Стиснув зубы, чтобы не расплакаться от обиды, я постаралась не думать об этом.
– Потом схожу в вагон – ресторан и что-нибудь закажу.
Из моих мыслей меня выдернул стук в дверь.
– Кто там? – громко спросила я, спуская ноги на пол.
Аристократки никогда не станут сидеть с ногами в кресле. Это еще хуже, если верить правилам этикета, чем выйти на улицу голой.
В ответ была тишина.
– Кто? – спросила я, подходя к двери. Я надеялась, что это кондуктор. Тогда можно будет схитрить. Поговорить, дойти до кровати, лечь в кровать, прикинувшись немного больной. И попросить его сделать мне чай с корицей.
Мой взгляд скользнул по кнопке, а я решила открыть дверь.
– Вы? – ужаснулась я, видя на пороге своих апартаментов герцога Вельзера.
Глава 29
– Вы что здесь делаете? – спросила я, стараясь вести себя холодно.
Это просто неслыханная наглость?
– А вы что здесь делаете, когда все гуляют на улице? – спросил он.
– Вам какое дело? – проворчала я. – Я просто немного приболела и …
– Неправда. Вы не больны, – заметил он, глядя на меня так, словно видит меня насквозь. – Вы просто не хотите выходить.
– Может, и так! – ответила я довольно резко.
Дракон смотрел на мой халат, на распущенные волосы и красные от слез глаза.
– Вы проплакали всю ночь, не так ли? – спросил он, чуть склонив голову на бок. – А я так старался угодить вам с подарками! Один подарок адресовался вашему мужу.
– И что именно адресовалось мужу? – спросила я.
– Если вы бы забрали себе бутылку вина, то ему – букет цветов. К сожалению, я не смог бы присутствовать на его похоронах, но букет, я считаю, был бы очень уместен, – с усмешкой заметил дракон. Он смотрел на меня и улыбался. – Если бы вы взяли себе цветы, то бутылка вина была бы ему как раз кстати. Пусть пьет в одиночестве и мучается вопросом, кто подарил вам такой роскошный букет.
Герцог Вельзер рассмеялся, а я даже чуть-чуть улыбнулась.
– Итак, вы планируете всю дорогу сидеть здесь, взаперти, и мы больше не сможет наслаждаться вашим чудесным обществом? – спросил дракон.
– Я планирую сойти на первой станции, – гордо ответила я. – И вернуться в поместье.
А дальше развод, часть имущества. Да, конечно, я не буду больше такой богатой, как сейчас, но деньги, как выяснилось, еще не гарантируют счастье.
– И испортить себе чудесный Новый Год? Ну, это уже слишком! – наиграно осуждающе заметил дракон. – Поэтому одевайтесь. Мы с вами прогуляемся! Ваш муж не должен пребывать в стойкой уверенности, что вы останетесь там, где он вас оставил и будете ждать его возвращения долгие годы. Вы не такая, я вас насквозь вижу.
Я хотела что-то сказать ему, но тут же подумала, что он прав. Неужели стоит и дальше погружаться в отчаяние, когда можно выйти и пройтись? Почему когда муж изменяет стыдно его жене, а не ему самому и любовнице? Почему я должна прятаться ото всех, скрывая свое горе под маской ледяного спокойствия, чтобы мужу было комфортно? Если я сейчас оденусь и выйду, я ступлю на тонкую грань, разделяющую “Ах, бедняжечка!” и “Вы видели, что она себе позволяет!”.
– Вы знаете, что замужней женщине непозволительно разгуливать с посторонним мужчиной, если только он не старшее ее на пятьдесят лет, – произнесла я.
– О, за это не волнуйтесь. Мне далеко за семьдесят. Я даже старше, чем господин Бенджамин, – рассмеялся дракон. – Или вы не верите? Те, в ком течет драконья кровь, долго мучают наследников нервным ожиданием. Все, хватит перепираться. Одевайтесь.
Он поморщился, словно устал спорить.
Я и сама понимала, что хоронить заживо себя еще рано. Быть может, будь на моем месте девушка этой эпохи, она провела бы все путешествие в слезах.
– Вам следует выйти, чтобы я могла привести себя в порядок, – произнесла я.
Я потратила пятнадцать минут, чтобы одеться и сделать прическу. Вытащив изо рта очередную шпильку, я посмотрела на свое бледное лицо с красными глазами.
Дорогая косметичка распахнулась, а я быстро навела марафет, чтобы при полном параде направиться на выход.
Герцог помог мне сойти с поезда по приставной лестнице, а я поправила перчатки, щурясь на яркое полуденное солнце. Я видела лес, небольшую снежную пустошь вокруг рельс, словно древний лес вырубили для прокладки дороги, вторгнувшись в чужой, неизведанный мир.
На горизонте стояли величественные снежные горы. Поезд находился у подножья горы. Дальше рельсы были укрыты снегом и глыбами льда, который подтапливали заклинаниями несколько магов.
– Дедушка! Лови! – послышался радостный, визгливый голосок ребенка. – Давай сыграем в снежки!
Деда Беня поймал снежок плечом, а потом наклонился, скатал снежок и бросил во внучку.
Я смотрела на деда, как на героя.
Неподалеку прогуливались две дамы, шурша платьями о снегу и кутаясь в шубки. Поэт присел на уши оперной диве, листая книжку.
– Я могу почитать вам что-то из раннего творчества! – заметил он, а она шумно вздохнула и красноречиво закатила глаза.
– Ваше “исраннее творчество” меня не впечатляет, – заметила она.
– О, я знаю, что вас точно впечатлит! – обрадовался поэт, долистав книгу и прочитав вслух. – Верь в мечты, и пускай они будут глубы.... эм… это модная игра слов. Что-то вроде голубые и глупые… Я продолжу? Так вот… эм…, смех твой – компас по нежности трубам. Куда-то извозчик мечты увозил. И дождик погодный весь день моросил.
Ну, да. Здесь есть рифма. Со смыслом я пока не улавливаю. Но тут я услышала голос дракона. Он говорил тихо, что было слышно только мне.
– Вы пили бокалы чужого терпенья, и ели сердца острой маленькой ложкой. И в каждом бокале ища наслажденье, глазами мужчинам кидали подножки. Теперь не теснятся кареты у дома, бокалы гостей в вашу честь не звенят, и те, кто когда-то вам были знакомы, при встрече отводят растерянный взгляд.
– Вы давно сочиняете стихи? – спросила я, глядя на дракона удивленно.
– Нет, само как-то получается, – небрежно отмахнулся он.
Неподалеку я заметила мужа и Ровену, которые прогуливались вдоль вагона. Что-то уж слишком беззаботно они болтают. Или это тоже часть ритуала?
– Я знаю, почему он так поступил, – послышался голос дракон, когда я смотрела на эту парочку.
Глава 30
– Мужчины – удивительные существа. Они не прощают тех женщин, которые видели их слабыми. И расстаются с ними при первой же возможности. Мужчина всегда хочет быть героем в глазах женщины. А вы видели его поверженным, больным, сломленным, раздавленным и никчемным… И теперь, ваш муж уверен, что в ваших глазах он навсегда остался слабым умирающим и никчемным существом, которое цепляется за жизнь и за вас.
Эти слова вызвали у меня бурю негодования.
– Я ни разу его не упрекнула ни в чем! – произнесла я, чувствуя, как внутри шевелится обида.
– А упрекать и не надо, – заметил герцог Вельзер. – Он сам прекрасно все знает и без ваших упреков. В вашем случае жалость вступила в преступный сговор с милосердием. А жалости мужчины не терпят. Любой мужчина хочет, чтобы его желали, а не жалели. Где-то вы перешагнули эту грань.
– И что? Нужно было его бросить? – спросила я довольно резко. – Бросить умирать? Я никогда не показывала ему, что он слабый и немощный…
– Вы не понимаете меня, – мягко перебил герцог Вельзер. – Ровена никогда не видела его больным и слабым. Она не видела, как из-под него выносят его простыни и горшок. Она не видела, как у него на грудь падает еда, потому что у него нет сил прожевать ее. В ее глазах он – красивый, сильный, непобедимый герой. В ее глазах нет жалости. В ее глазах желание. И твоему мужу это очень нравится.
Я фыркнула от негодования. Это вовсе не так! Я никогда не упрекала его в слабости! Никогда! Наоборот, всегда говорила ему, какой он сильный и …
– Знаете, в чем разница между вашим мнением и чашкой чая с корицей? – прохладно спросила я. – Так вот, чай с корицей я заказывала. А ваше мнение – нет.
