Золотая свирель - Кузнецова Ярослава

Отшвырнуть подарок не удалось — похоже, кости вплавились в стекло. Я попыталась сунуть раковину Врану — но не смогла до него дотянуться, хотя он стоял совсем близко. Я хотела бежать, но не двигалась с места, хотела упасть на пол, но оставалась на ногах, все острые углы и твердые поверхности ок а зались недосягаемы.

Вран отстраненно разглядывал меня. Ни сочувствия, ни неприязни — словно алхимик, поместивший катализатор в реагент, и теперь наблюдающий за тем, что получилось.

— Вран! Забери ее!

Он отрицательно покачал головой.

— Это иллюзия, да? Ты заколдовал меня!

— Все на самом деле, смертная. Я только не подпускаю боль, чтобы ты могла д у мать.

— Это ловушка?

Он пожал плечами:

— Если ты так считаешь, то да.

— Что мне делать?

— Плати. Ты же согласилась.

Мораг что-то сказала и я очнулась.

— А?

— Рассказывай, "А!" Что приключилось с твоими руками?

— Сгорели, я же сказала. Я сдуру схватилась за неостывшее стекло.

— И кто тебя вылечил? Этот, Ветер?

— Нет, Ветер не целитель, он воин. Вылечил меня волшебник с той стороны, Вран. Ни шрамов не осталось, ничего. Я думаю, что тебя тоже вылечил он.

— Хм… — Принцесса передернула плечами. — Не знаю, кто там меня лечил. Я очнулась уже здесь, а этого твоего приятеля и след простыл. Ютер сказал, что меня привез какой-то рыжий странствующий рыцарь, и что у нас его никто не знает. Так кто он, этот Ветер, бес его забери?

— Он из Сумерек, миледи. Из холмов.

— Дролери?

— Ну… да, хотя они так себя не называют. Он почему-то помог тебе.

— Пожалел? — Она снова коснулась шрама.

— Не знаю. Вряд ли. Им как-то несвойственна жалость, насколько я могу судить. У Гаэта были свои соображения. — Мораг хмыкнула, а я добавила по какому-то наитию: — Он сказал, что ты очень сильная.

— Экая новость.

— Нет, не в смысле физической силы. Он говорил о силе духа, об ауре, о тех эманациях, которые мы излучаем. Они очень хорошо это чувствуют.

Мораг как-то устало покачала головой:

— И откуда у тебя такие знакомства?

— Я жила рядом с ними четверть века. Ю думает, что я умерла, утонула тогда в реке. Но это не так.

— Тебя забрали в холмы…

— … в Сумерки.

Странное дело, но Мораг восприняла это спокойно, как должное, даже кивнула. Может быть из-за того, что сама только что подверглась чудесному превращению. Я на всякий случай поспешила указать ей на это еще раз:

— Тебя ведь тоже забрали в Сумерки, миледи. Сегодня. Сегодня же и вернули, а могли вернуть и через тридцать, и через сто лет.

— Угу. Только не видела я никаких Сумерек. Я спала.

— Может, не помнишь?

— Может, не помню. — Она помолчала. — Но рожу мне эта тварь раскроила, это помню. Это я очень хорошо помню. Я думала, насовсем ослепну. Черт! Проснулась, а глаза видят, нос дышит… Я говорю Ютеру — зеркало дай, а он перепугался, дурак. Не дает. Потом все-таки дал.

— А в зеркале только один шрам!

— Вот именно! Я чуть не рехнулась. Я же помню, что со мной было.

— Плохо было.

— Дерьмо полное было! Не лицо, а вспаханное поле. Разваливалось в руках как… тыква гнилая.

Она, словно еще не веря, коснулась кончиками пальцев лба, бровей, скул… задержалась у сомкнутой горячей трещины шрама с кристалликами лимфы по краю. Отличная кожа у принцессы, гладкая как полированный металл, на ней даже пор почти не видно, не то что каких-то рубцов или царапин.

— Интересно, почему один шрам тебе все-таки оставили?

Она коротко, лающе рассмеялась:

— Чтоб совсем не чокнулась, наверное. — И снова потерла ключицы.

Я окончательно осмелела:

— У тебя есть платок?

— Какой платок?

— Любой. Платок, салфетка. Я принесла тебе мертвую воду, она заращивает шрамы. Надо намочить платок и приложить к щеке.

— А… — Принцесса посмотрела на флягу в моих руках. — Вот зачем ты пришла. Ну, спасибо. Дьявол, спасибо! Я, наверное, должна тебя отблагодарить. Ты уже второй раз помогаешь мне в этих гребаных передрягах.

— Ммм… — Я отвела глаза.

Оба раза получалось так, что не будь меня, принцесса справилась бы со всем этим передрягами быстрее и без увечий.

Она вдруг прищурилась:

— Э, а не ты ли там была, на берегу, возле речки? Там какая-то дура суетилась, помню. Визжала громко.

— Я не нарочно…

— Ах, вот оно что! А я удивляюсь, как это так получилось, что ты на меня там наткнулась… Испугалась твари, да?

— Это не тварь. Это несчастное перепуганное существо. Он разумен, между прочим.

— Кто разумен? Чудовище?

— Он не чудовище. Его зовут Малыш. Он мантикор.

— Малыш! — Мораг закатила глаза, фыркнула и опять принялась мять рубаху на груди. -Ух… Ничего себе Малыш… Тоже подарок из холмов… из Сумерек?

— Ну… да…

— Какого же дьявола этот несчастный и разумный на меня кидался?

— Он не кидался. Ты первая на него налетела, миледи. Он защищался.

— Хм… — Она приподняла бровь, длинную, с надменным изломом… ту, которая меньше четверти назад свисала лоскутом в слепую глазницу. — А ведь верно. Значит, из Сумерек он, говоришь… А куда же его хозяева смотрят? Что он делает в Соленом Лесу?

— Ну… он случайно туда попал. Он спал несколько сотен лет, проснулся, оказался в незнакомом месте и перепугался. Принцесса! Ты сейчас сказала, что хочешь отблагодарить меня. Ты можешь это сделать. Не убивай Малыша. Запрети охоту на него. Пожалуйста!

— Вот как? А он, значит, будет гулять по лесам и бросаться со страху на любого, кого встретит?

— Нет! Если его не трогать, он не причинит вреда. А потом, я обещаю, я уведу его отсюда. Я отправлю его домой, на ту сторону .

— На ту сторону ?

— Да. Обещаю. В скором времени. Пожалуйста. Мне нужно два-три дня.

Узкая смуглая рука мяла одежду на груди. Обрезанные пряди, не схваченные венчиком, упали принцессе на лоб. А венчик я забыла в лесу. И меч забыла. Он, наверное, так закопанный в песке и лежит.

— Бог с тобой. Только давай быстрее. Если он будет безобразничать, ничего не обещаю.

Эх, кто бы что бы говорил про безобразия!

— Век буду благодарна, миледи! Сделаю для тебя все, что пожелаешь.