Схимники. Четвертое поколение - Дорош Сергей Васильевич

В голову само собой лезло непрошеное сравнение с Империей. Император не командовал. Он только вдохновлял своих людей. Его воеводы – настоящие воины, понюхавшие пороха, как любят говорить чубы. Может быть… Нет… от таких мыслей два шага до измены. И все же в Империи правят те, кто готов ее защищать. Нет, это не про послушников, про обычных людей. Разве это неправильно? Сталь меча сошлась этой ночью со звоном монет. И золото, мягкий металл, победило.

Вскоре после полудня явился Хомяк. С ним два брата. Кислота облегченно вздохнул. Изображать купца, озабоченного падением прибыли и прямыми убытками от ночных беспорядков, надоело. А все выводы из донесений приказчиков он и так сделал. И даже несколько шагов наметил. В том числе к смерти были приговорены два купца. Не из городских заправил, рангом пониже.

Нет, не за преступления. За жадность и непомерную жажду наживы, что в Золотом Мосту считалось нормальным стремлением. Толпа народа должна будет собраться у их теремов, пошуметь. Нужные, умелые люди вовремя бросят толпу на штурм. Городская стража, как всегда в таких случаях, запоздает. Учитель называл подобные операции «показательными расстрелами». Сигнал остальным купцам, что никакое богатство не оградит их от смерти, коли не умерят аппетитов.

– Господин десятник… – Кислота изобразил любезнейший поклон. – Какие дела привели вас в мою скромную обитель?

– Пуль купить хочу на весь десяток с запасом, – проворчал Хомяк кодовую фразу, означавшую, что дела не срочные и не государственной важности.

– Ну что ж, пройдем, обсудим. Вы ведь не за простыми пулями пожаловали. Прохор, ходь за мной! – крикнул он.

Прохор, кривоногий коротышка с бельмом на левом глазу, служил главным приказчиком, а заодно был правой рукой главы тайного приказа. Невзрачный человечек, лет под сорок, в его жилах текла изрядная доля крови хунну. Он никогда не был хорошим соглядатаем, ничего острее двузубой вилки, которые в последнее время стали входить в моду, отродясь в руках не держал. Зато никто не мог так, как он, собрать сведения от сотен лазутчиков, осмыслить и выдать Кислоте в сжатом виде самое нужное. К тому же Прохор великолепно просчитывал, как будут развиваться события, если повлиять на них тем или иным способом.

Спустившись в подвал, Кислота проверил, не идет ли за ними кто, надавил на неприметный камень. В стене открылся тайный проход. Один за другим они прошли в самое тайное подземелье города. Бдительные стражники подняли мушкеты, которые навели на дверной проем, едва в нем показались люди. Узнали своего главу.

Здесь тоже кипела жизнь. Постоянно приходили и уходили люди подозрительной наружности – и неприметные, такие, что глянешь, отвернешься – и забудешь, как выглядят. Десятки писцов опрашивали их, переносили на бумагу донесения, собирали все это в пухлые тома, проводили первый отсев несущественного. Вооруженной стражи было немного. Тайна хранила это место лучше палашей и мушкетов.

– Вовремя вы, братья, – усмехнулся Кислота. – Еще чуть-чуть – и я волком взвыл бы. Чего там у вас?

– А чего… – Хомяк почесал в затылке. – Братья в казармах. Двадцать семь нас осталось. Ты, стало быть, двадцать восьмой.

– Плач над павшими отложим до завтра, – поморщился глава тайного приказа.

Он никогда не был особенно близок с «серебряными». Учитель сразу выделил его, взвалил на плечи очень многое. Остальные же предпочитали палашами размахивать да из пистолей палить. Может, и неправильно то, что не испытывает Кислота глубокой скорби по павшим, но ничего с этим поделать не мог.

– Из десятников кто жив?

– Только я.

– Значит, пока ты будешь капитаном.

– Вторым? – с надеждой в голосе уточнил Хомяк.

– Второй я, ты будешь первым.

– Но как же так?

– У меня в Золотом Мосту дел и без вас вот. – Кислота провел большим пальцем по горлу. – Всем, что касается «Серебряных шпор», отныне заправляешь ты, Хомяк. Если учитель пожелает назначить кого другого – он сам об этом скажет.

– Да кем там теперь командовать?

– Сколько ни есть – все твои. Поищите среди раненых: вдруг еще кто из наших уцелел.

– Кислота, что с трупом-то делать?

– С каким? – Он на миг растерялся, не понимая, о чем это Хомяк говорит.

– Ты же сам девку приволок. Тело отдельно, а голова… ну тоже как бы отдельно.

– Это не девка, а схимник Паучиха. – Надо же, совсем из головы вылетело. – Так, один из вас – в казармы. Велите тело на ледник кинуть, чтобы разлагаться не начало. Это – сестра учителя, вот пущай он и решает, как ее хоронить. Второй – дуй к Механику. Перескажи все, какие потери, что было, где столько народу положили, почему от двух сотен три десятка неполных осталось. Заодно и про Хомяка скажешь, что я капитаном его поставил. А ты, Хомяк, здесь останешься.

– Я-то тебе зачем? – удивился новоиспеченный капитан.

– Уши у тебя хорошие.

– Как это.

– А вот так. Хорошие, большие. Вот и будешь слушать, что я говорю, а иногда задавать дурацкие вопросы. Мне так думать легче. А если серьезно – то ты теперь капитан. Вот и привыкай к капитанским делам. Прохор, ты тоже мне нужен будешь. Информацию по делу «С» всю собрал?

– Ой, начальник, всю информацию собрать невозможно, однако что мог, что мог.

– Не прибедняйся.

В комнате главы тайного приказа безраздельно царил беспорядок. Кислота от этого неудобств не испытывал. Он считал, что порядок – это не когда все бумаги лежат ровными стопками, а когда можно найти нужную без усилий. Остальное – ерунда. Да и времени прибраться не оставалось, а пускать кого-то постороннего сюда рискнул бы только безумец. Из мебели имелись две полки, небольшой стол и пяток табуретов.

Все трое расселись на табуретах. Хомяк достал из-за пояса и положил на стол два пистоля. Кислота был безоружен. Палаш он оставил в казармах вместе с грязной одеждой.

– Рассказывай, – кивнул он Прохору.

– Странные вещи происходят, однако, – задумчиво начал он.

– Вы следили за всеми схимниками?

– Почти. Тех, кто был приставлен к Императору и Паучихе, сегодня утром нашли связанными. Здесь нас переиграли. Хоть после тех свитков, с которыми вы, господин, меня ознакомили седмицу назад, я не удивлен подобному. Эта женщина – сложный противник даже для вас.

– Была сложным противником.

– Ах да, простите, запамятовал. Вы нашли ее, и как я понял, по частям.

Кислота пересказал то, свидетелем чему он стал ночью. Оба собеседника слушали его внимательно, Прохор задал пару вопросов, а потом продолжил доклад:

– Еще мы потеряли Ловца, а Егерь покинул город. Искатель, кстати, тоже. Про Императора и так все знают.

– Давай поближе к странным вещам. Если я правильно понимаю происходящее, ты имеешь в виду убийства схимников?

– От вашего проницательного взора, господин, сложно что-то скрыть.

– Кто не пережил этой ночи?

– Атаман, Бродяга, Ведьма, Книжник и, как мы уже знаем, Паучиха.

– И что ты думаешь об этом? Кто мог их убить?

– Схимник. Кому же еще?

– Ты говоришь о…

– Нет, нет, господин, я не об основателе вашего учения. Мне рассказывали, каковы схимники в бою. Ученики просто не справились бы. В любом количестве. Взять в плен – это одно. Но если схимнику дается право убивать нападающих, от учеников просто полетят кровавые ошметки. Вывод прост: чтобы убить схимника, нужен второй схимник.

– Кто?

– Я теряюсь в догадках. Господин соизволил посвятить меня в так называемую родословную. Я бы понял, если бы умирали схимники какого-нибудь одного учителя. Месть или еще чего. Но убивают всех без разбора. Я бы понял, если бы смерти были только среди сторонников Императора или нашего господина. Можно объяснить обычной междоусобицей. Кто-то свихнулся и начал уничтожать инакомыслящих. Но и этого не произошло.

– О втором поколении ты не думал?

– Думал, но отбросил эту идею. Опытом в убийствах обладает Охотник. Но погибли три его ученика. Причем если смерть Отшельника можно списать на наказание, то Бродягу и Караванщика уж точно казнить не за что.