– И стрелы искуснейших охотников Средиземья не причинили бы хоббитам ни малейшего вреда, – разглядывая кольчугу, заметил Гимли. – Ведь это же кольчужная рубаха из мифрила! Из мифрила!!! А такой великолепной работы я, признаться, ни разу не видел – и даже не знал, что такое возможно. Не об этой ли кольчуге говорил Гэндальф? Тогда он, по-моему, ее недооценил.
– То-то я думал, – вмешался Мерри, – зачем ты все время сидишь у Бильбо? А он, оказывается, снаряжал тебя в путь. Вот ведь какой замечательный старикан! Надо при случае ему сказать, что его подарок спас Фродо от смерти.
Там, где об кольчугу ударилось копье, мифрильные кольца, продавив подкольчужник – рубашку из тонкой эластичной кожи, – синевато отпечатались у Фродо на груди, но кольчуга не порвалась, и соскользнувшее копье резко отшвырнуло хоббита в сторону, пригвоздив, как бабочку, за плащ к стене, и на боку у него вздулся огромный синяк. Пока другие готовили еду, Арагорн приготовил взвар из целемы и промыл хоббиту все его синяки. Острый запах целемного взвара повис над укрытой от ветра поляной, и вскоре Хранители с радостью ощутили, что их усталость быстро проходит. Ссадина Сэма перестала кровоточить, а Фродо почувствовал, что может дышать; однако синяк от удара копьем долго не рассасывался и болел много дней – для того чтобы Фродо мог носить кольчугу, Арагорн сделал ему мягкую перевязку.
– Когда ты в кольчуге, – сказал он хоббиту, – я чувствую себя гораздо спокойней. Носи ее, не снимая, до конца похода – тем более что она поразительно легкая. Отдохнуть от нее ты сможешь у друзей, там, где могущество Врага бессильно… но, к сожалению, таких заповедных земель на нашем пути встретится не много.
Подкрепившись, Хранители потушили костер, забросали кострище пихтовыми ветками, чтобы скрыть следы своего привала, и выбрались вслед за Арагорном на дорогу. Примерно через час Мглистый хребет загородил от путников заходящее солнце, и в горах залегли темные тени. С реки, расползаясь по прибрежным низинам, потянулись белесые космы тумана. На востоке серые вечерние сумерки постепенно скрадывали просторную равнину, обманно приближая к шагающим Хранителям черную щеточку далекого леса. Теперь, когда Сэм и Фродо приободрились, Отряд мог двигаться довольно быстро, и путники шли еще часа три, сделав лишь одну короткую передышку.
Долину окутала ночная тьма. В небе ясно поблескивали звезды, однако месяц еще не взошел. Фродо и Гимли, прислушиваясь к ночи, шагали последними. Все было тихо. Наконец Гимли нарушил тишину.
– Погони не слышно, – сказал он хоббиту, – или я глух, как дубовый пень. Может быть, орки напали на нас, потому что хотели выгнать из Мории, а про наш поход – про Кольцо Всевластья – они не знают, да и знать не желают? Правда, когда им надо отомстить, они подолгу преследуют врагов…
Фродо вынул из ножен Терн и поднял вверх – клинок не светился. А все-таки хоббит слышал шаги! С тех пор как путников накрыла ночь, он слышал шлепанье босых подошв, иногда заглушаемое шумом ветра. Или ему это только казалось? Да нет же, он слышал их, вот и сейчас… он резко оглянулся, и ему почудилось, что над дорогой плывут две светящиеся точки. Он вгляделся пристальней – и ничего не увидел.
– Устал? – заботливо спросил его Гимли.
– Не в этом дело, – ответил Фродо. – По-моему, за нами кто-то крадется. Я почти все время слышу шаги. А сейчас вот видел два мерцающих огонька – глаза, да и только… – Фродо умолк.
Гимли посмотрел назад и прислушался.
– Ты ошибаешься, – сказал он Фродо. – Это поступь ветра в траве. А глаза… вон их сколько, мерцающих огоньков! – Гимли указал на ночное небо. – Пойдем! А то мы и так отстали.
Шелест ветра стал гуще, слышнее, ночная темень впереди уплотнилась, и путники поняли, что приближаются к лесу.
– Это Кветлориэн! – возликовал Леголас. – Здесь начинается Золотой Лес. Какая жалость, что сейчас не весна!
Дорога нырнула в искристый мрак – высокие серебристо-серые деревья заслонили от путников звездное небо золотым пологом шуршащей листвы.
– Ты прав, – радостно подтвердил Арагорн, – это действительно Золотой Лес, где по плану Гэндальфа мы сможем заночевать. Он предполагал, что в эльфийских владениях орки не отважатся нас преследовать.
– А удалось ли эльфам отстоять свой край от Вражьей Тучи? – усомнился Гимли.
– Лихолесские эльфы не бывали в Лориэне много десятилетий, – сказал Леголас, – но, как я слышал, наши сородичи успешно сдерживают Завесу Тьмы, хотя их владения сильно уменьшились.
– Да, их владения очень уменьшились. – Арагорн, словно вспомнив о чем-то, вздохнул. – Они отступили в глубину Лориэна, и сегодня нельзя рассчитывать на их помощь. Давайте пройдем немного вперед и отыщем подходящую для ночлега поляну. – Арагорн повернулся и зашагал по дороге; однако Боромир не сдвинулся с места.
– А обойти этот лес нельзя? – спросил он.
– Обойти? Зачем? – удивился Арагорн.
– Неведомые беды на тайных тропах всегда оказываются гораздо опасней, чем открытые враги на торных дорогах, – мрачно хмурясь, объяснил Боромир. – По совету Гэндальфа мы спустились в Морию… так теперь и тебе не терпится сгинуть? Выбраться из Лориэнского Леса нелегко, а выбраться таким же, как был, невозможно – вот что говорят о Лориэне в Гондоре!
– И ведь правильно говорят, – заметил Арагорн. – А вот смысл присловья, видимо, забылся – иначе гондорцы не страшились бы Лориэна. Но, как бы то ни было, выйти к Андуину можно отсюда только по лесу – если ты не хочешь возвращаться в Морию или подниматься на Баразинбар.
– Конечно, не хочу, – сказал Боромир, – а поэтому пойду за тобой через лес. Однако помни – он тоже опасен!
– Опасен, – согласился Арагорн. – Для зла. И для тех, кто ревностно служит злу. А теперь – вперед, мы теряем время.
Путники одолели не больше лиги, когда журчащую слева Серебрянку заглушил шум водопада справа. Шагов через тридцать они увидели впереди черный, с кругами водоворотов, поток, перерезавший серую полоску дороги.
– Это Белогривка? – воскликнул Леголас. – О ней сложено немало песен, и мы, северные лесные эльфы, до сих пор поем их, не в силах забыть вспененные гривы ее водопадов, радужные днем и синеватые ночью, гул серебряных, с чернью, перекатов да безмолвную глубину ее темных омутов. Но некогда обжитые берега Белогривки давно пустуют. Белый мост разрушен, а эльфы оттеснены орками на восток. Подождите меня, я спущусь к воде, ибо говорят, что эта река исцеляет грусть и снимает усталость. – Эльф спустился по крутому берегу, изрезанному множеством небольших бухточек, вошел в воду и крикнул спутникам: – Здесь неглубоко! Спускайтесь и вы! Давайте переправимся на южный берег. Я вижу удобную для ночлега поляну. И, быть может, под говор белогривого водопада нам всем привидятся приятные сны.
