу, что он думает о том, что совершенно напрасно пригласил к себе в дом мага. Я вижу какие взгляды он в сторону Второго бросает. Понять Никиту можно, обратился за помощью, через силу, наступив на собственную гордость, а получилась не помощь, а сплошной вред. Но я продолжаю говорить в надежде на то, что он услышит главное.

Я рассказываю то, что я увидел, объясняю почему и как все происходит. Я не хочу особо повторяться. Но стараюсь говорить то, что важно и для мальчика, и для Гальцева, и для Второго.

-Сашка растет. Аура у него развивается слишком бурно. Уже сейчас она сияет, как у самого большого мага. Он не умеет ее сдерживать. Он всеми способами пытается на подсознательном уровне избавится от слишком большого количества энергии. Его оболочка иногда просто не выдерживает и тогда случаются приступы. Приступы– это трещины в энергобарьере. Я видел какие большие пики и рубцы у него в ауре. Если вовремя не распределить всю энергию, если не сделать так чтобы у Сашки был постоянный отток того света, который у него вырабатывается, в один момент его оболочка может просто не выдержать и разорваться. И тогда от него ничего не останется. Он просто сгорит. Второй, ты знаешь, что такие случаи бывали и это не редкость. Петрович мне сам в самом начале рассказывал. Я же тоже сиял черезчур сильно. Ты же помнишь как они из меня дар вытаскивали.

– Почему тогда его не видят прилипалы? – задает вопрос Гальцев.

Я если честно пока не знаю что ответить. Я общался с мальчиком еще не так долго. Но из того что я видел объяснение может быть только одно.

– Знаешь, я думаю, что его видят, но он настолько сильно светится, что они не могут во первых определить откуда свет, а во вторых…Помнишь, вчера куклы бродили возле дома и они не могли переступить какой-то искусственный барьер. То есть, они понимали, что рядом есть свет, которым можно питаться, но не могли подойти. Я думал, что куклы появились из-за меня. Я же тоже свечусь иногда достаточно сильно. Но после понял, что с моим даром в доме меня вряд ли бы кто заметил. Это не открытое пространство, да и силы во мне, если честно сейчас совсем не много. Месяц тяжелый был.

К Сашке они пришли. Они чувствовали его свет. А судя по количеству кукол (точнее по тому, что от них осталось) такие гости у вас далеко не новинка. Они двигались на его свет как мотыльки на огонь. Он и звал их и жег одновременно. Они пока еще могли сопротивляться пытались даже отойти в сторону, но Сашка сам их не отпускал. Куклы для Сашки как мороженное среди очень жаркого дня. Как глоток ледяной воды с помощью которого можно снизить внутренний жар. Они единственны кто мог принять избыточную энергию. Но ее было слишком много. И куклы не выдерживали, сгорали, коконы неожиданно созревали и взрывались спорами и даже споры не выживали. Сашка использовал и их. Они же тоже отрицательно заряженные. А ему нужны были даже капли холода…

Так что…Или вы отвозите мальчика в Клинику и Петрович пытается придумать как ему помочь или действительно готовьтесь к новой войне. Вы представляете что выдают в эфир прилипалы которые заживо горят в чистой энергии и не могут сдвинулся с места. Это не уничтожение гнезд и роев. Это прямая угроза взрослым особям.

Я устал от разговора. Я не Петрович с его склонностью к речам и проповедям. А тут надо было не просто красочно обрисовать ситуацию. Тут…Я наверное сам испугался перспектив.

Совещание идет долго. Но я не особо вмешиваюсь. Свое мнение я уже высказал. Менять его точно не буду не на что менять.

Гальцев спорит со Вторым, но я вижу что достаточно вяло. Никита тоже понял что я пытался объяснить. Понял что в покое их с Сашкой не оставят ни прилипалы ни Клиника. И что уехать не получится потому что с такой аурой без сбросов энергии Сашка долго не протянет.

– Я в Клинику не вернусь– кричит с исступлением Гальцев стуча по столу тяжелым кулаком.

Я держу на коленях сашку и говорю ему чтоб он не боялся – Папа немного покричит и успокоится. Сашка мне почему-то верит.

Второй более сдержанно, аргументировано пытается уговорить Никиту хотябы подумать над возможностью. Но Гальцев не сдается.

-Егор Петрович меня за порог как нашкодившего щенка выпер. Все звания все награды поснимали. А я боевой офицер в прошлом, у меня за плечами Ирак и Молдова. Я же пытался поговорить с ним. Я же объяснял почему. А сейчас снова приползти на коленках и попросить помогите? Даже если он согласится, ты представляешь каково это наблюдать за ребенком, с которым будут непонятно какие эксперименты проводить. Я просто не смогу. Я бы два года назад смог, пока сашка еще маленький был, но Старик даже слушкать не захотел. Он сказал что мой дифективный пацан не стоит сотней жизней нормальных людей.

Второй замирает. Я вижу как в его глазах начинает светится сталь. Брови хмурятся. Кулаки сжимаются.

– Он не мог такого сказать– очень медленно говорит Второй.

Никита вслушиваясь в его слова, как то слишком по звериному скалится и его красивое лицо сразу становится искаженным.

– А ты у него спроси. И еще спроси, что он про Машку говорил. И спроси зачем он ее со мной в пару поставил. Почему забрал ее у тебя. Это была не ее воля.

Второй словно натыкается на стеклянную стену. Он дышит слишком глубоко. Я боюсь что он не сдержится и просто голову Гальцеву снесет. Почему-то в исходе драки я не сомневаюсь, хоть Гальцев и сам не лыком шит.