Год дракона (СИ) - "Civettina"

Мастер полез грубыми пальцами в мешочек и неожиданно ловко извлек оттуда минерал насыщенного голубого цвета. Камень был идеально гладкий и напоминал горное озеро, отражающее небо. В нем ходили едва уловимые тени, похожие на тени облаков. Они то собирались вместе, то рассеивались под дуновением несуществующего ветерка. Ювелир оглядел камень со всех сторон мутноватыми глазами и заключил:

– Плохой топащ… Нехорощий.

Дима нахмурился, но смолчал.

– Много бед принещет. Щам диавол щидит в нем, – пояснил космач, видя, что первое высказывание не возымело силы.

– Нужна огранка и оправа, столь же прекрасная, как этот камень, – подражая манере богачей, произнес Дима.

Ювелир принялся кряхтеть и почесываться. Он вертел в руках камень, смотрел сквозь него на свет, льющийся в окна, лизал, пробовал на зуб, подкидывал на ладони. Дима спокойно наблюдал за этим спектаклем, стараясь стереть с лица брезгливость.

– Щколько платищь? – наконец, перешел к главном мастер.

Дима выдержал положенную паузу:

– Два золотых.

Ювелир недовольно скривился, словно топаз вдруг превратился во что-то мерзкое и склизкое.

– Если управишься до начала ярмарки, накину еще столько же, – пообещал Дима.

– Ощень плохой камень. Нещащья в нем!

– Берешься или нет?

Мастер тяжело вздохнул, на его лице отразилась мука всех тех, кого против воли заставляют браться за опасную работу.

– Пять… – прошептал он.

– Пять золотых? – уточнил Дима, сунув руку в карман.

Космач закивал и смиренно потупился.

– Вот три, – охотник опустил в его грязную ладонь монеты. – Остальное получишь, когда перстень будет готов. Я зайду на будущей неделе. И не вздумай дать деру!

– Мерку бы щнять, – в плотной бороде обозначилось что-то, напоминающее улыбку.

Дима без удовольствия последовал за ювелиром вдоль стола с подмастерьями в глубь мастерской, где за печным выступам находился квадратный стол. Мальчишки снова бросили свою работу, обратившись в зрение и слух, но мастер на этот раз не прикрикнул на них. Возможно, он даже хотел, чтобы его чумазые помощники слышали, как умело он разговаривает с важным заказчиком.

Стол был усеян различными инструментами, деталями, заготовками, неудачными вариантами всевозможных изделий. Покопавшись в них, космач извлек толстую, но гибкую проволоку с петлей на конце. Петля была подвижной, как виселичная веревка, а хвост проволоки, по которому петля двигалась, сужаясь и расширяясь, имел зазубрины-отметки.

– Перщатку бы щнять… – заискивающе попросил мастер. Полученный задаток расположил его к гостю, и в движениях ювелира появилась учтивость и даже какая-то нежность.

– Я буду носить перстень поверх перчатки, – отрезал Дима.

Космач понимающе закивал, надел петлю на средний палец гостя и слегка затянул. Потом подвигал туда-сюда, еще затянул, снова подвигал. Охотник со скучающим видом оглядывал грязных мальчишек, которые буквально легли на стол, чтобы лучше видеть происходящее за печью.

Закончив примерку, мастер снял проволоку и обратным ее концом прямо на столе что-то нацарапал.

– Защем вам такой перщень? – уже без предостережения, скорее, с тревожным любопытством спросил он.

– На память о людях, – небрежно бросил Дима и, немного помолчав, зачем-то добавил: – И о богах.

========== История ==========

– Нам надо избавиться от прошлого, – сказал Вовка, когда мы вернулись в наш домик в лесу. – Избавиться от всего, что может привести к нам. Изменить внешность, насколько это возможно, изменить привычки, имена… Горыныч сделает нам новые документы, и с этой поры мы перестанем быть братьями. Формально.

– Думаешь, драконов это остановит? Они в каждом из нас видят трехглавого… – попробовал возразить я.

– Да, видят, но не знают, кто две оставшиеся головы. Поскольку многие драконы занимают высокопоставленные посты в этом мире, а другие имеют влияние на людей, занимающих эти посты, то им не составит труда по документам вычислить нас троих. Если мы перестанем считаться братьями на бумаге, это затруднит поиск.

– Согласен, – кивнул Максик.

Свой джип Вовка тоже перекрасил. Теперь из сине-черного «Черик» превратился в темно-бордовый. Номера ему брат тоже сделал новые. Свою внешность мы не стали менять: цвет и длина волос не обманет компьютер. Просто мы перестали появляться в людных местах при свете дня, потому что в темноте легче скрыться. Благо короткий световой зимний день играл на нашей стороне. Однако нам была необходима и документальная поддержка: в Москве мы с Максиком засветили наши паспорта, сдавая украденное золото в ломбард.

Двадцать четвертого января мы втроем отправились к Горынычу за новыми документами. Для Максика это была первая встреча со старым драконом, и я почему-то волновался за него. Я знал, что Беша недолюбливает Горыныча, и это настроение передалось и нашему младшему, который считал близнеца своим кумиром и во многом подражал ему.

– Я не пойду к нему, подожду вас в машине, – буркнул Максик, когда мы приехали.

– Не дури! Мы пробудем у него несколько часов, – Вовка заглушил мотор и обернулся. – Выходи.

– Сказал же: останусь тут.

– Это невежливо!

– С каких пор тебя стали волновать правила этикета? – Максик скрестил руки на груди. – Еще бы во фрак вырядился!

– Я сказал: выходи! – Вовка силой выволок младшего из машины.

Стоит ли говорить, что это кардинально повлияло на поведение Максика: он держался намеренно отстраненно, дерзил и всем своим видом показывал, что не может дождаться отъезда.

– Какой характер, а! – восхитился Горыныч. – Не каждый чистокровный дракон может таким похвастаться.

Максику были приятны эти слова, и он слегка сбавил обороты. Однако Вовка нанес последний удар, окончательно сломивший спесивость младшего:

– У Максима все по максимуму. Беда тому, кто это недооценит.

Такая неприкрытая лесть разом обезоружила младшего, и через полчаса он уже как ни в чем не бывало уплетал за обе щеки пирог, которым нас угостил Горыныч.

– А у тебя как дела с книгой? – спросил меня он, когда темы для разговоров стали иссякать.

– Почти разгадал. Осталось несколько страниц, – похвастался я.

– Я знал, кому ее дарить! Столько лет лежала у меня мертвым грузом, а ведь могла служить потомкам, – Горыныч говорил это с такой гордостью, будто я был его сыном. – Знаешь, поиск финального ответа можно облегчить, если записывать все на бумаге. Когда что-то записываешь, то в процесс информация автоматически систематизируется.

– Я так и делаю, – улыбнулся я.

– Вечно я лезу с советами к молодежи, которая и так все знает без меня, – Горыныч примирительно поднял руки вверх.

Мне стало неудобно перед ним, и я вынул книгу из рюкзака и открыл в том месте, где у меня была закладка:

– Без твоего совета мне все-таки не обойтись. Знаю, ты не видишь надписи, которые вижу я, но вот этот знак… Я не встречал его ни в каком другом месте.

Горыныч несколько минут рассматривал нарисованный на картинке знак, тер подбородок, морщил лоб, потом пробубнил: «Сейчас…» и вместе с книгой направился в другую комнату.

– Нам надо ехать, – тихо произнес Вовка.

– Вы можете подождать меня в машине.

– Если ты спросил про знак не просто ради того, чтобы спросить, то мы подождем, – Вовка закинул ногу на ногу. – Я не хочу, чтобы у тебя оставались белые пятна в разгадывании книги.

Через пару минут Горыныч вернулся. Поверх моей открытой книги лежала еще одна – поменьше и потоньше.

– Что-то похожее я видел вот тут, – он продемонстрировал мне иллюстрацию. На ней был изображен всадник, лицо которого скрывал платок вроде того, какие носят бедуины. За спиной всадник вез щит, а на нем была гравировка, очень похожая на знак, что я встретил в своей книге.

– Что это за воин? – я вглядывался в картинку, пытаясь понять по пейзажу, где происходит действо.

– Елизар. Он был вскормлен драконом и из-за этого получил некоторые способности, недоступные людям, – стал рассказывать Горыныч. – Он был выдающимся воином и мудрым дипломатом, защищал драконов от нападок людского племени. А когда между повелителями драконов и богами разгорелся конфликт, он убедил обе стороны сложить оружие. Боги отозвали ангелов, повелители отдали свои мечи на хранение стражам.