Кладбище забытых талантов (СИ) - Мельн Игорь

— Сделка.

До того момента Юрий и Анжела знали о присутствии у монстров разума и способности говорить на незнакомом языке, но тогда услышали человеческую речь из их уст впервые. Поэтому призраки несколько застыли в удивлении, но, верно, безмолвие показалось раздумьем, и выступил гробовщик-гипнотизер, чья речь получалась разборчивее.

— Мы выпустим тебя наружу, а ты заманишь сюда своих, — сказал он и поднял острый палец в сторону Юрия. — Жизнь каждого из вас будет стоить жизни пяти. После мы даруем вам свободу. — И, не дождавшись ответа, добавил: — Утро наступит через несколько часов.

Гробовщики оказались занятыми существами, поскольку вновь вылетели из помещения в коридоры лабиринта, оставив заключенных одних. Некоторое время призраки молчали, слушав свои учащенные сердцебиения, но Анжела вдруг сказала:

— В свою первую ночь ты ведь сюда попал? Кажется, ты говорил, что сбежал через землю под гробом, а потом в известном направлении… Так уходи же скорее!

— Я пока что еще не спятил! Во-первых, это другая темница, я был в соседней камере, во-вторых, я слишком близко к своей мечте, я почти видел ее своими глазами, и в-третьих, у меня есть шанс спасти тебя.

— Сомневаюсь, что они отпустят нас. Почему я попала в сюжет ужасного бульварного романа, где главный злодей обещает что-то и потом обманывает… Мы рискуем погубить не только себя, но и многих невинных призраков. Подумай…

— Тут и думать нечего! Что мне терять, скажи? Я уже своим руками сегодня убил не только незнакомых призраков, но и… Наташу. Ты правильно думаешь, что я монстр. Это чистая правда! Наверное, я даже больший монстр, чем эти могильщики.

— Юрий, ты не… — Анжела замолчала от воспоминания волнительного момента, не в силах закончить фразу. — Черт! Они забрали меч и щит.

— Замечательно! Теперь мы снова безоружны.

Не пожалев чистоты штанов, призраки разместились на полу подле стены. Выдалась свободная от разговоров минута, и Юрий нетерпеливо вытащил из-под футболки кулон, прикрепленный к толстой плетеной нити. Сколько лет он носил его, размышляв о действительном происхождении и теперь желал узнать все.

— Может, та, кто подарила мне это, расскажет про значение витиеватого символа?

Глаза Анжелы округлились, когда она увидела забытую вещь, и едва заметная улыбка сопроводила пристальный взгляд. Призрачная девушка ответила не сразу: возможно потому, что вспоминала о давнем увлечении, быть может, из-за многолетнего ожидания момента, от радости которого прерывалось дыхание и стучал победный марш в висках.

— Это славянский символ-оберег. В детстве я увлекалась славянской мифологией и сделала его для тебя. Правда, он вышел уж слишком небрежным, хотя я старалась. И даже не смей говорить, что он красивый — страшный ведь… Кажется, он выполнен из эпоксидной смолы с добавлением красного и белого красителей. Самым трудным этапом было сделать форму.

— Сколько же тебе было лет?

— У меня не настолько феноменальная память. Да и не думай, что я сделала его сама, если ты об этом… Мама помогала.

— Так что он означает?

— Это одолень-трава…

— Одолей что-что? — улыбнулся Юрий.

Анжела обратила на товарища суровый взгляд, чем дала понять: над таким потешаться не стоит. Она громко и четко повторила название символа, после чего продолжила:

— Такое растение у славян использовали в лечебных целях. И вскоре стали делать талисманы для тех, кто был слаб здоровьем.

— Уверен, он помогал мне все эти годы.

— Полагаю, помогал тебе врач, и не обесценивай его труд, пожалуйста. Вылечи тебя амулет, ты бы не сидел сейчас рядом со мной.

Призраки погрузились в клубы собственных мыслей, вялому распутыванию которых помогали капли, что летели с потолка и с едва различимым звуком разбивались о пол. Казалось, время замерло вместе с пленниками и тянулось приятно долго в обществе друг друга. И вдруг Анжела подсела к Юрию вплотную, положив голову на плечо и приобняв за руку, и тихо заговорила:

— Я думала, что не вспомнишь…

— Я не понимаю, я просто не понимаю, как мог забыть единственного друга. Мне ужасно стыдно. Конечно, это было давно, да, но ты мне подарила кулон на память.

— Юрий, не вини себя. Подобное случается, и мы не в силах что-либо сделать. Порой из-за сильных переживаний забываешь момент из прошлого, чтобы не чувствовать боли. Это защита организма такая. Нужно сказать, действенная и милосердная… Хотела бы и я не помнить все эти двенадцать лет…

— Двенадцать лет, — повторил невольно призрачный юноша, осознав величественность цифры. — Двенадцать лет страдать по какому-то дурацкому мальчику из детства, который даже не мог тебя вспомнить. Я бы так не выдержал, это же невыносимо… Что случилось после того, как я переехал? Я ведь не мог не навестить тебя, не послать письмо.

— Мой отец лишь вздохнул с облегчением и забыл о тебе, словно тебя никогда не существовало. Наверное, думал: если не напоминать о тебе, я вскоре забуду тебя. Козел! Он серьезно думал, что твои родители будут винить его во всех бедах, что случились бы во время наших игр.

— В жизни такого бреда не слышал! — выпалил Юрий, не сдержав возмущения.

— В любом случае он бы никогда не сказал о твоем письме, да и незадолго после твоего переезда мы тоже покинули нашу квартиру. Я пропала из твоей жизни, став призраком прошлого, неудивительно, что ты вскоре забыл обо мне. Но я не смогла тебя отпустить: с каждой неделей ты только чаще мне вспоминался. Я представляла, как ты меняешься с течением лет, выискивала тебя в городской толпе, но безуспешно; я разговаривала с тобой на страницах дневника, воображала тебя при чтении… Ты стал для меня тем мальчиком из детства, что показал мне прелесть книг, пусть и своих любимых, тем, кто меня внимательно слушал и не перебивал, хотя я была той еще болтуньей.

Анжела не могла более изливать слезы — за последние несколько часов они полностью истратились, — а потому просто дрожала всем телом и часто дышала, уперевшись носом в шею товарища.

— Я пыталась заводить друзей, влюбляться в парней и не только, но все это длилось недолго… Я боялась привязываться к кому-либо, чтобы снова не чувствовать боль расставания.  Да и все те попытки заглушить разлуку были пустым, глупым и в каком-то смысле очень эгоистичным занятием. Это все было ненастоящим…

— Знаешь, мы с тобой все-таки особенные. Только мы смогли познакомиться и подружиться дважды.

— Какой незабываемый опыт! Никому такого не пожелаю! — В порыве чувств Анжела смяла свитер призрачного юноши и замерла в такой позе. И затем отпустила, бережно загладив складки. — Хотя ты так завороженно смотрел на меня, как и в день нашего первого знакомства. За это можно и душу отдать.

Юрий накрыл ее ладони своими, передав горсть тепла — он и сам начал дрожать от местного холода.

— У меня тоже не было друзей, а уж тем более любовных отношений. Никто не хотел общаться с калекой. Получается, что нас вновь свела сама судьба.

— Я не верю в судьбу.

— Значит, кладбище.

И вновь разговор сменился молчанием, будто они находились в поезде, в котором запрещалось издавать звуки на остановочных станциях.

— Ты лгун, — неожиданно сказала Анжела. — Мне весьма любопытно, почему ты не рассказал про случай в оранжерее?

— Мои воспоминания увидела?

— До мельчайших деталей… Нет, мне абсолютно безразличны ваши с ней личные дела… Однако ты нарочно упустил этот момент — вот в чем интерес.

— А хочешь узнать, как это было?

Призрачная девушка отстранилась в недоумении; сначала брови совершили недоверчивый изумленный полет на лоб, но после осели так низко, что почти касались носа — подумалось, что товарищ насмехался над ней.

— Я имею в виду, что расскажу всю правду.

— Нет особого желания слушать про томное дыхание, нежность губ, пылавшую страсть…

— В той оранжерее, — продолжал Юрий, — была роза под стеклянным куполом. Сидни укололась о шип, и яд заставил ее поцеловать меня. Всего лишь волшебство заколдованного растения. Это неловко и трудно было объяснить — вот почему я не рассказал.