Мой любимый Василиск - Лушина Юлия Александровна

Соседка сняла со стены секиру своего отца. Не знаю, что она собиралась делать: убить мышку или порубить на щепки нашу мебель.

– Давай просто ее поймаем в коробку и выпустим, где-нибудь около оранжереи, – предложила я.

– Вернется, – со знанием дела ответила Марчука и направилась ко мне.

Ее уши зашевелились. Я таращилась во все глаза. Не знала, что орки на такое способны.

– Тихо, без резких движений слезь с кровати. Кажется, наш вор колбасы там.

Я сглотнула.

– Т-только не ломай мою кровать, – попросила я и медленно встала.

Отойдя подальше, я озвучила мысль, которая не давала мне покоя.

– Марчука, а… ты много колбасы с собой привезла?

– Два кило, – ответила та, не отрывая взгляда от кровати.

– Многовато для мыши, не находишь?

И Марчука опустила секиру. Плашмя и не в полную силу, но удар был такой, что пол содрогнулся. Взвизгнув, из-под кровати вылетело облачко кружевной ткани с кольцом обглоданной колбасы на шее. Оно заметалось по комнате в поисках нового укрытия.

– Не уйдешь! – рыкнула Марчука, занося секиру для нового удара.

– Стой! – крикнула я, узнав в маленькой воровке бабушкину любимицу Плюшу.

Но секира уже неслась вниз. Лезвие с глухим стуком вгрызлось в пол, перерубив кольцо колбасы. Плюша чудом уцелела.

Я бросилась к зверьку и тут же подняла ее за шкирку с пола.

– А ну отдай, – потребовала я, потянув за остаток колбасы, но Плюша только утробно скулила, не желая делиться добычей. – Вот тхырз! Как ты сюда попала?!

– Это твое животное, что ли? – удивилась соседка.

– Не мое, бабушкино! – в отчаянии воскликнула.

Плюща тряслась всем телом. Ее черные глазки бусинки бегали по комнате. Кусок колбасы все же отвалился.

В комнату постучали.

– Что там у вас происходит?! – донесся грозный голос лиры Тандурии. – На счет три я вхожу. Один, два…

Марчука выдернула секиру из пола и швырнула на кровать. Ловким движением ноги, кусок колбасы полетел под кровать.

Провалиться мне в бездну! Держать животных в общежитии категорически запрещалось. За нарушение правила могли отчислить. Я судорожно оглядела комнату. С особым сожалением отметила, что окно закрыто и при всем желании я не успею его открыть. Да простит меня бабушка, Плюше пришлось бы рискнуть и отправиться в полет с третьего этажа. Не без подстраховки магией, но все же…

– Три!

Я увидела, как дверь открывается. Сердце ухнуло вниз, и прежде чем поняла что делаю, подбросила Плюшу в воздух. Та от неожиданности все же раскрыла пасть. Марчука ловким движением поймала колбасу и не найдя ничего лучше засунула ее в карман брюк, а Плюша… Плюша зацепилась передними лапками за плафон и повисла на люстре.

Лира Тандурия вошла внутрь. Уперев руки в крутые бока, она уставилась на меня и Марчуку. Принюхалась. Взгляд ее стал суровым.

– Еду, значит, ели.

– Как можно, лира Тандурия! – возмутилась я, стараясь не смотреть на люстру.

Боковым зрением, я видела, как болтает задними лапками в воздухе Плюша, в попытке подтянуться наверх. Боги, будь лира Тандурия хотя бы на двадцать сантиметров выше, и беды не избежать. Низкий рост не давал ей увидеть то, что отчетливо видели мы с соседкой.

– Я не вчера родилась. У вас вся комната копченостями пропахла.

– Так это от меня пахнет. На выходных мы домашнюю колбасу делали. Вот моя одежда и прокоптилась, а постирать я еще не успела, – пришла на выручку Марчука.

Лира Тандурия сощурила глаза. Ее губы превратились в одну тонкую линию.

– А шумели чего?

Плюша явно испытывала трудности с подтягиваниями. Это был вопрос времени, когда она упадет прямо на черную макушку нашей заведующей общежитием.

– Мы это, – я судорожно пыталась придумать оправдание.

Не коситься на потолок становилось все сложнее и сложнее.

– Ну! – поторопила меня гномка.

– Я испугалась паука! На кровати. И Марчука его убила.

– Тьфу ты! – фыркнула заведующая. – А еще на боевом факультете учишься. Постыдилась бы, Малеш!

На этом она развернулась, явно раздосадованная тем, что пришлось нестись из-за шума на третий этаж.

Едва дверь за лирой Тандурией закрылась, Плюша сорвалась вниз. Я ловко ее поймала.

– Вот Тхырзово отродье, – выдохнула Марчука, она достала из кармана колбасу и поморщилась.

Розовый обглоданный кусок выглядел совсем не аппетитно. Есть такое было уже нельзя, так что Марчука протянула огрызок Плюше. Та с жадностью вновь вцепилась в еду.

– В конце года нас ждет большая проблема. Не представляю, как мы сдадим комнату с такой трещиной, – заключила соседка осматривая след от секиры.

– Что-нибудь придумаю. Если что заплачу штраф, – сказала я и с осуждением посмотрела на Плюшу.

Глазки-бусинки уставились на меня. Розовый носик забавно шевелился, и все бы ничего, но я понятия не имела, что делать с этой пушистой катастрофой.

– Как она сюда попала? – спросила Марчука, возвращая секиру на стену.

– Наверное, залезла в сумку, пока меня не было в комнате. Я в пятницу домой ездила, а в субботу утром уже вернулась. Вот в этот отрезок времени она и пробралась в мои вещи.

– А нашли мы ее только сейчас. Не удивительно, что животинка набросилась на колбасу. Оголодала. – Марчука достала из-под кровати кусок колбасы и положила на мой стол. – Пусть доедает. Чего уж теперь.

Я опустила Плюшу на пол. Та забилась под мой письменный стол и принялась доедать кусок колбасы. Соблазн вынести воровку из общаги и вернуть на лоно дикой природы был крайне велик, но хорошенько подумав, я поняла, что не смогу так поступить с бедным животным. Плюша родилась в питомнике, и всю жизнь прожила как домашняя избалованная девочка. Она понятия не имела как добывать себе пищу в дикой природе. А еще была бабушка, которая должно быть сейчас сходила с ума и искала свою любимицу.

Тренировку на полигоне пришлось отменить. У меня в руках находилась рыжая бомба замедленного действия, которую срочно требовалось куда-нибудь пристроить. В идеале вызвать бабушку, чтобы она забрала Плюшу прямо сегодня до отбоя. Я прикинула время. Общежитие закрывалось в десять. На все про все у бабули есть четыре часа. В крайнем случае, если не успеет до закрытия порталов, переночует в отеле Мерканда. Я снова посмотрела на Плюшу. Та вздрогнула, но жевать не перестала. Она всегда была нервным зверьком.

Вопрос не терпел отлагательств. Я начеркала короткую записку бабушке и пошла на первый этаж. В этом году администрация выделила общежитиям артефакты-шкатулки, которые направляли письма адресату.

– Адептка Малеш! – воскликнула лира Тандурия, едва я появилась в поле ее зрения.

– Мне нужно… – начала я, но меня перебили.

– Все потом! Тебя вызвали к ректору.

– Как?! – выдохнула я.

Сердце ухнуло. Значит, она все же заметила Плюшу и успела пожаловаться…

– Запиской, – лира Тандурия помахала в воздухе клочком бумаги. – Говорят срочно. С документами какие-то проблемы. Так что руки в ноги… тьфу, ноги в руки и вперед. Чтоб до закрытия вернулась.

И я побежала в главный корпус академии. В вечерние часы старинное мрачное здание преобразилось. Песчаник словно светился изнутри, а красная черепица башен стала темно-оранжевой. Но любоваться красотами мне было некогда. Если в деканат просят «срочно» прийти, значит дело и вправду серьезное. Миновав пустынный холл, я направилась в преподавательское крыло. Там находилась администрация академии.

Коротко постучав, я влетела в приемную ректора.

– Меня вызывали? – спросила, запыхавшись.

Мое бедное сердечко так и подпрыгивало в груди. Не день, а сплошные переживания.

– Ох, – произнесла что-то среднее между стоном и вздохом секретарша ректора.

– Ой, – произнесла я, поняв, что стала свидетелем весьма щекотливой сцены.

Вайлес Ашер навис над лирой Латукой. А та, красная как помидор, теребила кончик шейного платка и кусала губы. Она была миловидной девушкой, давно окончившей академию. Драконица, но слабый маг, так как родилась вне брака.